Обязан выжить
Шрифт:
Настроение у Вики было приподнятое, и (тут уж одно к одному) вдобавок на выходе из отеля давешний портье обрадовал Иртеньева приятным сообщением:
— Билетик вам заказан, ждем-с…
— Превосходно!
Ответив так, Вика благосклонно посмотрел на почтительно привставшего со своего стула дежурного и, от полноты чувств напевая вполголоса, вышел на улицу. Идти туда же, где произошла встреча с бедолагой Мариным, было, по меньшей мере, неразумно, и Вика целых полчаса кружил по городу, пока не
Помещение почты оказалось крошечным, людей многовато, и Вике пришлось постоять в очереди, прежде чем он подал свой паспорт в окошечко, чтобы с самым безразличным видом спросить:
— Для меня… Ничего?
Безликий человек в сатиновых нарукавниках бросил взгляд на Вику, потом старательно прочитал документ и, порывшись в стоявшем перед ним продолговатом ящике с корреспонденцией, возвратил паспорт, отрицательно покачав головой. Вика, как мог, изобразил сожаление и, очень довольный результатом, пошел к двери, на радостях так и не положив паспорт в карман.
Выйдя наружу, Иртеньев секунду постоял на крыль це почтового отделения, решая, в какую сторону направиться, но, едва сойдя со ступенек, с удивлением узнал в идущем навстречу ему человеке откуда-то взявшегося здесь Ясницкого.
Слегка оторопев от неожиданности, Вика почти по-офицерски приложил руку к козырьку своей инженерной фуражки, и как-то само собой у него сорвалось с языка то, о чем он сейчас подумал:
— Вы что, искали меня?
Иртеньев старался говорить как можно приветливее, но, признаться, внезапное появление ротмистра насторожило Вику.
— Да нет, просто на работу иду, а тут вдруг вы… — спокойно пояснил Ясницкий.
— Вы работаете? — Вика попытался загладить оплошность.
— Да, всего лишь экспедитором. В «Общепите».
Такое простое объяснение несколько успокоило Вику, и он, заметив, что все еще держит в левой руке паспорт, поспешно сунул его в карман. Однако Ясницкий, конечно же, обратил внимание на этот жест и, правильно сопоставив его с вывеской почты, вежливо поинтересовался:
— Письма ждать изволите?
На какой-то момент Вика снова растерялся. Если сказать «нет», надо искать другое объяснение, если «да», могут последовать еще вопросы, и уж никоим образом нельзя говорить правду. И тут Ясницкий, от которого не укрылось волнение Вики, сам придя ему на помощь, заговорщически подмигнул.
— Что?.. Небось, женщина?
— Ну, знаешь, это… — многозначительно начал Вика, всем своим видом стараясь показать, что ротмистр угадал.
Обрадованный Ясницкий заулыбался и тут же предложил:
— Пойдем-ка пообедаем, тут за углом столовка «Общепита».
Причин для отказа Вика не видел, тем более что подкрепиться совсем не мешало, и он охотно пошел вместе с
К удивлению Иртеньева, Ясницкий провел его в какой-то двор и там, окликнув мужика явно кухонно-поварского вида, попросил:
— Слышь, Ефремыча позови…
Вышедший к ним через пару минут Ефремыч, по виду типичный зав общепитовской столовки, увидев, кто его ждет, недовольно сморщился и, кивнув на Иртеньева, бросил:
— Это кто с тобой?
— Сослуживец, — торопливо ответил Ясницкий и попросил: — Понимаешь, Ефремыч, нам с товарищем поговорить надо и, конечно, само собой…
— Ладно, — снисходительно кивнув, Ефремыч пошел первым и уже на ходу кинул через плечо: — Ты работать-то сегодня будешь?
— Буду, буду, вот только… — начал было Ясницкий, но зав довольно добродушно прервал его:
— Да, понимаю, понимаю… Полечу я вас, сослуживцы.
Осклизлым коридором, пропитавшимся застоялым запахом кухни, зав провел Вику с товарищем в какой-то слабо освещенный закуток, где, однако, имелся стол, застеленный чистой скатеркой, и пара стульев.
Пожелав гостям приятного аппетита, Ефремыч вышел, и почти сразу им подали тепловатые котлеты с гарниром из гречки, хлеб, переложенную кольцами лука уже нарезанную селедку, а чуть позже принесли два, не долитых на треть, стакана.
Судя по тому, с какой жадностью Ясницкий торопливо выпил водку, Иртеньев понял, что предстоящая беседа ничего нового не сулит, и, лениво пережевывая общепитовскую котлету, напомнил:
— Ты вроде поговорить хотел?
— Хотел, — Ясницкий быстро положил вилку. — Только сначала спрошу. Ты как, советскую власть признал?
— Что значит, признал, не признал? — ушел от прямого ответа Вика. — Ты вон тоже, экспедитором работаешь…
— Я жду, — коротко ответил Ясницкий.
— Чего? — сделал удивленное лицо Вика.
— Чего? — переспросил Ясницкий и медленно, с каким-то внутренним убеждением, произнес: — Ты сам знаешь, наши белые вожди оказались говном, а союзники и того хуже, вообще мразью, пекшейся только о себе, но все равно выход у нас есть.
— Это ты что, про советскую власть? — насторожился Вика.
— Именно, — подтвердил Ясницкий. — Ни в большевизм, ни в этот ихний интернационализм я не верю, а верю в совсем другое.
— Это во что же? — заинтересовался Вика.
— В дух наш, русский дух, верю. Он нас спасет.
— Так ты, выходит, русский националист, — вздохнул Вика.
— Нет, я монархист! — вскинулся Ясницкий. — Только монарх у нас будет совсем другой. Новый. Даже не монарх, выше! Верю я, скоро он объявится, и будет у нас наш, национальный вождь! И тогда мы все, все как один, и красные и белые, сплотимся вокруг него!