Общество помощи проклятым
Шрифт:
– И долго мне так? – кисло поинтересовался бедняга, разглядывая столовый прибор, поблескивавший начищенным серебром.
– Ну, зависит от силы проклятья, – пожал плечами целитель. – Неделю. Может, месяц. Максимум, полгода.
– Сдохну, ой, сдохну! – снова взвыл мужичонка, играя на публику. – Это все ты виновата! Жабий язык что у тебя, что у тещи!
Он ткнул ложечкой в жену.
– Пить меньше надо! – возмущенно ответствовала та и огрела его полотенцем с плеча. Ребятня, рассевшаяся по лавкам, привычно принялась болеть за обе команды.
– Прошу
Она молитвенно сложила руки, приглашая присоединиться.
– Вот и я о чем! – еще больше оживился мужик, снова наседая на жену. – Ведьма ты, ведьма!
– Ах так?! – возмутилась жена, упирая руки в боки. – Тогда сам себе готовь бульоны да енти, как их… пурэ! А я к маме уеду. Ишь, нашел собачку для битья. Вот постоишь у плиты цельный день, там посмотрим. Детки будут мясо есть, а ты – водичку швыркать. Сам прибежишь прощения просить!
Ингрид опешила.
– Пойдем, – Тео потянул незадачливую «судию» за рукав. – Нам тут делать нечего. Разве только Лёкинеля вызвать: он спец по семейным скандалам.
Девушка вздохнула и мысленно признала свое поражение. Она никак не могла взять в толк, почему людям не живется по законам божиим? Ведь сказано же: люби ближнего. Не проклинай, не ругайся, не пили, не обманывай, а люби. Если б все жены, как она, смиренно ждали возвращения мужей, блюли бы чистоту и заботились о доме и детях, не было бы любовниц, внебрачных детей и прочих неприятностей. Не было бы войн, потому что каждому мужу приятней было бы находиться дома, а не где-то вдали. И ведь это только жены, а если б еще и мужья следовали закону божьему… Эх.
«Ну, да ничего. Со временем люди станут чище», – уверенно сказала себе Ингрид, подбирая юбки, чтобы псина не зацепила.
– Постойте, люди добрые! – донеслось им в спину. Ингрид и Тео остановились. Хозяюшка бежала следом с каким-то позвякивающим узлом.
– Примите подарочек, – сказала она, протягивая узел и склоняясь в почтенном поклоне.
Ингрид стушевалась: вообще-то, общество спонсировалось братьями Лауде. Но, с другой стороны, есть ли разница в том, от кого принимать пожертвование?
Ее размышления прервал целитель, привычно принимая подарок.
– Спасибо, хозяюшка, – сказал он. – Не стоило беспокоиться.
– Ой, да что вы, – зарделась женщина. – Так даже лучше: меньше соблазна муженьку. Мы ведь с ним из-за зеленого змия и поссорились. Ладно б только продавал, так ведь пьет без просыху! Ну я в сердцах и ляпнула, чтоб он подавился. А он и подавился! Если б не вы, быть мне вдовой горемычной. Так что берите да пейте на здоровье! Это хорошее, столичное, не сельская
Тео и Ингрид еще раз поблагодарили хозяйку и, наконец, покинули дом. Девушка вздохнула с облегчением: чертова псина так упоенно облаивала их все это время, что левое ухо на время оглохло.
– И куда вы денете вино? – поинтересовалась Ингрид, кивнув на побулькивающий узел под мышкой довольного Тео. – Пустите на обеззараживание ран?
– Ну что вы, – целитель укоряющее глянул на нее. – Оно же слабенькое, какой от него прок в лекарском деле?
– А куда тогда? – уточнила девушка, подозрительно нахмурившись.
– Выпьем, – с радостной улыбкой подтвердил ее опасения Тео. – Вот хоть бы за ваше появление в нашем мужском коллективе. Должны же мы его отпраздновать? Сейчас вот еще в лавку заглянем, колбасы прикупим, хлеба, еще чего-нибудь на закуску. Вам шоколада взять? Или печенья какого-нибудь?
– Ну что вы, не надо, – замахала руками Ингрид, успевшая, правда, представить вкус шоколада, который как раз-таки был запрещен постом на этой неделе. – Тратиться еще из-за меня.
– Так я на казенные, – невозмутимо пояснил Тео.
– Тем более, – ужаснулась девушка. – Это деньги для страждущих!
– Ну, вообще-то, мы всегда так делаем, – пожал плечами Тео. – Но раз так надо… Хорошо, куплю на свои. Потом попрошу у шефа премию, а то жена загрызет. Я не шучу: у оборотней зубы – во!
Он показал размеры «во» и радостно попер в сторону бакалейной лавки, не давая Ингрид возразить. Девушка неловко засеменила следом, пытаясь разобраться, приятно ли ей, что в ее честь хотят закатить пирушку, или страшно, что делается это за счет денег из шкатулки шефа.
Пирушке обрадовались все, за исключением, разве что, господина Стоуна: он с самого утра так и не показывался. То ли считал это ниже своего достоинства, то ли спал (вариант наиболее вероятный, учитывая его ночной образ жизни).
Обеденный стол накрыли белой праздничной скатертью, уставили тарелками с нарезочкой, хрустальными бокалами и простенькими приборами – чтобы не обижать этикетом приглашенных к столу кучера и домработницу. Прямо под носом у Ингрид поставили блюдо с раскрошенным шоколадом, источавшим упоительный и запретный аромат: в календаре постов на эту неделю черным по белому было сказано, что сладости запрещены.
Официальный рабочий день еще не подошел к концу, когда Шер первым поднял бокал и сказал:
– Ну, за милых дам!
Дамы в лице Ингрид и домработницы – женщины опрятной, но в годах – засмущались. Ингрид поспешила спрятать смущение в бокале с компотиком – заодно еще и залить желание нарушить пост.
– Пейте до дна, – шаловливо поигрывая бровями, сказал ей Шер. – Ой, да у вас, никак, компот? Фи, постная кислятина. Не порядок. Эй, господа, почему не налили даме вина?
– Ну что вы, я не пью, – тут же отказалась Ингрид, останавливая уже протянутую ей руку с чистым бокалом и нависшую над ним бутыль.