Общая психопаталогия
Шрифт:
(б) Флюктуации сознания
Сравнительно легкая степень флюктуаций наблюдается при периодических колебаниях интенсивности внимания (Вундт). Гребень волны, каковой является психическая жизнь, никогда не остается на одной и той же высоте в течение даже самого короткого промежутка времени, эта высота беспрерывно (хотя и слегка) варьирует. Более заметные изменения мы можем наблюдать в связи с состоянием усталости; еще более заметные — вплоть до патологии — изменения возникают при периодических флюктуациях сознания, которые иногда переходят в е полное отсутствие. Мы наблюдали за больным, у которого такие флюктуации происходили в течение одной минуты. У лиц, страдающих эпилепсией, нормальное сознание, измеряемое реакцией на едва заметные стимулы, выказывает значительно более высокую меру флюктуации, чем у здоровых людей.
Флюктуации сознания следует отличать от приступов так называемого petit mal. «абсансов» и т. п., которые приводят к нерегулярным провалам в сознании, сопровождаемым незначительными моторными явлениями. Не следует путать их также и с провалами, затрагивающими способность к концентрации
Флюктуации сознания вплоть до его потери могут наблюдаться при психопатиях и многих острых и хронических психозах. Больные сами жалуются на мгновенные потери мыслей: «Часовой механизм остановился». Жане описывает данное явление как «еclipses mentales» (франц.: «затмения ума»).
Испытуемый описывает пережитое под воздействием гашиша: «Кажется, я выплываю из бессознательного только ради того, чтобы через некоторое время вновь вернуться в него… За это время мое сознание изменилось. Вместо абсолютно пустых „провалов» у меня возникло нечто новое, как бы второе сознание. Оно переживается как совершенно иной, особый период времени. Субъективно это выглядит так, словно существуют два отдельных ряда переживаний, каждый из которых развивается собственным путем. Экспериментальная ситуация, в которой я оказался, субъективно переживается мною как неизменная; но за этим следует переживание долго длящегося недифференцированного бытия, внутри которого я не могу удержать свое „Я» как нечто отъединенное от переживаемого мира. И все же я переживаю это второе состояние не как некое подобие сновидения, а как состояние абсолютного бодрствования. Это перемежающееся сознание может служить объяснением моей преувеличенной оценки времени; мне кажется, что с момента начала отравления прошло много часов. Процесс мышления крайне затруднен, и любая цепочка мыслей прерывается в тот самый момент, когда наступает очередное изменение в сознании».
(в) Помрачение сознания
Внезапное ослабление, помрачение или сужение сознания возникает Рыбообразных формах как следствие и сопровождение отдельных переживаний. Во время длительного путешествия по железной дороге нас может [охватить дремота, волна может пойти на убыль, может возникнуть ощущение пустоты сознания», которую мы способны прервать по своей воле. При наличии сильных аффектов — например, при страхе или глубокой меланхолии, а также при маниакальных состояниях — становится значительно труднее сосредоточиться на чем-либо внешнем, предаться созерцанию, сформулировать суждение или даже о чем-то подумать. Ответы на простые вопросы могут быть получены только после нескольких безуспешных попыток и видимых усилий со стороны больного. Поскольку концентрации достичь нелегко, содержание бредоподобных идей остается вне критического осмысления больного; суждения о действительности, касающиеся возможного обмана чувств, не принимаются им во внимание. Сознание до отказа заполнено аффектом; суждения и установки психологически понятным образом нарушаются. В еще большей степени сказанное относится к депрессивным состояниям, когда ко всем прочим факторам добавляется первичное торможение всех функций. Все перечисленные состояния можно назвать аномальным сознанием; в последнем из перечисленных случаев оно может перейти в долговременную опустошенность сознания.
(г) Обострение сознания
Может возникнуть вопрос: действительно ли существует такое аномальное явление, как «обострение сознания»? Можно ли говорить об аномальной бдительности, аномальной ясности и других аномальных явлениях того же порядка? Согласно Курту Шнайдеру, «обостренное сознание» служит необходимой прелюдией перед развитием некоторых навязчивых состояний. «Такая исключительная ясность сознания отчетливо проявляется в случаях энцефалита с симптомами навязчивости». К другому разряду принадлежат многочисленные описания того, как люди уходят в мистическое созерцание, что в неявной форме подразумевает состояние «сверхбодрствования». Еще одна разновидность: описанные Вебером и Юнгом (Weber und Jung) необычные вспышки сознания — при его суженности, — появляющиеся в качестве ауры при эпилептических припадках. Один больной описал подобное состояние как «абсолютно ясное мышление». Авторы указывают также на описания Достоевским собственной ауры: «… как бы воспламенялся… мозг и с необыкновенным порывом напрягались разом все жизненные силы… Ощущение жизни, самосознания почти удесятерялось в эти мгновения, продолжавшиеся как молния».
Цутт описывает явления, имеющие место после принятия первитина: «сверхбодрствование», живой интерес, возрастание скорости действий и реакций, интеллектуальное освоение огромных масс материала. Одновременно он указывает на падение способности к концентрации, неумеренный и беспорядочный натиск мыслей, неспособность упорядочивать собственные впечатления или о чем-то глубоко задумываться и беспрестанный бесцельный интерес, сопровождаемый столь же бесцельным стремлением к активным действиям. Это «сверхбодрствование» означает редукцию отчетливости и ясности окружающего мира, поскольку для людей в состоянии «сверхбодрствования» — точно так же, как и для усталых людей, — окружающий мир выказывает тенденцию к угасанию. В соответствии с этим Цутт конструирует биполярную модель сознания — между сонливостью и «сверхбодрствованием», так что максимум ясности оказывается посредине. Описанные явления лишний раз свидетельствуют о многозначности и загадочности того. что мы называем состоянием сознания.
§2. Сон и гипноз
(а) Сновидение
Хаккер впервые осуществил попытку последовательного феноменологического разъяснения сновидений, ведя запись своих снов в течение целого года. Он делал это сразу по пробуждении, фиксируя пережитое во сне во всей его непосредственной наглядности. Специфика его сновидений выявлялась тремя различными путями:
1) Элементы, всегда присутствующие в состоянии бодрствования, как бы «отпадают». Собственная личность по-настоящему не осознается; соответственно, могут осуществляться такие действия, которые для данной личности в состоянии бодрствования чужды, но во сне это не замечается. Нет осознания прошлого, нет осознания самоочевидных взаимосвязей между вещами; например, во сне человек может беседовать с хирургом о своих икроножных мышцах в то время, как тот делает ему операцию, или он может заглядывать в собственную брюшную полость, не усматривая в подобной ситуации ничего странного. Отсутствие ощущения собственной личности (когда «Я»-сознание проявляется лишь моментами) само по себе служит достаточной причиной для отсутствия волевых актов, основывающихся на сознательной установке: «Я действительно этого хочу». Сон может быть совершенно рудиментарным, и все, что от него остается, — это некоторое количество разрозненных фрагментов психического содержания. Как-то раз Хаккер в момент пробуждения установил, что во сне было несколько непонятных слов, которые он смог понять только после того, как проснулся. Во сне от его сознания ускользнул не просто их смысл, но и то обстоятельство, что это были слова; кроме того, у него не возникло ощущения, что его «Я» противостоят какие бы то ни было объекты внешнего мира. Это был. так сказать, «отложенный», не объективированный до конца сенсорный материал.
2) Взаимосвязи между событиями психического мира исчезают. Душевная жизнь, так сказать, «растворяется»; формирующие ее взаимосвязи, поддерживающие ее целостность волевые тенденции распадаются. Репрезентация прошлого и будущего в настоящем отсутствует; сон живет всего лишь краткое мгновение, одна сцена следует за другой, и очень часто предшествующая сцена совершенно забывается. Последовательно или одновременно переживаются противоречащие друг другу вещи. что не вызывает никакого удивления. Воспринятые, находившиеся в центре внимания элементы не порождают никаких детерминирующих тенденций; самые разнородные вещи следуют одна за другой в изменчивом, беспорядочном потоке ассоциаций. Среди общего распада сязей наибольшее удивление вызывает ложное понимание объектов чувственного мира. К примеру, в одном из своих снов Хаккер видел как он ищет какое-то химическое вещество для анализа; кто-то дал ему большой палец своей ноги, который он вполне естественным образом воспринял именно как вещество для анализа. Проснувшись, он смог вспомнить как свое чувственное восприятие увиденного большого пальца ноги, так и свое осознание того, что это было химическое вещество. Этот распад связи между сенсорным материалом и осознанием смысла обычен для снов.
!) Появляются новые элементы. Это образы, которые мы не можем назвать ни галлюцинациями, ни бредовыми идеями, ни ложными воспоминаниями. С другой стороны, эти элементы психического содержания обладают такой степенью живости, которая не свойственна просто образам. Новое возникает в форме удивительных идентификаций, слияний и разделений.
Судя по всему, Хаккеру никогда не снились сны о связных ситуациях и событиях — в отличие от многих других людей, которые с величайшей живостью переживают подобное в своих сновидениях. Он принадлежал к числу тех, кто полностью забывает свои сны, если не успевает сразу по пробуждении записать те немногие фрагменты, которые ему уда"тесь удержать в памяти. Но есть и такие люди, которых ночные сновидения преследуют в течение всего дня и которые продолжают со всей возможной живостью представлять себе эти сновидения. Чаще, однако, выказывается определенная склонность к переоценке сенсорного богатства и реальной степени живости переживаемого. Последнее можно показать на примере следующего сообщения о сновидении, во время которого спящий сам наблюдает за своим переживанием.
Мой друг, не имеющий психологического образования и не интересующийся психологией, иногда думает: «Судя по всему, во сне люди видят вещи, которых они прежде никогда не видели. Не исключено, что во сне можно узнать вещи, на которые в повседневной реальности не обнаруживается никаких указаний. Стоило бы поискать что-то в этом роде и в моих снах». Однажды он рассказал мне увиденный незадолго до того сон: «Я, наверное, проспал очень долго, пока не заметил, что вижу сон; но эта мысль не заставила меня проснуться. Во сне я подумал, что сплю и могу проснуться, когда захочу, но тут же осознал: „Нет, я должен продолжать спать; я хочу посмотреть, чем это кончится». Я совершенно ясно отдавал себе отчет в том, что мне предстоит увидеть во сне нечто такое, чего я никогда не видел наяву! Я продолжил спать и во сне взял в руки книгу, чтобы яснее рассмотреть буквы; но как только я поднес книгу к глазам, буквы расплылись. Я ничего не смог прочесть. Я переводил взгляд на другие предметы и видел все обычным образом, как бывает, когда находишься в комнате и получаешь обще впечатление о деталях. Стоило мне попытаться разглядеть детали, как они расплывались. Вскоре я все-таки проснулся и посмотрел на часы. Было три часа ночи. Меня удивило, что можно спать и одновременно наблюдать во сне».