Обсидиановый храм
Шрифт:
Его нож «KABar», покрытый засохшей кровью, лежал рядом с Проктором. Он очистил его, несколько раз воткнув в песок, после чего вернул обратно в ножны на поясе. Он снова попытался подняться, но попытка вновь оказалась неудачной — у него просто не осталось сил. Стиснув зубы от боли, Проктор почувствовал на них хруст песка. Он попытался сплюнуть его и тут же — сквозь пелену жажды и боли — осознал, насколько сильно обезвожен: губы потрескались, язык распух, а глаза нещадно саднили. В рюкзаке была вода, оставалась последняя трудность — дотянуться до него.
Медленно и осторожно, Проктор начал продвигаться к рюкзаку и, в конце концов, протянув руку и схватив его, со вздохом рухнул на землю, из последних сил подтащив его к себе. Он извлек флягу и, не заботясь о том, чтобы не пролить ни капли своими трясущимися руками, отвинтил крышку и припал к горлышку, жадно глотая живительную влагу. Вода оказалась почти невыносимо горячей. Он заставил себя остановиться и подождать, делая длинные вдохи, позволяя первой порции воды усвоиться. По прошествии пяти минут он еще раз отпил из фляги, и уже стал ощущать небольшой прилив энергии. Сознание его прояснялось. Третья доза, и все. Если он не оставит запас, то умрет через двадцать четыре часа.
Запах разлагающегося на солнце трупа льва теперь был совершенно невыносим. Проктор огляделся и увидел недалеко от себя свой пистолет .45 калибра. Едва потянувшись к нему и ухватив, Проктор тут же отбросил его: солнце раскалило оружие настолько, что к нему невозможно было прикоснуться. Он смотрел на него несколько секунд, пытаясь очистить голову и что-нибудь придумать. Наконец, Проктор полез в рюкзак и достал ручной фонарик, на конце которого был крючок. Зацепив им спусковой механизм пистолета, Проктор убрал оружие в боковой карман, тут же застегнув его.
Мимо пронеслась чья-то тень, и Проктор поднял глаза, чтобы рассмотреть ее носителя. В небе парила целая стая стервятников, лениво облетая место битвы и дожидаясь ухода или смерти человека, чтобы приступить к своему пиршеству.
Что ж, приятного аппетита и добро пожаловать на львов, но меня вы не получите, — со злостью подумал Проктор.
Итак, осталось шесть часов до захода солнца. Путешествие в разгар дня стало бы самоубийством. Придется остаться на этом месте, пока не стемнеет. Примерно в полумиле отсюда Проктор смог рассмотреть одиноко стоящее дерево акации. Он понял, что ему нужна эта тень! Оставалось только добраться до нее… если его на это хватит.
Вода ненадолго придала ему сил, и, решив не упускать момент, Проктор снова схватил рюкзак. Он быстро просмотрел его содержимое и — оставив в приоритете воду — выбросил все лишнее, оставив только нож, пистолет, компас, карты и пару энергетических батончиков. Желудок недовольно заурчал, но Проктор знал, что не должен сейчас есть — это лишь усилит жажду.
С огромным усилием приняв сидячее положение, он натянул лямки рюкзака на плечи. Следующий трюк состоял в том, чтобы подняться на ноги. Сделав несколько глубоких вдохов, он собрал всю свою силу воли в кулак, а затем с криком поднялся. Несколько секунд ноги норовили предать его и подкоситься, но, в конце концов, он сумел устоять.
«Шаг за шагом, шаг за шагом...» — думал он.
Два льва отделились от остальной стаи и преследовали его на протяжении почти трех дней, уводя его таким образом с запланированного маршрута. В последний день он был вынужден так много раз отступать и ходить кругами, что потерял свое точное местоположение. К счастью, львы, будучи самцами, да еще и незрелыми, не были хорошими охотниками. Если бы это были самки и зрелы самцы, Проктор бы не пережил атаки. Даже на то, чтобы убить одного льва, ему пришлось истратить весь магазин своего пистолета! От второго хищника — атаковавшего так быстро, что Проктор не успел перезарядить пистолет — пришлось отбиваться ножом.
Обойтись без травм не удалось: левое плечо было растерзано, а голень прокушена, однако сознание Проктор потерял не от этих повреждений: дух из него выбил последний прыжок умирающего хищника, раненого в самое сердце. Проктор помнил, как из груди животного рекой лилась кровь, перед тем, как погрузиться в забытье. Некоторое время спустя он очнулся придавленный горячей вонючей тушей льва, лежа в луже его же свернувшейся крови. Ему удалось выбраться из-под зверя, а затем снова провалиться в бессознательное состояние.
Наконец, достигнув тени дерева, он снял рюкзак и опустился на песок, прислонившись спиной к стволу и попытавшись справиться с сильным головокружением. Может, сделать еще глоток воды? Проктор достал флягу, и немного ее встряхнул. Нет, ему придется подождать до захода солнца, прежде чем сделать еще один глоток, который, как он надеялся, даст ему силы, чтобы идти ночью. Если бы только он смог добраться до дороги Мопипи, то, в конце концов, его бы подобрала какая-нибудь попутная машина.
Скрепя сердце он достал клинок «KABar» и разрезал им свою разорванную штанину, чтобы осмотреть рану от укуса. Ряд колотых следов от зубов сочился темной кровью. Он выбросил аптечку, так что первую помощь оказать не получится, пока он не выберется отсюда. По крайней мере, кровотечение почти прекратилось. Рана на его плече находилась в таком же плачевном состоянии. Ничего хорошего это не предвещало… впрочем, как и ничего смертельного… пока что. Беспокоиться об инфекции было пока рано — она станет основной опасностью часов через двенадцать-двадцать.
Но много сильнее боли в ранах была невыносимая агония неудачи, которая постоянно всплывала в сознании. Было нечеловечески трудно признать свою ошибку и свою глупость…
«Перестань думать» — приказал Проктор сам себе.
Наконец, измученный, он прислонился к грубой коре дерева и закрыл глаза.
Ему придется пережить это. По правде говоря, он действительно собирался выжить. Он знал это по одной очень веской причине: он был должен кое-что сделать. Где бы ни находился Диоген Пендергаст и каким бы ни был его план, Проктор собирался его найти.
И убить.
28
Руди Спанн сидел в небольшом офисе на пятом этаже Митрополитского Исправительного Центра, который они ассигновали для операции по спасению Пендергаста. К его уху была прикреплена беспроводная гарнитура. Тем временем его люди устроили в офисе небольшой тактический штаб и занимались настройкой всевозможных видеокамер и аудиоканалов. Спанн прохаживался позади них, иногда останавливаясь у окна, чтобы выглянуть на улицу, раскинувшуюся за его пределами.