Обряд на крови
Шрифт:
– Скорее пару недель, – поправил меня Эбинизер. – Может, даже три.
– Господи, – поежилась Мёрфи. – Ужас какой.
– Угу. И если они здесь так долго, значит, Мавра что-то задумала.
Она нахмурилась:
– Ты хочешь сказать, эта вампирша явилась сюда и сама выбрала, когда дать тебе знать о своем присутствии? Но ведь это, возможно, западня.
– Вполне возможно. Параноидально, но возможно.
Она сжала губы.
– За завтраком ты об этом не говорил.
– Мы бьемся с живыми мертвецами, Мёрф. Тут в любой момент
– Ты меня за маленькую держишь?
Я покачал головой.
– Нет. Честно. Где Кинкейд?
– На втором ярусе вон той парковки, – ответила Мёрфи.
– Останови на первом, – скомандовал я.
– Зачем?
– Он не знает про Эбинизера, и я не хочу спугнуть его. Выйдем и поднимемся пешком.
Эбинизер покосился на меня и кивнул.
– Верная мысль, Хосс. Меткий стрелок с быстрой реакцией может оказаться нервным. Даю вам минуту, потом подъезжаю.
Мёрфи остановила пикап, и мы вышли. Я подождал, пока мы не отойдем от машины на несколько шагов, и понизил голос.
– Я понимаю. Тебе страшно.
Она испепелила меня взглядом и открыла рот для достойной отповеди, но передумала и просто пожала плечами.
– Есть немного.
– Мне тоже. Все в порядке.
– Я думала, все это позади, – призналась она и чуть прикусила губу. – Я хочу сказать, ночные кошмары прекратились. Я снова могу спать. Но это не то, что прежде, Гарри. Я привыкла бояться, но это меня и возбуждало. Мне это даже нравилось. А это не нравится. Мне так страшно, что я боюсь, как бы меня не стошнило. И это хреново.
– Тебе страшно, потому что ты больше знаешь, – заверил ее я. – Ты представляешь себе, с чем имеешь дело. Ты знаешь, что может случиться. Ты была бы полной идиоткой, если бы не боялась. И мне не хотелось бы идти на дело с человеком, у которого не хватило бы мозгов призадуматься.
Она кивнула, но не успокоилась.
– А что, если я снова буду мешаться у тебя под ногами?
– Этого не случится.
– Почему? Вполне может.
– Не может, – заверил я.
– Ты уверен?
Я подмигнул и повертел в руке посох.
– Иначе я не доверил бы тебе свою жизнь. Она же в твоих, можно сказать, руках. Так что заткнись и танцуй дальше.
Она снова кивнула, немного отрешенно.
– Но ведь мы ничего не можем сделать, чтобы помешать им?
Как-то по-особенному произнесла она это «мы». Она имела в виду полицию.
– Нет. Не выйдет – без того, чтобы не погибло несколько хороших копов.
– Эти люди, которые с вампирами. Ренфилды. Нам ведь придется убить кого-то из них. Правда?
– Возможно, – вполголоса ответил я.
– Но они ведь не виноваты, что их обратили.
– Я знаю. Мы сделаем все возможное, чтобы их не пришлось убивать. Но из того, что я о них слышал, у нас не слишком богатый выбор.
– Помнишь агента Уилсона? – спросила вдруг Мёрфи.
– Федерала, которого ты застрелила, когда он насел на меня?
Взгляд Мёрфи вспыхнул на мгновение.
– Угу. Он преступил закон, чтобы убрать тех, до кого не мог дотянуться. Мы ведь сейчас перед таким же выбором стоим.
– Нет, не так, – возразил я.
– Не так? Почему?
– Потому что эти – не люди уже.
Мёрфи нахмурилась.
Я поразмыслил как следует.
– А если бы они и оставались людьми – подумай, с учетом угрозы, которую они собой представляют, это поменяло бы что-нибудь?
– Не знаю, – призналась она. – Это-то меня и пугает.
Сколько я с ней знаком, Мёрфи всегда защищала закон. У нее хватало своей головы на плечах, чтобы отличать добро от зла, правду от кривды, и все-таки главным для нее всегда оставался закон. Она верила в него – в то, что это лучший способ помогать и защищать тех, кто рядом с ней. Она верила в то, что власть закона, пусть и несовершенного, абсолютна. Почти свята. Закон был краеугольным камнем, на котором зиждилась ее сила.
Однако несколько лет контактов с миром тьмы дали ей понять, что в отношении самых злобных и опасных граней нашего мира закон глух и слеп. Она сама видела хоронящихся в тени существ, извращавших закон, обращавших его против тех, кого она поклялась защищать.
Вера ее подверглась сильному испытанию; в противном случае она вряд ли думала бы даже о возможности выйти за рамки своих полномочий. И она это понимала.
Это давалось ей дорогой ценой. Глаза ее оставались сухими, но я-то понимал, что слезы просто прячутся внутри – она оплакивала смерть своей веры.
– Я не знаю, как правильно поступать, – сказала она.
– Я тоже, – признался я. – Но надо же кому-то чего-то делать. И кроме нас, никого поблизости нет. И выбор у нас – или действовать, или скорбеть на всех похоронах, что грядут, если мы не сделаем этого.
– Угу, – кивнула Мёрфи. Она медленно, почти медитативно вздохнула. – Пожалуй, мне и нужно было всего – услышать эти слова, произнесенные вслух. – Взгляд ее просветлел, хотя ничего доброго он не обещал. – Идем. Я готова.
– Мёрф, – окликнул я ее.
Она склонила голову набок и посмотрела на меня. Губы мои вдруг пересохли.
– Классно смотришься в платье.
Взгляд ее чуть смягчился.
– Правда?
– Не то слово.
Как-то подозрительно долго мы смотрели друг другу в глаза, и я опустил взгляд. Мёрфи негромко усмехнулась и коснулась пальцами моей щеки. Кончики ее пальцев оказались почти горячими, мягкими.
– Спасибо, Гарри.
Быстрым, деловым шагом мы поднялись на второй уровень стоянки. Свет здесь не горел. В полумраке я разглядел две стоявшие рядом машины. Первая – потрепанный рыдван, построенный в эпоху, когда само понятие компактности применительно к автомобилю считалось абсурдом. Наклейка с красным крестом на водительской двери выдавала ее принадлежность.