Общедоступные чтения о русской истории
Шрифт:
Мы сказали, что северным князьям было много дела у себя. По смерти Александра Невского между ними начинаются междоусобия. Но эти междоусобия отличаются от тех междоусобий, которые велись южными князьями. Южные князья ссорились и воевали, чтоб не потерять старшинства в целом роде своем, чтобы рано или поздно, по этому старшинству, добиться великого княжения, сесть в Киеве; они не хотели оставаться в одном княжестве, но спешили покинуть его, когда представлялась им возможность, по своему месту в роде, переехать в другое княжество, которое считалось выше, лестнее. Поэтому князь, считая себя только временным владельцем княжества, не заботился о том, чтоб сделать его сильнее, обширнее других княжеств, особенно зная, что не родной сын его сядет в нем после него, а брат, даже двоюродный, или какой-нибудь другой родственник. На севере не так: как Андрей Боголюбский, ставши великим князем, не поехал в Киев, остался во Владимире, так по его примеру поступали и другие северные князья, когда размножились: раз получил князь город себе во владение и считает его своим навсегда, считает своею вечною долею, уделом, старается это свое владение усилить, увеличить; остается жить в нем и тогда, когда станет великим князем: Тверской князь не переезжает во Владимир, остается в Твери, Переяславский — в Переяславле, Московский — в Москве, и старается упрочить свое княжество за
Самая сильная война междоусобная шла между Москвою и Тверью. Московские князья происходили от сына Александра Невского, Даниила Александровича, а тверские от брата Александра Невского, Ярослава Ярославича. Даниил Александрович Московский усилил свое княжество тем, что приобрел Переяславль-Залесский по духовному завещанию последнего его князя. Сын Даниила, Юрий Данилович, присоединил к Москве Можайск от Смоленского княжества и Коломну — от Рязанского. Когда Тверской князь Михаил Ярославич по старшинству считал великое княжение Владимирское своим, Юрий Московский, который приходился ему племянником, завел с ним спор, воевал против него и с помощью новгородцев, и с помощью татар, и Михаил погиб в Орде. Юрий погиб там же от руки сына Михайлова; но брат Юрия, Иоанн Данилович Калита (калита значит мешок, сумка с деньгами), не дал Москве упасть, напротив — своим умным хозяйством он умел копить деньги и скупать на них земли у мелких и бедных князей, которым не из чего было платить татарской дани; таким образом, он без войны распространял свои владения, и когда в других княжествах шли войны, в Московском княжестве было все спокойно, отчего и крестьяне, и бояре шли туда из других княжеств; татарские ханы, которых Калита умел задабривать, не трогали Москвы; наконец, Калита умел приобрести расположение митрополита, святого Петра. В России, после принятия крещения святым Владимиром, был один главный архиерей, митрополит, который жил в Киеве и потому назывался Киевский и всея Руси. Он избирался обыкновенно из греков и посвящался в Константинополе тамошним патриархом. Как грек, иностранец, не могший свободно говорить по-русски, митрополит не мог принимать деятельного участия в делах, происходивших на Руси. Когда Киев упал, Южная Русь ослабела и была окончательно запустошена татарами, митрополиты стали ездить на север, оставаться там подолгу и наконец увидали, что надобно здесь остаться навсегда, потому что здесь собралась русская сила. Но какое же княжество, какой город митрополит выберет для своего пребывания? Это было дело важное в то время, когда северные княжества боролись за то, которому из них быть сильнее всех, покорить себе все другие и таким образом собрать Русскую землю. Князей было еще много, а митрополит был один, и назывался он митрополитом всея Руси; в котором городе он станет жить, на тот город духовенство, а за ним и весь народ, станет смотреть как на главный город всея Руси, и на князя этого города будут смотреть как на главного князя, князя всея Руси; да и митрополит будет помогать тому князю, в городе которого станет жить. Важно было в это время и то еще, что митрополитами начали быть русские люди. Святой Петр был родом с юга, из Волыни, но счел необходимым поселиться на севере и при выборе места, где именно поселиться, предпочел Москву. Москва была тогда еще маленьким, бедным городком. Уговаривая Иоанна Калиту построить каменную соборную церковь Успения Богородицы, святой Петр говорил ему: «Если ты меня, сын, послушаешься, храм Пречистой Богородицы построишь и меня успокоишь в своем городе, то и сам прославишься больше других князей, и сыновья и внуки твои, и город этот славен будет, святители станут в нем жить, и подчинит он себе все остальные города». Святой Петр скончался в Москве в 1326 году, погребен здесь, и последующие митрополиты следовали его примеру, жили в Москве. Другим князьям это очень не нравилось, да делать было нечего.
ЧТЕНИЕ V
О великих князьях: Димитрии Донском, Василии Дмитриевиче и Василии Васильевиче Темном
Великим князем Владимирским, по смерти Юрия Даниловича, был Тверской князь Александр Михайлович, и Калита не спорил с ним. Но Александр потерял и великое княжение, и тверское, потому что тверичи, выведенные из терпения насилиями ханского посла, убили его, перебили и всех татар, бывших с ним. Хан прислал большое войско, которое без сопротивления опустошило Тверское княжество. Александр принужден был бежать и потом погиб в Орде, а Калита стал великим князем, и с этих пор Московское княжество окончательно усиливается пред всеми другими северными княжествами. Когда Калита умер в 1341 году, то ни один князь не мог спорить с его сыном Симеоном, который стал обращаться с князьями не по-старому, как с братьями, равными владельцами, но как с подчиненными, и потому его прозвали Гордым. По смерти Симеона был Московским и великим князем брат его Иоанн, который умер в молодых еще летах и оставил малолетнего сына Димитрия.
Малолетство князя могло бы быть гибельно для Москвы; но она была уже сильна, сильнее всех других княжеств, а главное, нашлись люди, которые умели воспользоваться этою силой и не дали Москве упасть и при малолетнем князе. Симеон Гордый в своем духовном завещании написал братьям, чтоб они слушались владыки Алексия митрополита и старейших бояр, которые отцу их и им добра хотели. Алексий митрополит, сын московского боярина Плещеева и крестник великого князя Иоанна Калиты, особенно оказал большие услуги во время малолетства князя Димитрия. Знаменитый святостью жизни, уважаемый не в одной России, но в Константинополе и даже в Орде, Алексий употреблял все старание, чтоб дело собирания Русской земли, начатое московскими князьями, не пропало, чтоб Москва не потеряла своей силы; другим князьям было трудно бороться с Московским князем, хотя он был и ребенком, потому что на его стороне был митрополит, главный пастырь русской церкви, которому другие архиереи должны были повиноваться,
Митрополиту Алексию помогал святой Сергий Радонежский, основатель Троицкого монастыря. Сергий в молодости ушел в дремучий лес и сначала жил здесь один, не видя лица человеческого; слух пронесся о святом пустыннике, и начали собираться к нему монахи, несмотря на то что Сергий встречал их словами: «Знайте прежде всего, что место это трудно, голодно и бедно; готовьтесь не к пище сытной, не к питью, не к покою и веселью, но к трудам, печалям, напастям». Построили несколько бедных келий, огородили их тыном; Сергий своими руками построил три или четыре кельи, сам носил дрова из лесу и колол их, носил воду из колодезя и ставил ведра у каждой кельи, сам готовил кушанье на братию, шил платье и сапоги, одним словом, служил всем, как раб, и прославился по всем областям русским.
Кроме митрополита важную услугу Москве, в малолетство Димитрия, оказали бояре, которые не испугались, умели воспользоваться силою Москвы и удержать за своим князем великое княжество Владимирское. Два раза сажали они своего маленького князя на коня и водили во Владимир выгонять оттуда князя Суздальского. Димитрий вырос и стал по примеру предков собирать Русскую землю, приводя всех других князей в свою волю, изгоняя некоторых и присоединяя их княжества к Москве. Москву свою он укрепил, в 1367 году построил каменный Кремль, а до тех пор у города были только деревянные стены. Скоро оказалось, как необходимо было укреплять эту Москву, около которой собиралась Русская земля, потому что Москве приходилось теперь защищать собранную Русскую землю от сильных врагов; эти враги будут нападать с разных сторон, и Москве придется много терпеть от них. Мы видели, что Литва забрала западные русские княжества вместе с Киевом, которым овладел литовский князь Гедимин. Таким образом, Русь разделилась на две части: северо-восточную, которая собиралась около Москвы под властью своих старинных князей, потомков святого Владимира, и юго-западную, которая подчинилась чужим, литовским князьям. Но литовские князья не хотели довольствоваться одною Юго-Западною Русью, хотели точно так же завоевать и Северо-Восточную. Еще при Симеоне Гордом сын Гедимина Ольгерд начал нападать на Московское княжество и уговаривал татарского хана, чтоб тот помог ему покорить Москву; но Симеон, по примеру отца, постоянно задабривал хана, часто ездил в Орду с подарками, и потому хан не послушался Ольгерда, но послушался Симеона, а Симеон представил ему, что если Литва овладеет всею Россиею, то будет опасно и татарам. Теперь, при великом князе Димитрии, Ольгерд опять начинает воевать с Москвою по поводу Твери. В Твери княжил в это время Михаил Александрович, князь умный, деятельный, смелый; ему было очень тяжело, что Москва усилилась, что Московский князь всех князей приводит в свою волю; Твери одной бороться против Москвы было нельзя, а потому Михаил обратился с просьбою о помощи к Ольгерду, тем более что между ними было свойство: Ольгерд был женат на его сестре. Ольгерд был неприятель опасный; он брал не столько силою, сколько хитростью; у него был такой обычай, что никто не знал, ни свои, ни чужие, куда он замышляет поход; два раза он нападал врасплох на Московское княжество, два раза осаждал Москву, но не мог взять новопостроенного Кремля; в третий раз Ольгерду не удалось напасть нечаянно: Димитрий встретил его с войском и заставил бежать.
Михаилу Тверскому не помог союз с Литвою, он должен был отказаться от него и подчиниться Московскому князю: на кого тот пойдет в поход, на того же должен был идти и Тверской князь. Особенно важно было в мирном договоре между Москвою и Тверью условие относительно татар. «Будем ли мы в мире с татарами, — говорит Димитрий Михаилу Тверскому, — дадим ли выход (т. е. дань) или не дадим — это зависит от нас; если татары пойдут на нас или на тебя, то нам биться вместе; если мы пойдем на них, то и тебе идти с нами вместе».
Из этих слов договора ясно видно, что Димитрий считал возможным делом борьбу с татарами. В то самое время, когда Россия начала усиливаться оттого, что соединялась в одно государство благодаря собирателям земли, московским князьям, Орда татарская начала ослабевать оттого, что стала распадаться; в ней стали появляться разные ханы, которые свергали друг друга. Таким образом, пришла пора России освобождаться от татарского ига, пришла пора русским князьям переставать ездить в Орду, возить дань и покупать ярлыки. После долгих смут в Орде овладел наконец ханскою властью вельможа Мамай. Этот Мамай очень сердился на великого князя Димитрия за то, что тот в своих войнах с другими князьями не обращал никакого внимания на его ярлыки. В 1378 году Мамай послал против Москвы войско под начальством князя Бегича; но Димитрий вышел навстречу татарам за Оку и разбил их на берегу реки Вожи.
Мамай, разумеется, еще больше рассердился за это и в 1380 году, собравши большое войско, сам пошел на Димитрия. Ольгерда Литовского в это время уже не было на свете; ему наследовал сын его, Ягайло, который обещал Мамаю помощь на Москву; из русских князей Олег Рязанский не посмел или не захотел объявить себя против татар и вступил в сношения с Мамаем и Ягайлом. Но другие князья явились на зов Димитрия или прислали ему войско. Перед выступлением в поход великий князь поехал в Троице-Сергиев монастырь; святой игумен благословил Димитрия на войну, обещал победу, хотя нелегкую, и отпустил с ним в поход двоих монахов, Пересвета и Ослябя, из которых первый был прежде боярином, и оба отличались в миру своим мужеством. Димитрий выступил в поход и 6 сентября достиг реки Дона. Здесь начали думать, переходить Дон или нет. Одни говорили:
«Ступай, князь, за Дон», а другие: «Не ходи, потому что врагов много, не одни татары, но и литва, и рязанцы». Димитрий послушался первых; послушался и грамоты святого Сергия, который писал ему: «Непременно, господин, ступай, поможет тебе Бог и святая Богородица». 8 сентября, утром, русские переправились за Дон и построились при устье реки Непрядвы. Скоро показались татары; русские двинулись к ним навстречу и сошлись с ними на широком поле Куликовом. Началась битва, какой никогда еще не бывало прежде: говорят, что кровь лилась как вода, лошади не могли ступать по трупам, ратники задыхались от тесноты. Пешая русская рать уже лежала, как скошенное сено, и татары начали одолевать. Но в засаде в лесу стояли еще свежие русские полки под начальством двоюродного брата великого князя Владимира Андреевича и московского воеводы Волынского. Владимир, видя, что победа клонится на сторону татар, начал говорить Волынскому: «Долго ль нам здесь стоять? Какая от нас польза? Смотри, уже все христианские полки лежат мертвы!» Но Волынский отвечал, что еще нельзя выходить из засады, потому что ветер дует прямо в лицо русским. Но скоро ветер переменился. «Теперь пора!» — сказал Волынский, и засадное ополчение бросилось на татар, которые не выдержали и побежали. Русские гнали их до реки Мечи и овладели всем их станом.