Обряд Ворлока
Шрифт:
— После расскажу, — попытался отмахнуться словен, да не тут-то было.
Викинг и сакс насели на него, как лайки на медведя, и не успокоились, пока не выведали все.
— Пожалуй, ты прав, — сказал Вульфер, выслушав рассказ словена. — Тянуть нельзя больше. Битва при Стэмфордском мосте за четыре дня до Святого Михаила была, а нынче уж сутки минули, как день Святого Уилфрида Йоркского прошел. [118] Вызывай королеву!
— Э! Нет! — воспротивился Гуннар. — Не раньше, чем поедим. А то знаю я этих королев с чародейками. Как закрутятся с заботами и хлопотами, а мне голодать надоело.
118
Праздник
Вратко прислушался к собственным ощущениям. Сколь ни горел он желанием выполнить как можно быстрее миссию, возложенную на их отряд великой королевой, а урчание в животе подсказывало — на сытое брюхо с коронованными особами общаться легче.
Глава 19
Правда о копье
Серые камни древнего кромлеха нависали над головой. Просто удивительно, что он сохранился, пережив времена друидов и пору христианства, завоевание острова саксами и набеги датчан. Огромные, продолговатые, поставленные «на попа» валуны были выщерблены, покрыты затейливой вязью трещин, свежими сколами, наводящими на мысль о попытках раздробить их молотом или киркой, уродливыми пятнами лишайников, похожими на язвы юродивого побирушки.
Вратко поглядывал на камни с опаской. Ему казалось, достаточно одного, чуть более, нежели прежде, сильного дуновения ветерка, и они обвалятся, расплющив людей и выходцев из малого народца. В том, что королева Маб, чья прямая и горделивая спина маячила впереди, обязательно уцелеет, словен не сомневался.
Гуннар и Олаф держались напряженно, не убирая ладоней с рукоятей мечей, а Вульфер, как никогда прежде, напоминал волка, хотя находился в человеческом облике. На Кра-Аранга, отправившегося к старинному капищу по настоянию Керидвены, и вовсе нельзя было взглянуть без сочувствия. Человек-тюлень, лишившийся привычного побережья, озирался опасливо, сутулился и втягивал голову в плечи. Суша пугала его, а путешествие через поросшие ясенями и терновником холмы — тяготило неизвестностью. Так же, должно быть, подумал Вратко, чувствует себя рыба, выброшенная из воды. Или птица, лишенная неба.
Зачем было королеве слушать колдунью? Не проще ли пойти в кромлех без вождя роанов? Ведь случись нападение, его готовы отразить двадцать воинов-подземельщиков во главе с самим Морвраном. Да и викинги в рукопашной стоят каждый доброй полдюжины динни ши.
Возможно, Маб и Керидвена решили взять Кра-Аранга в заложники, чтобы заведомо обеспечить благорасположение морского народа. Чтобы не вздумали ударить в спину или не побежали доложить врагам. Когда Вратко догадался, ему сперва стало противно, но по прошествии времени новгородец поразмыслил: нельзя винить народ Холмов за излишнюю осторожность. Любой опытный воин, который заботится о целости своей шкуры, жизнях подчиненных ему воинов и стремится не на словах, а на деле защищать и оберегать собственный народ, поступил бы точно так же. А то и покруче… К примеру, тот же Модольв Белоголовый мог запросто приказать вырезать деревню, чтобы ни единой живой души не осталось. А эти всего-навсего приказали вождю сопровождать их.
Если вспомнить, то Кра-Арангу не сильно и хотелось, чтобы к нему в поселок являлась королева Маб. Точнее, попросить помощи и поддержки у могущественной правительницы Волшебной страны, конечно, хотелось, но роан всячески пытался убедить Вратко, чтобы тот вызывал королеву где-нибудь подальше от берега и каменных лачуг, крытых китовой кожей.
Кстати, по рассказу Вульфера, люди-тюлени оказались умелыми и удачливыми охотниками. Забивали неосторожно приблизившихся к скалам Англии китов. При этом действовали длинными костяными острогами, сделанными так, чтобы кончик, вонзавшийся в тело морского великана, обламывался и намертво застревал в плоти. К этому наконечнику крепили прочную веревку, плетенную из сыромятной кожи, а на другой конец ее привязывали надутый пузырь. Рано или поздно зверь слабел от кровопотери или сходил с ума от боли и выбрасывался на прибрежные камни. Тут-то его и разделывали, бережно используя жир, кожу, мясо и даже кости, из которых мастерили домашнюю утварь и делали оружие и охотничьи снасти. Охотились роаны на единорогов и белух. [119] Опасались только лишь касатку — здоровенного черно-белого то ли зверя, то ли рыбу. От ее острых треугольных зубов не спасали никакие гарпуны, никакие копья. Лишь завидев в море высокий плавник, люди-тюлени стремились на берег, зачастую бросая добытого кита, ибо лучше чуть-чуть поголодать, чем лишиться жизни в неравном бою. И тем не менее Вратко, видавший вдалеке меж серо-зелеными морскими валами яркую спину касатки, трусами роанов не назвал бы ни за что. Как и не обвинил бы в малодушии за нежелание принимать в гостях королеву Маб с ее приближенными.
119
Имеются в виду нарвал (Monodon monoceros) и белуха (Delphinapterus leucas), обитающие, как правило, в высоких широтах, но в очень суровые зимы мигрирующие на юг вплоть до прибрежных вод Великобритании и Балтийского моря.
Поэтому, чтобы не обижать гостеприимных хозяев, новгородец с викингами — а урманы настояли на том, что будут сопровождать и охранять парня несмотря ни на что, — отошел подальше от поселка морского народа. Почти на полверсты. Туда, где вересковые склоны сменялись пожелтевшими к осени рощами. Вульфер и Кра-Аранг увязались следом. Если оборотня Вратко мог еще понять: старый сакс совершал большинство поступков просто из желания вмешаться, прервать ту цепь событий, которую счел ошибочной или несправедливой. Вождь роанов пошел, очевидно, из гордости. Чтобы не выглядело, будто он прогнал гостей.
Отойдя на сотню шагов от селения, Вратко вдруг заметил, что позади него пустой берег. По-прежнему кричали чайки, все так же ударялись волны о серые скалы, выбрасывая к низкому небу соленые брызги. Свистел ветер, ероша жесткую выбеленную непогодой траву. Но домики, жерди для сушки сетей, длинный приземистый амбар исчезли. А вместе с ними словно растворились в стылом воздухе все роаны от мала до велика.
В ответ на удивленный взгляд словена Кра-Аранг улыбнулся и пожал плечами. Мол, ничего удивительного, все так и должно быть.
— Вот такое у них чародейство… — пояснил Вульфер. — Теперь ты видишь?
— Вижу, — кивнул новгородец. — То есть не вижу ничего.
— Вот и никто не видит. Вроде бы удобно. Только надолго не хватит. Рано или поздно найдется человек… или не человек, на которого чародейство роанов не действует. Тогда им туго придется. Люди не любят оборотней.
Вратко вздохнул:
— Не все оборотни такие безобидные, как роаны.
— Верно. Но когда начинают мстить за что-то… Корову задерут или ребенка в лес утащат, к примеру. Тогда достается почему-то как раз безобидным. Опасный хищник спрячется, а то и напугает обидчика до смерти. — Сакс хмыкнул. — Хорошо сказал. Вот прямо до смерти и напугает. А тот, кто без когтей и клыков, отправится на костер, на плаху, в омут с камнем на шее.
Словен не нашелся с ответом. Что можно сказать? Люди ведь не только к оборотням так относятся. Всегда легче сорвать зло на более слабом. Заодно и в собственные силы проще поверить. А от сильного и жестокого можно сдачи получить так, что мало не покажется. Уж лучше его стороной обойти, а себя успокоить: дескать, сила солому ломит.
Так и шагали дальше молча, пока не остановились под защитой десятка раскидистых ясеней.
Вратко вытащил из-за пазухи продолговатый камень, сверкающий ровными гранями. Взвесил его на ладони.
Лохлайн говорил, что нужно просто позвать королеву.
Легко сказать!
Как ее звать? Вслух или про себя? Шепотом или в полный голос? Что при этом думать? Может быть, представлять лицо повелительницы народа Холмов? Или ее чертог? Или не нужно вообще ни о чем думать?
Викинги, не говоря ни слова, отошли в сторону. Гуннар замер, скрестив руки на груди, а Олаф привалился плечом к шершавому стволу. Они будут его защищать, если возникнет необходимость, но совета от них не дождешься. Вождь роанов улыбался и, ежась, озирался. Наверное, ему мерещился враг за каждым кустом.