Обычные приключение «олимпийца» Михаила Енохина
Шрифт:
Капитан поговорил с дежурным, тот вынес невысокую мачту со свернутым парусом, а Михаил помог укрепить ее в гнезда, сел в швертбот, поставленный на специальную тележку, — и заскользил по рельсам в море. И вот металлическая тележка ушла под воду, и освободившийся «Оптимист» — с Михаилом! — закачался на волнах.
Михаил мгновенно развернул парус, натянул шкоты, и швертбот, выгнув парус, поплыл вдоль берега.
— Правым галсом пошел, — одобрительно заметил дежурный капитану и нажал рубильник, тележка со скрипом выползла на тросе из-под
Борис чуть не застонал от беспомощной злости. Его, коренного жителя, старожила, ни за что не примут в «яхт-клуб», и не надейся: поведение не такое, учится не так, то да се... А тут приезжему, курортнику, доверили — по блату!
— Чемпион, — коротко сказал капитан, глядя вслед уносящемуся швертботу.
И Борис раздраженно вспомнил, что Михаил — чемпион Москвы, судя по тому самому снимку с «кулаками» в Женькином журнале, и разозлился еще больше. «Все равно по блату дали, даже документик свой чемпионский не показывал!» — расстроился он.
А парус нырял уже вдали от берега, уходя в сторону ребячьей «верфи».
Капитан попрощался с дежурным и направился в ту же сторону. Борис мигнул Молчуну и Хихикало, и они двинулись за капитаном с таким видом, будто им по пути.
Перед «верфью» пришлось отстать, капитан встал на валун рядом со шлюпкой «Напавтал» и, хотя он смотрел на парус швертбота, все равно мог их заметить, если вдруг оглянется. А Борису не хотелось, чтобы капитан догадался, что они шпионят. Кому это охота?!
Поэтому они обогнули заброшенный пляж и укрылись за скалистой грядой, довольно далеко от капитана. Мишкин швертбот приближался к берегу. Внезапно троица наблюдателей увидела, что капитан почему-то шагает к ним, к их укрытию.
Борис, Молчун и Хихикало, отступая, поползли, отчаянно работая локтями и коленями, к другой скалистой гряде и спрятались за ней. Когда они осторожно высунули головы, капитан стоял на камнях над их прежним укрытием и смотрел на море.
С нового места Борису и компании не видно было даже берега, лишь парус швертбота, который плыл, казалось, у самых ног капитана. Приложив руку козырьком ко лбу, он смотрел куда-то влево от паруса. И неожиданно Борис увидел другой парус за обрезом скал, большой квадратный парус на высокой мачте и три головы — это были Женька и братья Мошкины. Мачта гнулась, плескался парус, они тянули за шкоты, а Михаил, приближаясь к ним на швертботе, кричал:
— Делай, как я!
Ветер звонко доносил его голос, словно Михаил был совсем рядом, в нескольких метрах.
— Откуда... у них яхта? — пробормотал Хихикало. Молчун закивал. Михаил лавировал, щеголяя маневренностью швертбота, и подавал команды:
— Поворот оверштаг!.. Показываю!.. Правый галс!.. Левый галс!.. Делай, как я!
Женька и Мошкины боролись с парусом, тянули за шкоты в разные стороны, а над их головами вскипало море мелкой зыбью до самого горизонта.
— А может, у них плот? — спросил Борис.
— Когда бы
— Чья! Где! — взорвался Борис. — Приказывал: следите!
Вдруг от резкого рывка Мошкиных мачта накренилась и рухнула, парус накрыл головы мальчишек.
— Кораблекрушение!— вскричал Борис, вскакивая.— Спасайте!
Капитан обернулся и даже вздрогнул от неожиданности.
Мошкины барахтались на берегу под большущим, привязанным к шесту для сушки белья белым пододеяльником. Ветер пытался раздуть его, как шар, врываясь сквозь квадратное отверстие, через которое обычно заправляют внутрь одеяло. Михаил кружил неподалеку от берега, разбивая носом швертбота волны.
— Ха-ха-ха!.. — захохотали, схватившись за бока, Борис и Хихикало. А Молчун от восторга захлопал руками по голому животу.
Женька и Мошкины, наконец, освободились от пододеяльника и опять начали устанавливать «мачту с парусом».
— А ты говоришь, шлюпку уведем, — заметил Борису Хихикало.— Вон они на берегу и то перевернулись.
— Спокойно, — ответил Борис. — Сначала вотремся к ним!
— В доверие? — оживился Хихикало.
— Куда ж еще? — сказал Борис и многозначительно щелкнул пальцами.
«Никогда бы не согласился...»
В один прекрасный штормовой день, когда волны еще вдали одевались белыми шапками, Михаил и Женька орудовали молотками на своей «верфи». За шумом моря они не заметили, как к ним подошел капитан буксира.
— Нептун в помощь! — приветствовал он их.
— Здравствуйте! — обрадовались ребята.
— Неплохо, — обошел капитан вокруг шлюпки.
— Хорошо! — воскликнул Женька, любуясь своей работой, и почему-то с опаской взглянул на капитана.
Женька не ошибся...
— Значит, в Таллин плыть задумали? — вдруг весело спросил Михаила капитан.
Михаил обернулся к Женьке. Тот поспешно отвел взгляд.
— Предал? — вскипел Михаил.
Капитан положил ему большую ладонь на плечо.
— Почему уж так сразу предал? Он посоветовался со мной как моряк с моряком. И знаешь, коллега капитан, — он так и назвал его «коллегой капитаном», Михаил даже порозовел от смущения, — у Евгения твоего серьезнейшие сомнения в вашей затее.
— Думаете, не справимся? — обиделся Михаил.
— Справиться-то вы, может, и справитесь. А вот отпустят ли вас родители?
Михаил молчал.
— Понятно, — кивнул капитан. — Тайком хотели? Милое дело. Я сам, когда мне лет девять было, словно «морской волчонок» Майн-Рида спрятался в трюме рыбацкой шаланды.
— Ну, и?.. — округлил глаза Женька.
— Вернули, — весело ответил капитан. — С моря вернули, а на берегу выпороли. Я это к чему, — посерьезнел он. — Вот вы все вроде бы продумали. А ведь вас через первый же шлюз на Волго-Донском канале не пропустят. Кто да что? Право на вождение? Откуда и куда, господа?