Обряд копья
Шрифт:
Зола пришла к нам из города, у неё с детства были какие-то серьёзные сложности с познанием, потому её научили так, чтобы она могла обучать других. И, если она познает свою стихию, то её заберут, заменив другим тренером. Всё ради победы над чужими! А вот насчёт пробуждения зверя до познания стихии, такое себе заявление. Папа писал, что это чаще бывает серьёзной преградой, чем приносит хоть какие-то выгоды. Без достаточного объёма стихии в познающем — обращение в зверя невозможно.
Так что для себя я решил не особенно усердствовать на тренировках,
Сегодня мучительница заставила меня отрабатывать удар рукой из стойки. Вместо того, чтобы держать руки сжатыми в кулак, нужно было раскрыть ладонь и бить, сжимая кулак уже в полёте. Уже на таком простом действии у меня возникла сложность, ведь бить надо было по старому дубу, который, кроме прочего, был стихийным. Уже в первый удар я страшно ушиб пальцы на левой руке, отчего они перестали шевелиться.
На боль Золе было глубоко плевать, она заставляла меня продолжать дальше. Правда она не обращала внимания на то, что бью я совсем медленно и без силы, едва касаясь кулаками коры. Но за каждую ошибку она била, кажется, даже сильнее, чем вчера.
— Сними эту дурацкую нательную рубаху, она защищает тебя от моих ударов! — разозлилась женщина, когда поняла, почему её удары не рассекают мне кожу в кровь.
— Нет. Мама запретила её снимать.
— Гррр, — зарычала вдруг она. — Опять Рена мне мешает. Ну ладно.
И после этого ну ладно она стала бить меня по незащищённым ладоням, отчего скоро я уже вовсе не мог шевелить пальцами. Вот же она, чужачка! Совсем с ума сошла! Как мне отрабатывать удары, если у меня пальцы не шевелятся совсем! Но ей на это было плевать, не смог коснуться дуба костяшками пальцев, получи очередной болезненный удар. Дерево уже покрылось моей кровью, но я упрямо продолжал, боясь показывать слабость.
Доре тоже доставалось, её нательная рубаха уже покрылась кровью, чего вчера не было и в помине. Вот же бешеная тварь! Неожиданно я разозлился на эту чужачку, что она творит?! Мы же уже еле на ногах стоим от боли, а она всё лупит и лупит!
Мне безумно захотелось хлебнуть зелье со стихийной защитой, чтобы сжечь дурацкую палку! Но я понимал, что зелье куда ценнее, чем возможность проучить эту мучительницу. Да и не займёт много времени поиск новой палки. Чужацкая дура, ей вон уже тридцать лет, а всё ещё не может познать свою стихию!
— Что? Больно? Злитесь? — неожиданно спокойно спросила она.
Я лишь злобно зыркнул на неё из-подо лба, не желая подыгрывать её игре.
— Это хорошо, так вы быстрее освоите все приёмы, да и стихийная защита сама собой не появляется. Подумайте над этим, а на сегодня хватит, идите к Нине, пусть вылечит вас. Дора, молодец, ошибок стало куда меньше. Арен, ты — болван, слишком медленно сжимаешь ладонь, потренируйся сегодня без дуба, чтобы исправить это. Завтра ты должен мне хотя бы два
Опомнился, когда услышал скрип своих зубов. Ну, уж нет! Не дождёшься от меня! Попрошу маму, чтобы походила вокруг тебя с искрами в волосах, старая дрянь! Чтоб ты себе все зубы стёрла!
Угрюмые мы поплелись к бабе Нине. Дора сегодня и не думала мяться, молчала всю дорогу, кажется, тоже злая на проклятую бабу!
Перед самой берлогой мы оба замерли, в ней кто-то был. Нельзя показывать малькам, что мы тут ходим — обидятся, что мы к младшим лезем в их укромное место, так что мы обошли стороной, благо, тут была ещё одна тропка.
Баба Нина никак не отреагировала на побои на наших телах, выжала по капле зелья в рты, отчего все раны стали страшно зудеть. Сказала, что к вечеру всё пройдёт, и всё. Дора тут же убежала приводить свою одежду в порядок. А я остался, не зная, как попросить, бабушка мне ничего не должна.
— Баба Нина, научите меня врачевать, я вам всю стихийную траву буду отдавать с походов! — нашёлся я.
— Хм, — флегматично ответила она, села в плетёное из лозы кресло и уставилась на меня, будто изучая.
— Пожалуйста! — взмолился я, чувствуя, что сейчас решается моя судьба. Откажет, и можно даже не надеяться, что передумает.
— Стихию в голову пустил уже? — спросила она.
— Да, — ответил я, улыбаясь.
— Хорошо, а про врачевание подумал уже после этого или и раньше думал?
— Только вчера в голову пришло, — пробормотал я. Вот сейчас она решит, что мне не то, чтобы очень интересно, раз я раньше об этом не думал, и откажется. Но нет.
— Хорошо, буду тебя учить, раз стихия подсказала провидцу, значит, надо.
— Ура! — не сдержался, действительно обрадовавшись, а сам подумал, что вот оно влияние вдоха, но нужно ли сопротивляться ему? Нет, я, правда, хочу уметь врачевать. Зельями всякий умеет пользоваться, а вот уметь правильно резать тело и соединять жилы — такое важно очень. Бывало, что охотники месяцами восстанавливали раны из-за того, что поздно были соединены жилы.
— Твой энтузиазм радует, многие пренебрегают этой наукой, считая, что зелий достаточно. Хорошо. Давай тогда сегодня и начнём. Иди, вымойся, но не ешь, на пустой желудок легче запоминать, — из голоса травницы неожиданно пропала её ворчливость, она будто бы даже обрадовалась новому ученику.
Я побежал домой, чтобы как можно быстрее начать учиться. Дома как мог быстро помылся, ранки уже стянулись и не кровоточили, но очень болезненно реагировали на мыло и холодную воду. Переоделся, застирал окровавленную одежду в холодной воде без мыла, да так её и оставил в корыте, замылив напоследок, чтобы отмокла.
И сразу побежал назад, морщась от боли из-за стянувшейся от холодной воды кожи.
Баба Нина начала урок с описания того, как устроено наше тело. И начала с кожи, показывая прямо на моей рассечённой коже слои.