Обрыв
Шрифт:
Когда Райский выразил Тушину удивление и удовольствие, что все строения глядят, как новые, свежо, чисто, даже ни одной соломенной кровли нет, Тушин, в свою очередь, удивился этому удивлению.
– И видно, что вы не деревенский житель, не хозяин, – заметил он, – лесная усадьба и село, а крыши соломенные – это даже невыгодно! Лес свой, как же избам разваливаться!
Нехозяйский глаз Райского не мог оценить вполне всей хозяйственности, водворенной в имении Тушина. Он заметил мимоходом, что там было что-то вроде исправительной полиции для разбора мелких дел у мужиков да заведения
Тушин многое скрадывал, совестясь «докучать» гостю своими делами, и спешил показать ему, как артисту, лес, гордясь им, как любимым делом.
Вид леса в самом деле поразил Райского. Он содержался, как парк, где на каждом шагу видны следы движения, работ, ухода и науки. Артель смотрела какой-то дружиной. Мужики походили сами на хозяев, как будто занимались своим хозяйством.
– Ведь они у меня, и свои и чужие, на жалованье, – отвечал Тушин на вопрос Райского: «Отчего это?» Пильный завод показался Райскому чем-то небывалым, по обширности, почти по роскоши строений, где удобство и изящество делали его похожим на образцовое английское заведение. Машины из блестящей стали и меди были в своем роде образцовыми произведениями.
Сам Тушин там показался первым работником, когда вошел в свою технику, во все мелочи, подробности, лазил в машину, осматривая ее, трогая рукой колеса.
Райский с удивлением глядел, особенно когда они пришли в контору на заводе и когда с полсотни рабочих ввалились в комнату, с просьбами, объяснениями обступили Тушина.
Он, пробившись с ними около часа, вдруг сконфузился, что бросил гостя, и вывел его из толпы, извиняясь за эти дрязги, и повез показывать красивые места.
Райский так увлекся всей этой новостью дела, личностей, этим заводом, этими массами лесного материала, отправлявшегося по водам до Петербурга и за границу, что решил остаться еще неделю, чтобы изучить и смысл, и механизм этого большого дела.
Однако ему не удалось остаться долее. Татьяна Марковна вызвала его письмом, в котором звала немедленно приехать, написав коротко, что «дело есть».
Тушин напросился ехать с ним, «проводить его», как говорил он, а в самом деле узнать, зачем вызвала Татьяна Марковна Райского: не случилось ли чего-нибудь нового с Верой и не нужен ли он ей опять? Он с тревогой припоминал свидание свое с Волоховым и то, как тот невольно и неохотно дал ответ, что уедет.
«Уехал ли? не написал ли опять к ней? не встревожил ли?» – мучился Тушин, едучи в город.
Райский, воротясь домой, прежде всего побежал к Вере и, под влиянием свежего впечатления, яркими красками начертил ей портрет Тушина во весь рост и значение его в той сфере, где он живет и действует, и вместе свое удивление и рождающуюся симпатию.
В этой простой русской, практической натуре, исполняющей призвание хозяина земли и леса, первого, самого дюжего работника между своими работниками, и вместе распорядителя и руководителя их судеб и благосостояния, он видел какого-то заволжского Роберта Овена!
– А ты мне так мало говорила о его деятельности!.. – заключил он.
Вера с радостью слушала Райского; у ней появился даже румянец. Самая торопливость его передать ей счастливое впечатление, какое сделал на него «медведь» и его берлога, теплый колорит, в который Райский окрасил фигуру Тушина, осмыслив его своим метким анализом, яркая картина быта, хозяйства, нравов лесного угла, всей местности – все это почти увлекло и Веру.
Она не без гордости видела в этом очерке Райского косвенную похвалу и себе за то, что тонко оценила и умела полюбить в Тушине – правду простой натуры.
– Брат, – сказала она, – ты рисуешь мне не Ивана Ивановича: я знаю его давно, – а самого себя. Лучше всего то, что сам не подозреваешь, что выходит недурно и твой собственный портрет. И меня тут же хвалишь, что угадала в Тушине человека! Но это нетрудно! Бабушка его тоже понимает и любит, и все здесь…
Она вздохнула, сокрушаясь, кажется, про себя, что не любит его больше, иначе…
Он хотел сказать что-то в ответ, но за ним прислала бабушка и немедленно потребовала его к себе.
– Скажи, пожалуйста, Вера, – спохватился вдруг Райский, – зачем она вызвала меня!..
– Не знаю, что-то есть. Она мне не говорит, а я не спрашиваю, но вижу. Боюсь, не опять ли там что-нибудь!.. – прибавила Вера, внезапно охлаждаясь и переходя от дружеского тона к своей грустной задумчивости.
В то время как Райский уходил от нее, Тушин прислал спросить ее, может ли он ее видеть. Она велела просить.
XIX
Бабушка выслала Пашутку и заперла дверь кабинета, когда пришел Райский. Сама она была очевидно расстроена. Райский испугался.
– Не случилось ли чего-нибудь неприятного, бабушка? – спросил он, садясь против нее.
– Что должно было случиться, то и случилось, – печально сказала она, глядя в сторону.
– Скажите скорей, я – как на иголках!
– Старый вор Тычков отмстил нам с тобой! Даже и обо мне где-то у помешанной женщины откопал историю… Да ничего не вышло из того… Люди к прошлому равнодушны, – а я сама одной ногой в гробу и о себе не забочусь. Но Вера…
Она вздохнула.
– Что такое?
– Ее история перестает быть тайной… В городе ходят слухи… – шептала Татьяна Марковна с горечью. – Я сначала не поняла, отчего в воскресенье, в церкви, вице-губернаторша два раза спросила у меня о Вере – здорова ли она, – и две барыни сунулись слушать, что я скажу. Я взглянула кругом – у всех на лицах одно: «Что Вера?» Была, говорю, больна, теперь здорова. Пошли расспросы, что с ней? Каково мне было отделываться, заминать! Все заметили…
– Ужели что-нибудь вышло наружу?
– Настоящая беда, слава Богу, скрыта. Я вчера через Тита Никоныча узнала кое-что. Сплетня попадает не в того…
Бабушка отвернулась.
– В кого же?
– В Ивана Ивановича – это хуже всего. Он тут ни сном, ни духом не виноват… Помнишь, в день рождения Марфеньки, – он приезжал, сидел тут молча, ни с кем ни слова не сказал, как мертвый, и ожил, когда показалась Вера? Гости видели все это. И без того давно не тайна, что он любит Веру; он не мастер таиться. А тут заметили, что он ушел с ней в сад, потом она скрылась к себе, а он уехал… Знаешь ли, зачем он приезжал?