Обычные командировки. Повести об уголовном розыске
Шрифт:
– Вас, кажется, зовут Зина?
– Да, Зина Мальцева.
– Вот что, Зина, когда вы завтра освободитесь?
– Я свободна, – быстро ответила девушка.
– Ну и прекрасно! Приходите ко мне в городской отдел днем, часов в двенадцать.
Дорохов и Рогов вышли из Дворца культуры, полковник с интересом поглядывал на парня.
– Давайте знакомиться! Меня зовут Александр Дмитриевич, вас Евгений… а отчество?
– Просто Женя.
– Ладно, договорились. Вы знаете, где живут Лавровы?
– Конечно.
– Сходим к ним, хочу поговорить с родителями.
– Скажите, Александр Дмитриевич, а как с ним, с Олегом?
– Ну вот и ты, Женя, тоже.
– Дружина как дружина, – в голосе парня послышалось разочарование.
Полковник взял Рогова под руку и молча прошел несколько шагов.
– Вы все хотите от меня скоропалительного ответа и не желаете понять, что я еще и сам толком во всем не разобрался. – Он остановился, придержал своего спутника: – Да ты не обижайся. Справедливость, она, брат, восторжествует. Не сомневайся. Ну, и какие у вас в дружине ребята?
Они шли медленно, и Рогов не торопясь рассказывал, что народ у него хороший, дружный, в основном комсомольцы завода сельскохозяйственных машин, что они очень охотно принялись наводить порядок в своем районе, что дружина занимала первое место в городе, но вот случай с Лавровым может запятнать коллектив, но все равно они уверены, что Олег невиновен. Наконец они обогнули здание кинотеатра, и Рогов указал на многоэтажную башню.
– Вот мы и пришли. Думаю, не очень-то нам обрадуются.
На пятом этаже, на двери, обитой коричневым дерматином, была прикреплена медная дощечка с выгравированной надписью: «Лавровы». Им открыла дверь немолодая женщина с высоким лбом и скорбно сжатыми губами. Увидев Рогова и незнакомого мужчину, насторожилась.
– Есть что-нибудь новое? – голос женщины дрогнул.
– Калерия Викторовна, полковник из Москвы приехал, хочет с вами побеседовать, – сказал Рогов.
– Проходите, пожалуйста. – Она провела их в скромно обставленную гостиную. Дорохов рассказал о цели своего приезда.
– Вас в первую очередь, как я поняла, интересует истина… – несколько иронично произнесла Лаврова, – а местные товарищи считают, что она у них в кармане. – В ее глазах вспыхнули искорки гнева.
«Какое хорошее лицо! – подумал Дорохов. – А сын похож на мать. Глупо отрицать физиономистику. Редко встречались мне подонки с красивыми, благородными лицами, просветленным взглядом». Он почувствовал, что мать Олега вот-вот спросит прямо в лоб, считает ли и он, что ее сын убийца, и поспешил ее опередить:
– Расскажите мне, Калерия Викторовна, об Олеге. Как рос, чем увлекался, в общем, какой он.
– Олег в детстве был болезненным, да к тому же еще у него плохо со зрением – сильная близорукость, – тихо начала Лаврова.
Александр Дмитриевич вспомнил прищуренные глаза парня, когда его привели на допрос. Тогда он еще подумал, что Лавров позирует, а оказывается, все гораздо проще – он плохо видит. Осторожно спросил:
– А он постоянно носит очки?
– Постоянно, – вздохнула женщина. – У него минус четыре. Из-за этого все и пошло. Очки он надел еще во втором классе, а дети в этом возрасте довольно жестоки. «Очкарик да очкарик». А мальчишка был самолюбивым. Вот тут у него появилось желание стать сильным. Захотел заниматься самбо. Два года его не принимали в секцию. Ну, потом уступили упорству, да и муж помог, жаль, что его сейчас нет дома.
Дорохов внимательно слушал и мысленно старался решить новую задачу. Если Олег плохо видит, то мог ли он в темноте рассмотреть нож? Не тут ли разгадка?
– Терпеть не мог домашнюю работу, ни уму, ни сердцу, по его словам, а делал. Характер вырабатывал, – горько усмехнулась женщина.
Она поняла, что увлеклась подробностями, но уже не могла остановиться и все говорила о друзьях сына, о недавно возникшей привязанности. О том, что Олег дружит с Зиной, да, да, с той самой Зиной Мальцевой, что они с мужем, заметив это, посоветовали сыну приглашать девушку к себе домой. Зина бывает у них часто. А когда случилось это несчастье, взяла отпуск и все дни сидит у них дома. Хорошая девушка: добрая, ласковая, отзывчивая.
– Скажите, Калерия Викторовна, а какой у Олега характер – мягкий, уравновешенный, вспыльчивый?
– Разве можно определить человека вот так однозначно? Какой он? Добрый? Да, когда нужно, то добрый, но не без разбора, не слюнтяй. Честный? Я уверена, что да. Я знаю, вы подумаете, какая мать скажет иначе. Но он действительно никогда нам не лгал. Мог бы соврать только в одном случае – если эта ложь кому-то очень понадобилась. Ну, скажем, захотел спасти друга. Но и тогда Олег просто сказал бы, что сделал он. Была однажды в школе у него такая история.
– Часто ли Олег возвращался домой поздно? И всегда ли трезвым?
– Олег не пьет. Совсем не пьет. И товарищи это знают. Ему один окулист сказал, что зрение сильно ухудшится, и он не прикасается к спиртному. Самбо, спорт тоже не любят пьяниц. Курить и то начал лишь в прошлом году.
– Понятно… – протянул Дорохов. – У меня к вам просьба: позвольте взглянуть на комнату Олега.
Дорохов знал, что мир вещей иногда может рассказать о своем хозяине куда больше, чем люди.
Узкая, длинная комната заканчивалась. балконом. В комнате стояла небольшая тахта, письменный стол и по стенам книжные полки. Рядом с дверью – секция шведской стенки, за ней – на деревянной платформе боксерская груша, на полу несколько пар гантелей разного веса. На письменном столе – стопка общих тетрадей, технический справочник, две авторучки. Казалось, что хозяин комнаты вот-вот вернется и снова сядет за свои конспекты. Дорохов взглянул на книги, расставленные на полках, попытался отыскать художественную литературу. Калерия Викторовна пришла ему на помощь:
– Здесь у сына только учебники и по спорту. Вся наша библиотека в коридоре, на полках. Он много читает, но говорит, что хорошая книга под рукой ему мешает заниматься, отвлекает.
«Не очень понятно, что же за парень этот Олег», – подумал Дорохов, выходя из квартиры Лавровых.
– Жаль, что не было дома самого. Интересный у Олега отец и Калерия Викторовна славная. В прошлом году ей звание заслуженного врача РСФСР присвоили. Тяжко им. Верят они сыну. – Рогов сделал паузу. – Да и мы все ему верим.
– Это хорошо, когда человеку верят, – согласился Дорохов и предложил: – Сходим с тобой, Женя, на то место, где все случилось.
Рогов повел полковника проходными дворами, и они быстро пришли к злополучной арке. Александр Дмитриевич взглянул на часы. Стрелки показывали двадцать три часа тридцать минут. Несколько дней назад в это же время здесь разыгралась трагедия. Дорохов знал, что в тот вечер шел дождь, но сегодня было сухо. Оба прошлись по двору, спугнули в беседке парочку, подошли к подъезду, где жил Степан Ручкин, а потом вернулись к арке. Дорохов пристально осмотрел все вокруг, попросил Рогова снова вернуться к подъезду. Сам остановился возле клумбы, зачем-то пробрался в кусты жасмина, росшие в центре двора, подождал, пока Рогов приблизится к арке, и, крадучись, прямо по цветнику направился за ним. Под аркой он спросил Рогова, видел ли тот, где он, Дорохов, шел.