Obscura reperta [Тёмные открытия]. Игра в роман. Часть 4. Между собой настоящим и прошлым
Шрифт:
– Да. Но мне не нужно ничего терпеть… это тебе приходится… Обещай быть честной с собой и со мной, и не бойся огорчить меня, если что-то хочешь сказать, – ложь гораздо хуже.
Чувствуя вновь подступающие слезы, она прижалась лбом к его лбу, его глаза слились в один, большой и видящий насквозь…
– Я…– начала она.
Он едва заметно покачал головой, не давая ей соврать.
– Я хочу любить тебя, – поправилась она, вкладывая, кажется, все это желание в поцелуй.
Предисловие in transitu. Фрагмент 3
Иногда
Память о прошлых грехах
– Новости! Цоллерн подал на меня жалобу в городское управление, требует независимой оценки состояния коммуникаций – так ли они нуждаются в ремонте, и раззвонил уже об этом, где только мог. С каким рвением он укорачивает себе жизнь!
– Мерль!
– Я с ним разберусь!
– Не стоит кидаться такими заявлениями!
– Вот увидишь! Он не доберется до меча раньше меня! Спишу все на Город, и еще полицию подниму на поиски! Мне надоел этот п..бол! Да одного того достаточно, что он сын человека, из-за которого погибла моя сестра! Что молчишь? Неужели в тебе нет ни малейшего желания отомстить?
– Но ты же сам сдал ее отцу, Мерль! Ты шпионил за ней, а потом шел докладывать!
– Ты что – не понимаешь? Я хотел уберечь ее! Я знал, что их отношения закончатся плохо!
– Благодаря тебе, Мерль!
– Откуда мне было знать, что Бернар…
– Кого ты сейчас обманываешь, Мерль? Ты прекрасно знаешь, чьих рук это дело.
– Я не верю в это, Дориан! Это всего лишь твои домыслы, потому что у тебя в голове помутилось от горя. Не мог он! Тем более в машине кроме нее был ты…
– Не мог? А мама, Мерль? Кто подстроил ту аварию?
– Кто?!
– У него были подозрения, видимо, он их как-то решил, и не в нашу пользу.
– Говори.
– Мама раньше была с другим человеком, и отец подозревал,
– Ладно, подумаю об этом.
– Да, подумай, и отвлекись пока, сходи кино посмотри, ты какой-то слишком взбаламученный…
– Пойдем вместе?
– Нет, извини, от этого у меня потом голова разболится надолго… Лу позови.
– Ха, его теперь дома не видно, не пойму – то ли он прячется от меня, то ли впрямь ищет этого гаденыша… Что-то он там себе кумекает, совсем отбился, ты бы поговорил с ним, как-то выяснил, что у него в башке.
– Хорошо, поговорю, когда увижу, обещаю.
_______
За последние пятнадцать минут Луи Пеллерэн смотрел на часы не меньше двадцати раз. Все остальное время он смотрел на портьеры, закрывавшие небольшой кабинет от общего зала ресторанчика. Наконец, разбив их рукой, словно саблей, вошел мальчишка.
– Думи, я решил, что ты не придешь! Мы так давно не виделись, я себе просто места не находил?
– Ну, поехал искупаться, чего ты? – он плюхнулся на засаленный диван рядом с Луи.
– Я боялся за тебя, скучал по тебе. Раньше я не страдал, а теперь…
– Страдания – это первое испытание, начальная стадия, – ободряюще улыбнулся мальчишка, привалившись головой к плечу Луи.
– Но ты не страдаешь?
– Не-а, – Доминик беззаботно потянулся и закинул ноги на столик. Открыл бутылку пива.
– Ты не скучаешь по мне?
– Нет – я могу тебя увидеть, когда захочу, чего скучать? Страдают те, для кого радость без мучений кажется безвкусной… потому что они не знают, в чем радость.
– В чем?
– Без толку говорить, каждый должен сам до этого дотумкать…
– Ну, в чем?
– Говорил тебе уже. Когда треплешься о таком, слова превращаются в дерьмо.
– Думи!
– Блять! Достал ты! – отмахнулся Доминик, он подтянул колени к подбородку, казалось, он не собирается отвечать, но через некоторое время он сказал задумчиво. – Радость – любить, Лучо, только мало кто понимает, что это значит.
– Если нашел того, кого любишь…
– Заткнись! – рассердился вдруг мальчишка. – Не скучать, дрочить, сношаться… Любить это делать, думать, давать людям то, что им нужно, если ты видишь это.
– Но что им нужно?
– Кому что, – осклабился Доминик. – Кому пинка, кому тычка, кому шоколадку!
– А что нужно мне?
– Отвали!
– Не хочешь говорить… потому что жалеешь меня…
– Отъ…сь! – мальчишка сделал огромный глоток, зажмурился, с трудом проглотил и отвернулся, долго кашлял, потом затих, стал отковыривать краску со стены и щелчком отшвыривать кусочки.
– Думи, что ты? Ну, прости…
– Зае…л!
– Ну, пожалуйста… – Луи попытался развернуть его к себе. – Не пугай меня! Плачешь?!