Обычный вампир Юрген

Юлин Димир

– Вот и хорошо. Нам далеко еще идти?

– Тыщ двенадцать хвостов.

– А один хвост это сколько?

– Вот, смотри, - Фьордик протянул к ней свой собственный хвост, - видишь кольца? Вот от одного до другого и будет мерный хвост.

Ляла прикинула - от кольца до кольца сантиметров сорок. Значит двенадцать тыщ хвостов будет... километров пять. Не так уже и далеко осталось до этого города Хнахана. Там, как утверждал пьёс, она сможет обратиться к хнакам, правителям, с просьбой

вернуть ее домой. Ведь всем известно, что разрыв стены мироздания очень опасная вещь. Поэтому хнакам выгодно как можно быстрее вернуть ее обратно. А то кто его знает, что может произойти.

Ляла и Фьордик шли практически целый день. Пьёс, как только оказался в Наисподней тут же преобразился из обычного здоровенного пса черно-белой масти, в нечто человекообразное.

– Иначе, загребут, - сказал он Ляле, - на четырех здесь опасно ходить.

– А как ты вернешься к себе?

– В Хнаханахе есть мои родичи, они поможут. Так что нам с тобой одна дорога. В город.

И вот к вечеру они наконец добрались до этого самого города. Он был огромен. Дома, хижины, лачуги, дворцы, особняки, землянки все смешалось. Улиц как таковых не было. Было нечто перекрученное, часто тупиковое, часто закольцованное. Тысячи тысяч существ шло, бежало, прыгало, ехало, скакало, ползло, переминалось, при этом ворчало, кричало, пищало, кряхтело, пыхтело, говорило и хрюкало. Такого шума Ляла никогда еще не слышала. Фьордик схватил ее за руку и потащил за собой.

– Держись, а то затеряешься, пропадешь.

Чем дальше они продвигались тем меньше становилось народу. Появились улицы мощеные камнем. Дома стали более менее похожи на дома, а не на сборище поделок абстракционистов.

– Ты куда меня ведешь?
– спросила Ляла.

– К другу. Переночуешь у него. А поутру я отведу тебя к хнакам.

– А с тобой нельзя переночевать?

– Ты что, я же пьёс. А мой друг человек. Ты не боись, он тебя не забидит.

– Надеюсь.

Они подошли к небольшому аккуратному домику, когда уже совсем стемнело, и город опустел, затих и погрузился в полумрак.

Фьордик толкнул дверь и та открылась.

– Здесь что двери не запирают?
– удивилась Ляла.

– Запирают, но я был его личным пьёсом, пока хвост не отрастил до мерной длины, по-этому для меня в этом доме дверь всегда открыта.

– Ясно, - сказала Ляла, хотя ей не совсем все было ясно.

– Пак!
– позвал Фьордик.
– Ты дома?!

Никто не отвечал.

– Наверное, на охоте задержался. Пойдем, я покажу тебе твою комнату.

– А как же хозяин дома? Он придет, а я здесь?

– Я ему оставлю метку. Все будет хорошо. Вот, - он толкнул одну из трех дверей, - заходи. Устраивайся.

– А ты?

–

Я же сказал, я Паку метку оставлю, он все поймет, заходи.

Ляла переступила порог небольшой, но довольно уютной комнатки.

– Я утром за тобой приду, - сказал Фьордик и закрыл за ней дверь.

ГЛАВА 9.

Окки-Екки чинно приблизился к главному, самому главному входу в дом Юргена. Гипсовая голова над дверью открыла глаза, скривила рот и сказала, как плюнула:

– А.... Это ты, псинка.

– Я Пьёс, башка тупорылая! Хозяин дома?

Голова попыталась пожать плечами, но вспомнила, что у нее их нет.

– Не знаю, через мою дверь он не выходил. А ты че на четырех, если ты пьёс?

– Тебе не до пятки? А, ну да, у тебя же ее нет. Да у тебя кроме шарика с дырками вообще ничего нет. Ха-ха-ха.

– Смотри не обделайся от смеха. Может у меня только шарик и есть, зато мозгов в нем точно больше, чем в твоей пёсьей меховушке.

– Ага, загипсованные мозги в гипсовой башке.

– Моя башка, это башка великого человеческого философа и мыслителя!

– Конечно, конечно, - оскалился Окки-Екки, - как я мог забыть. Лады, дверь отворяй.

Голова задрала подбородок и поджала губы.

– Не пырься. Я не хотел тебя забидеть. Открой, у меня важнецкое дело. От самого КВУ.

– Ну, хорошо. Раз от самого КВУ.

Двустворчатая дверь медленно открылась.

– Спаибо, друг!
– воскликнул пьёс, скользнув внутрь.

– Поболтаешь со мной потом?!
– крикнула ему голова вдогонку.

– Обязательно!

Окки-Екки шел по дому и недоуменно мотал головой.

– Тут что, ураган был?

Всюду валялась развороченная мебель, двери были сорваны с петель, куски штукатурки, обрывки обоев, разбитая посуда. В большом зале курились мокрые пятна, валялось множество воньючек, был поцарапан пол, стены, потолок, торчали колья.

– Ого, да тут война была, - присвистнул пьёс, - надеюсь Юрген жив. Вернее мертв. Т. е. цел. Надо же, в его комнату дверь цела.

Он толкнул ее лапой и вошел в святая святыйх каждого вампира. В его спальню. Склеп стоял по-центру и мирно похрапывал.

– Юрген!
– закричал Окки-Екки.
– Вставай!

Склеп вздрогнул и замолчал.

– Ну же! Хватит дуть!
– Пьёс замолотил лапой по крышке склепа.

Раздался противный до зябкости скрежет. Крышка медленно открылась.

– Что за день такой, - зевая поднялся Юрген на ноги, - мне поспать дадут сегодня? А это ты, рыжий. Чего тебе?