Обычная жизнь
Шрифт:
640239 и десятки его братьев повезли куда-то далеко. Очень далеко. Даже дальше, чем далеко.
Были дороги и рельсы, грузовики и вагоны, вагоны и грузовики… А потом был самолёт и то, о чём раньше переговаривались лишь осторожным шёпотом, рассказывая, как невероятную историю.
640239 и ещё двадцать один его брат оказались в Кассете. А отсюда обычно был только в один путь…
Буй ждал своего часа.
И был полёт, и был ещё один полёт — навстречу вечности и тому, что наступает после. И была глубина внизу, и глубина наверху. И 640239 понял, что начались три часа за которые он должен успеть выполнить своё Предназначение.
Он слушал окружающие звуки, периодически откликаясь на запросы со сбросившего его самолёта. Слушал и ждал.
Ждал своего часа.
Где-то внутри шёл беспощадный обратный отсчёт, а час проходил за часом… И не было ничего — только ровный шум океана.
Казалось, что всё — жизнь прожита зря. И всё было зря. И надежды Создателей, возложенные на тебя, не оправдались…
Но тут в обычный хор океана вплёлся иной — чуждый звук.
640239 не знал этот звук. И поэтому сравнил его с теми, что заложили ему в память создатели…
Совпадение!
Экономить энергию больше не было нужды, и буй испустил в эфир сигнал обнаружения.
640239 не умел говорить на языке Создателей. Но если бы умел, то его крик звучал бы примерно так:
"Враг! Враг! Здесь — Враг!.."
Поначалу его голос звучал в одиночестве, но вскоре этот клич подхватили его братья, вместе с ним выброшенные с самолёта.
"Враг! Враг! Здесь — Враг! Враг! Враг! Здесь — Враг!.."
Вплетались в их хор голоса недавних противников, а нынче тоже — братьев.
"The Enemy is discovered! Here — enemy! The Enemy is discovered! Here — enemy!.."
Буи кричали сбросившим их самолётам. Кричали, захлёбываясь собственным криком и убивая себя — тратя бесценную энергию.
" The Enemy is discovered! Враг! Here — enemy! The Враг is discovered! Here — Враг!.."
Буй номер 640239 типа РГБ-1 понимал, что это — конец. В его гаснущем без энергии сознании таяли последние мысли…
…Создатели, наверное, и сами не знали, что всё, что выходит из их рук получает сознание и душу. Любая — даже самая простая вещь. Снаряд, трактор, корабль — кто угодно. Каждый из них жил и умирал: кто всю жизнь исполняя своё Предназначение, а кто всю жизнь — ища его.
…Буй номер 640239 типа РГБ-1 чувствовал, что с последними каплями энергиями исчезает и возможность использования пьезоэлектрического эффекта титаната бария…
Но это было уже неважно — 640239 исполнил своё Предназначение.
Он умирал. Но он умирал счастливым.
Всё было не зря.
Надрывный вой сирены вырывает из сладких объятий сна. Мозг ещё не проснулся, но его вмешательство пока что и не особо требуется — тело действует само, на одних только рефлексах.
Я буквально слетаю с узкого и жёсткого лежака внутри вагона штабного грузовика. Тонкое одеяло отлетает прочь, а руки словно сами собой подхватывают висящий рядом на привинченном к полу небольшом жёстком стуле широкий пояс с рацией, ножом и пистолетной кобурой. Это — новинка обязательно комплекта боевой экипировки пилотов. Чую — недалёк тот день, когда мы будем садиться в кабину не в комбинезонах, а в тяжёлых бронированных скафандрах высшей биозащиты…
Распахиваю тяжёлую стальную дверь, спрыгиваю на взрыхлённую протекторами колёс броневиков землю. На тёмно-синем небе ещё догорают последние звёзды, в воздухе — утренняя свежесть и прохлада, на тёмно-оливкового цвета металле трейлера — крупная роса.
Короткий взгляд на вмонтированные в ткань комбинезона небольшие электронные часы — 4:34.
Утро.
Предрассветный полумрак полосуют лучи фонарей на столбах и зажжённых фар машин. Рычат заводимые моторы, где-то неподалёку в воздух надрывно ввинчивается вертолётный винт. Куда-то бегут люди — туда, сюда…
Передо мной словно из под земли вырастает Макото. Волосы всклокочены сильнее обычного, очки криво сидят на носу, на ухе — кусок пластмассы, прикрывающий микрофон гарнитуры.
— Син, быстрее к Еве!
— Ангел?
— Да!!
Всё. Теперь прочее — неважно. И хорошо, что этой ночью пилоты ночевали прямо около своих машин, раскиданных по квадрату Ромео-9…
До Ноль-первого — всего метров тридцать по прямой. Пока большая часть личного состава опорной базы В проводила спешную эвакуацию, мне нужно было как можно быстрее залезать в Еву и выдвигаться на позицию.
По стальным пролётам лестницы — вверх, на высоту примерно второго этажа. Потом — по специальным настилам к уже выдвинутой контактной капсуле, выглядывающей из-за немного отодвинувшегося куска брони. От толщины которой померла бы от зависти даже башня главного калибра линкора "Ямато" с её лобовой бронеплитой в 650 миллиметров стали.
Дальше всё было как всегда.
Запрыгнул внутрь капсулы, уселся в пилотский ложемент, пристегнулся, чувствуя, как крышка люка начала задвигаться следом за мной. Герметизация швов, введение капсулы, фиксация, закрытие люка. Врубились освещение и системы управления, капсула начала заполняться ЛСЛ — порядок.