Общество «Будем послушными»
Шрифт:
«Я не вполне улавливаю смысл твоих речей, возлюбленная сестра», — ответил самый умный из ее братьев, на чьем челе…
А, что толку. Не умею я писать такие книги. И как писателям такое удается?
На самом деле мы и вправду ели чернослив, насыпав его на лист капусты и сидя в саду. Вдруг Алиса сказала:
«Слушайте, а давайте все-таки чем-нибудь займемся. Просто глупо так терять время. Уже одиннадцать. Пошли наконец!»
Освальд сказал: «Куда?»
С этого все и началось.
Ров, который со всех сторон окружает наш дом, подпитывается ручейками. Один из них течет по открытой трубе, конец которой выходит наружу с другой
Именно этот поток и имела в виду Алиса, когда сказала:
«Почему бы нам не пойти на поиски истоков Нила?»
Конечно, Освальд знал, что истоки Нила (то есть настоящего, египетского Нила) давно уже открыты, и эта тайна не способна более взбудоражить умы подлинных исследователей. Но он не стал говорить это вслух. Немалая наука — знать, когда следует говорить, а когда и промолчать.
«Почему бы нам не оправиться на исследование Арктики?» — предложил Дикки. — «Мы бы перехватили с собой ледоруб и питались бы ворванью и тому подобным. К тому же там прохладно».
«Голосовать! Голосовать!» — крикнул Освальд, и мы приступили к голосованию.
Освальд, Алиса, Ноэль и Денни проголосовали за край ибисов и крокодилов. Дикки, Г. О. и Дора с Дэйзи предпочли край вечной зимы и ворвани.
Алиса сказала: «По дороге решим. Главное — выйти».
Оставалось решить вопрос с провиантом. Каждый из нас имел на этот счет особое мнение, и всем казалось, что то, что предлагают взять остальные, ни на что не годится. Так бывает и со взрослыми, когда они затевают экспедицию. Поэтому Освальд, который в состоянии справиться и с более затруднительными обстоятельствами, чем те, что встречались до сих пор, сказал: «Пусть каждый принесет то, что считает нужным. Мы устроим тайный склад в углу того сарая, от которого мы позаимствовали дверь для плота. И тогда капитан решит, кому что брать».
Так и сделали. Вы, может быть, думаете, что снарядить экспедицию это плевое дело, но это вовсе не так, особенно когда еще не решили, будет ли эта экспедиция проходить в центральной Африке или среди айсбергов и белых медведей.
Дикки хотел взять топор, молоток для угля, одеяло и теплый плащ.
Г. О. приволок большую вязанку хвороста для сигнальных костров и старые коньки (недавно обнаруженные в кладовой) на случай, если мы все-таки попадем на север.
Ноэль принес лопату и совок и добыл (уж не знаю как) банку маринованного лука.
Денни пришел с тростью (он так и пошел с ней в поход, несмотря на наши возражения), книгу (на случай, если ему надоест быть исследователем), сачок и бутылочку с пробкой, теннисный мячик, чтобы поиграть в паузах между исследованиями, два полотенца и зонтик, чтобы разбить лагерь или если встретится настолько большая река, что нам вздумается искупаться или просто свалиться в нее.
Алиса взяла свитер для Ноэля: а то вдруг мы будем возвращаться когда стемнеет, ножницы, иголку и нитки и две большие свечки — вдруг мы попадем в пещеру.
Освальд, как многоопытный руководитель, всецело сосредоточился на жратве, правда, остальные о ней тоже не забыли.
Все экспедиционные припасы сложили на скатерть, завернули и связали уголками. Получилась тяжесть, которую не могли оторвать от земли даже закаленные руки Освальда. Тогда мы решили брать с собой не все, а только отборный провиант, Все остальное мы зарыли в солому, потому что в жизни бывают свои взлеты и падения, а припас он всегда припас, особенно если речь идет о провизии. В том числе мы оставили
Тут появляются Дора и Дэйзи(обвив друг друга руками за талию как на картинке в мелочной лавке) и говорят, что они не пойдут с нами.
День и так был страшно жаркий, и разногласия среди исследователей по поводу необходимой провизии переросли в жаркие дебаты, и Г. О. потерял подвязку и не позволил Алисе заменить ее носовым платком, который любящая сестра вполне готова была ему пожертвовать. Словом, экспедиция, которая вышла в тот ясный солнечный день искать истоки реки, по которой Клеопатра плавала у Шекспира, или ледяные равнины, о которых Нансен написал такую толстую книгу, начиналась при весьма мрачных предзнаменованиях.
Но целительный покой природы помог им вскоре перестать дуться — Освальд и не дулся, он просто не хотел делать ничего из того, что предлагали остальные — и после того, как мы прошли вдоль ручья и видели водяную крысу и запустили в нее камнем, гармония была восстановлена. В крысу мы не попали.
Сами понимаете, мы не таковы, чтобы прожить столько времени возле ручья и не попытаться исследовать его глубины. Это ведь был тот самый ручей, куда сиганула овца (отважный прыжок!) в тот день, когда мы устраивали цирк. Само собой, мы не раз и сами забирались в него — там, где помельче. Но сегодня мы собирались идти далеко. Мы правда собирались, но когда мы дошли до того места, где через ручей переброшен деревянный мостик для скота, Дикки крикнул: «Привал!» — и все мы с удовольствием опустились на землю. То ли дело настоящие исследователи, которые не знают покоя ни днем, ни ночью, пока не доберутся туда (будь это «туда» Северный полюс или самый центр того, что на старых картах обозначается как Пустыня Сахара).
Провизия, собранная различными членами экспедиции была хороша в двух отношениях: во-первых, вкусно, а во-вторых, много. Кекс, крутое яйцо, колбаски, коринка, сырный пирог, изюм, холодные пирожки с яблоком. Все это было замечательно, но Освальду казалось, что истоки Нила(или Северный полюс) — по-прежнему далеко, и ничего особенного они из себя не представляют.
Поэтому он с удовольствием услышал, как Денни, растянувшийся на животе после основательного перекуса, сказал:
«Похоже, это глина: вы когда-нибудь делали из глины огромные горшки и блюда и обжигали их на солнце? Я читал об этом в книжке, и там еще запекали в песке черепах или устриц — не помню точно».
Он взял кусочек глины и принялся разминать его, и в тот же миг мрачное облако, нависшее над исследователями, рассеялось, и мы все забрались под мостик и принялись возиться с глиной.
«Ой как здорово!» — сказала Алиса. — «А потом мы раздадим эти огромные горшки здешним беднякам, которые не могут купить себе посуду. Это будет добрый поступок для книги Золотых Дел!»
Читать-то об этом легко, а вот попробуйте вылепить из глины большую тарелку. Как только удается сделать большую лепешку, она вдруг разрывается, хотя мы делали их и так слишком толстыми, а когда пытаешься загнуть краешки, они обламываются. Но мы старались изо всех сил и уже сняли и носки и башмаки. Когда ноги в холодной воде, злиться невозможно, и в этой возне с глиной, когда ты не заботишься, перемажешься ты или нет, есть что-то успокаивающее, к чему не может остаться нечувствительной самая жестокая грудь, которая когда ли билась на земле. (У меня все-таки немножко получается как в девчачьих книжках, верно?)