Обворожительный кавалер (Джордж Вилльерс, герцог Бэкингем – Анна Австрийская – кардинал де Ришелье. Англия – Франция)
Шрифт:
– Извольте, – расшаркался Ландри. Затем, испросив высочайшего позволения, присел к письменному столику королевы и написал несколько строк, приговаривая: – Нет ничего легче, нет ничего легче…
– Ваше величество, супруг мой, – сказала Анна, – клянусь Господом Богом, послание писано кардиналом и передано герцогине через мадам де Фаржи…
– Которая скончалась и не может опровергнуть этот наговор, – перебил Ришелье. – Я клянусь вам Господом Богом, сир, что письмо написано моим секретарем, подкупленным герцогиней де Шеврез.
– Я уже не знаю, кого
– Сир! – в отчаянии вскричала та. – Ведь этот человек – верный раб кардинала…
– Изучивший мой почерк, – перебил кардинал, вполне овладевший собой, – и поэтому подкупленный вами. Вы хотели вырыть мне яму, но, кажется, угодите в нее сами.
Итак, собеседники-враги расстались до завтра. Ландри совершенно спокойно отправился в Бастилию, убежденный, что кардинал поможет ему бежать. Так и вышло. Вернее, почти так. Ночью в камеру Ландри явились несколько его знакомых, тоже верные слуги Ришелье, помогли ему выбраться из каземата, посадили верхом, сами тоже вскочили на коней и все вместе поскакали через ворота Святого Антония в Венсенский лес, уверяя, что там Ландри получит деньги и сможет уехать в Марсель, где его ждет корабль, уже стоящий под парусами… Однако в лес-то Ландри въехал, а выехать из него не выехал: был застрелен своими спутниками и сброшен в глухой ров да засыпан сушняком. А когда весть о бегстве Ландри достигла ушей короля, кардинал поднял крик, что ему, конечно, помогла скрыться герцогиня де Шеврез…
Да, Ришелье удалось вывернуться из этой грязной истории, а неприязнь короля к Анне и тем более к мадам де Шеврез возросла многократно. И королева теперь не могла быть уверена, что на другой день у нее не отнимут, не отправят в тюрьму или в ссылку единственного человека, которому она вполне доверяла и с которым могла вспоминать самые счастливые дни своей жизни – дни, когда она могла смотреть на обворожительного герцога Бэкингема и видеть неутоленную страсть в его невероятных глазах…
Она хотела только одного: встретиться с ним еще хоть раз!
Но именно этого старался не допустить Ришелье.
Английская королева Генриетта намерена была приехать в Париж навестить родину и родных. Сопровождать себя она просила Бэкингема (а вернее, герцог напросился в провожатые, чтобы еще хоть раз увидеть обожаемую Анну). Король и кардинал встали в едином строю и возражали: Генриетта может приехать с кем угодно, только не с Бэкингемом!
В ярости герцог поклялся рассорить Людовика со своим королем и оказывать всемерную поддержку протестантам, жителям Ла-Рошели, которые подняли мятеж против королевской власти, поддерживаемой католической церковью и поддерживающей в свою очередь ее.
– Они не хотят принять меня как мирного посланника? – вскричал Бэкингем. – Ну так я приду как полководец и приведу с собой войну!
Английские крейсеры открыто снабжали мятежников
Между тем в войсках среди приближенных Бэкингема было несколько тайных агентов Ришелье. Конечно, и леди Клэрик держала там своих людей. О ссоре Бэкингема и Фельтона стало известно сначала ей, а потом и кардиналу.
Ришелье усмехнулся…
Он испытывал к королеве нечто среднее между неутоленным вожделением и ненавистью, однако чувства его к Бэкингему можно было выразить одним словом: ревность. И справиться с ней, пережить ее было невозможно. Это был как раз тот случай ревнивой зависти, когда двум соперникам нет места на земле. И Ришелье задумал убийство. Задумал давно, но только теперь понял, что нашел человека, который станет орудием его мести, смертельным для Бэкингема.
Леди Клэрик была немедленно отправлена секретная депеша…
23 августа 1628 года в Дувре, откуда то и дело уходили английские корабли, было ясно, солнечно, тепло. Герцог прогуливался со своей свитой по берегу, смотрел на залив, отделявший его от Франции, думал об Анне…
Навстречу решительно шел Фельтон.
«Опять начнет клянчить место капитана!» – недовольно подумал герцог, отворачиваясь. Следуя его примеру, от Фельтона отвернулась и вся свита Бэкингема, так что никто не успел заметить, как фанатик выхватил кинжал и поразил герцога насмерть.
Наконец-то ревность Ришелье была утолена!
Узнав о гибели единственного мужчины, которого она любила, Анна едва не умерла от горя. С утра до вечера она плакала в своей молельне – только здесь она могла надеяться, что никто не нарушит ее одиночества. Разумеется, всем было понятно, чем вызвано такое море слез, и король продолжал беситься от ревности к мертвому, как бесился от ревности к живому. И он хотел сполна, сполна насладиться горем жены!
Буквально спустя неделю после гибели Бэкингема король назначил в Лувре домашний спектакль с балетом, в котором должны были принять участие красивейшие женщины двора.
– А вы, сударыня, всех превосходите красотой, что отмечают и наши соотечественники, и иностранцы. Значит, придется потанцевать и вам! – добавил Людовик. Никаких возражений он не пожелал слушать. – Не хотите танцевать?! А что, вы в трауре по нашему врагу? Но ведь это измена, мадам…
Королева помертвела.
– Я буду танцевать…
Однако на первой же репетиции, куда Анна явилась бледнее смерти, она упала в обморок.
– Отнесите королеву в ее покои, – небрежно приказал Людовик. – И пришлите к ней моего врача. Оказывается, она действительно нездорова…