Община Св. Георгия. Роман-сериал. Второй сезон
Шрифт:
Вера инициировала аплодисменты, дружные, искренние: вчерашних студентов-полулекарей – сегодняшних начинающих врачей – здесь любили. Переждав, она продолжила:
– Я хочу представить коллективу моего персонального ставленника, Георгия Романовича Буланова. Наш новый санитар, прошу любить и жаловать. Полный кавалер Георгиевских крестов, герой русско-японской кампании и…
Вера мельком отметила молящий взгляд Георгия. Но она и не собиралась афишировать его безногость. Не для того она вытаскивала его из кромешного ада жалости, чтобы с размаху окунуть обратно. Но более всего она отметила кривую гримасу Концевича, мимолётную, но ей хватило.
– …И просто замечательный человек! – Вера Игнатьевна выдержала паузу. – Неудача войны, дамы и господа, не повод кривиться в сторону её реальных героев. Присутствующим здесь известно… Впрочем, это общеизвестно, что именно я выступала с резкой критикой
Но не вы, чистенькие господа! – Вера открыто посмотрела на Дмитрия Петровича. – Не вы шли на шквальный огонь. Не вам и рожи кривить! – Вера Игнатьевна договорила, глядя прямо в глаза Концевичу.
Он не отводил взгляд, но удивительно, насколько нейтральным был это взгляд. Помимо воли княгиня восхитилась, как восхищаются пытливые учёные умы, столкнувшись с чем-то необыкновенным, пусть и не со знаком плюс. Природа такова, что плюсы всегда уравновешиваются минусами. Можно как угодно относиться к минусам, но отрицать их не стоит. Всё ли в природе имеет заряд или, иначе сказать, направленность? Скорее всего – и такие гипотезы существуют – есть и так называемый балласт, чья нейтральность всего лишь вспомогательный инструмент превращения одних веществ в другие, и собственного направления, своего заряда у подобных частиц мироздания нет.
Свежие открытия Ойгена Гольдштейна [3] и Джозефа Томпсона [4] дали толчок, и уже существуют свежайшие уточнения и дополнения, физики стоят на пороге чего-то огромного, пугающего, подобного открытию вселенской тайны… Впрочем, ещё Демокрит и Левкипп довольно подробно теоретизировали атомистическую космологию. Как бы ремесленники, взявшись за практику, не натворили бы бед… Вера усмехнулась, поймав себя на том, что один в один мыслит, как Иван Ильич, полагающий, что электричеству положено быть в молнии, а не сортиры освещать. Так плюс, минус или балласт Дмитрий Петрович Концевич? А она сама? А Саша Белозерский? Какая разница. В кабинете повисла тишина. Ох уж эта скорость мысли!
3
В 1886 году О. Гольдштейн продемонстрировал, что каналовые (анодные) лучи заряжены положительно.
4
В 1897 году Дж. Томпсон показал, что катодные лучи заряжены отрицательно.
– Герой войны и надёжный товарищ, Георгий Романович Буланов – новый санитар клиники «Община Святого Георгия».
Георгий несколько смущённо поклонился на все стороны, схвативши за руку Матрёну Ивановну. Представление застало его за устройством стульев в пирамиду, его качнуло, и он безотчётно вцепился в сестру милосердия, отметив, как крепки её мускулы. Матрёна не стала стряхивать с себя мужскую руку, почуяв, что конкретно сейчас это не мужское, но лишь искание товарищеской поддержки. И поймала себя на том, что жалеет, что это не мужское.
– Одно же из самых главных нововведений, если не самое главное, к которому нам всем придётся привыкать… всем, включая меня, – Вера Игнатьевна иронично усмехнулась. – Клиника отныне оказывает помощь не только малоимущим, но и состоятельным пациентам. Пока достраивается «богатое» крыло, мы откроем амбулаторный приём для дам и господ, разумеется, с другого входа. И с иным антуражем. Равно нам придётся изменить привычное поведение. Не стройте недовольные лица, коллеги! – княгиня пришла в несколько раздражённое состояние. – Я понимаю, дамы и господа, что общаясь с нашим постоянным контингентом, вы немного утратили… Мы! – акцентировала она. – Мы немного утратили представления об обхождении. И если я могла позволить себе в санитарном поезде орать на генерала Ромейко-Гурко и была в своём праве повышать на него голос для его же пользы, то здесь… С небедными в миру – совсем другие правила. Русский генерал или японский принц могли яростно оспаривать меня. Там, на войне. И там мы были равны. Но равенство на войне и равенство в миру – не тождественные равенства. Здесь и сейчас мы в миру, а не на войне – и всем, кто привык командовать или привык смотреть свысока на богатеев, считая их капризными, – и я не говорю, что это не соответствует истине… Тем не менее, нам придётся отныне абсолютно со всеми пациентами общаться на равных, со всеми «извольте-позвольте». А своё эго многим из нас – не скрою, в первую очередь мне! – придётся упрятать куда поглубже, мне не хотелось бы конкретизировать анатомическую локацию; полагаю, она всем присутствующим отлично известна.
Не бог весть какая шутка развеселила аудиторию.
– Я понимаю, дамы и господа! – серьёзно продолжила Вера Игнатьевна, предоставив собравшимся возможность посмеяться. (Этот нехитрый лекторский приём известен всем мало-мальски уважающим себя ораторам.) – И знаю, что это понятно собравшимся здесь: общаясь с нашим контингентом – обездоленными, как правило, напрочь, – мы утратили представления об общении «равный с равным». Точнее, не утратили, а низвели себя на уровень обездоленных. Или же возвысили. Тут как посмотреть, и я склоняюсь ко второму, – Вера помолчала, дав аудитории возможность осознать сказанное, прочувствовать. – Мы легко переходим на «ты», и благодарные фабричный, горничная, крестьянин легко переходят на «ты» с нами. Мы с вами все здесь некоторым образом квакеры. Для нас не существует разницы между людьми, перед нами, как и перед Богом, все равны. Это прекрасно. И тем, в ком это есть, настоятельно рекомендую беречь это в себе. Но отныне мы вынуждены будем делать поправку на социальный, сословный и материальный статус и с каждой капризной дамочкой вести себя в соответствии с её представлениями об этикете.
– То есть как обслуга! – хмыкнул Концевич. – Состоятельные господа именно так и воспринимают врачей – обслугой.
– В каком-то смысле, Дмитрий Петрович, это так и есть! – довольно резко отреагировала Вера. Потому что Концевич был прав. И самых лучших людей порой приводит в ярость именно правота, и ничего нельзя поделать с этим. – Но если вас оскорбляет слово «обслуга», вспомните однокоренное ему слово, которое больше придётся по нраву человеку чести: служение.
– Служить бы рад, прислуживаться тошно [5] , – пробормотал ординатор и удостоился презрительного взгляда Владимира Сергеевича Кравченко.
5
Слова Чацкого, обращённые к Фамусову. Комедия Александра Сергеевича Грибоедова «Горе от ума».
Вера Игнатьевна отметила этот взгляд, немало её удививший, что она, разумеется, не показала. Чем господину Кравченко Грибоедов не угодил? Или ему не угодил Грибоедов в исполнении Концевича? А вот это уже интересно, учитывая, что именно Владимир Сергеевич ходатайствовал на предмет продвижения Дмитрия Петровича. Ходатайствовал весьма холодно и равнодушно, но тем не менее – ходатайствовал. Что-то существует между этими несхожими людьми, но ни значения, ни причин этого Вера не могла определить. Просто чувствовала.
– Полагаю, нет смысла интересоваться, есть ли у собравшихся вопросы, поскольку вопросов много. Что-нибудь важное произошло на амбулаторном приёме?
Вопрос повис в воздухе. Ни Белозерский, ни Ася так и не вернулись, а именно эта парочка несла амбулаторную вахту почти круглосуточно. Сестра милосердия – скорее, по факту проживания при клинике. Белозерский же – от неуёмной энергии.
– Все свободны! – распустила Вера Игнатьевна публику. К ней тут же подскочила Матрёна и начала горячо докладывать, что шальной Белозерский ведро краски опрокинул, какую-то девицу на руки подхватив… И что рано его ещё заведовать ставить. И…
– И откуда ты всё знаешь?! – воскликнула Вера. – Ты же здесь была! Положим, «Этюд в багровых тонах» [6] в виде ботинка и я заметила, как не заметить? Но остальное… Как, Холмс?!
– Не знаю, какие тебе этюды на холмах, а у твоего любимца на лице всегда всё прописано. Или опять шкоду какую учинил. Или вот-вот собирается.
Георгий, оставшийся в кабинете, усмехнулся.
– Иди вон нового санитара в штат оформи и расскажи ему как да чего! Вместо того чтобы по лицам читать! Тоже мне нашлась, физиогномист-самоучка! И ты тоже, ухмылку сотри! – это предназначалось Георгию. – Поступаешь под начало Матрёны Ивановны. Меня будешь с сыновней нежностью вспоминать, как под ней побудешь! – гаркнула княгиня, возрастом, признаться, никак не годившаяся Георгию в матери. Скорее уж он подходил ей в старшие братья.
6
«Этюд в багровых тонах», известный и как «Красным по белому», «Красное по белому», «Багровый след», впервые был опубликован в 1887 году, так что Вере Игнатьевне не составляло труда прочесть его как в оригинале («Study in Scarlet»), так и в переводе. Первая публикация на русском датируется 1898 годом, вышла в декабрьском номере журнала «Свет» под названием «Поздняя месть». Артур Конан Дойл был невероятно популярен и в дореволюционной России.