Обыденный Дозор. Лучшая фантастика 2015 (сборник)

Лукьяненко Сергей Васильевич

Скрип-скрип-скрип-скрип. И дети спят, и родители спят, Старики все спят, и старушки спят. Один зверь не спит, в окна он глядит. Берегись, народ, зверь из леса идет. Скрип-скрип-скрип-скрип.

Из-за

пения и смеха они и не услышали, как скрипит снег. Смолкли только когда заметили, как раздвигаются ветки елей, которые до того являли собой почти сплошную стену. Оттуда выдвигалось на прогал нечто огромное, темное и лохматое.

Одна из девушек, Марла, ойкнула. Герса предостерегающе подняла руку.

Потом она им влепит за то, что своими криками разбудили медведя, но это потом. Говорят, если не шуметь, они сами на людей не нападают.

А потом существо медленно поднялось на задние лапы. И Герса скорее догадалась, чем увидела, что это не медведь.

Оно было больше медведя, хотя и похоже. Покрытое густым мехом, изначально темным, теперь сильно поседевшим. Вообще непонятно почему, но сразу было видно, какое оно старое. Может, потому, что на морде мех редел, и… Это была не совсем морда. Вытянутая вперед, с выступающей челюстью, покрытая морщинами – но все же жутким образом напоминающая человеческое лицо. Точнее, звериные черты непостижимым образом смешаны были здесь с человеческими.

Фигура существа была оплывшей, но сохранявшей мощь. Из-за такого сложения и плотного спутанного меха нельзя было разобрать, какого оно пола. И в самых старых источниках не уточнялось, является ли Зверь самцом или самкой.

Зимняя стража существовала для того, чтоб встречать Зверя. Чтоб привечать Зверя. Чтобы противостоять Зверю. Только Зверь не показывался уже много поколений. Он жил в сказках и песнях, но видеть его воочию…

Герса прошептала:

– Он не должен нас тронуть. Если он признает в нас своих, он нас не тронет.

Если бы не эти слова, они бы тут же кинулись наутек, забыв все, чему их учили. Теперь же стояли, замерев, как будто наставница могла скрыть их от страшного зрелища. Слышно было, как кто-то тихо всхлипывает. Зверь смотрел на них круглыми красными глазами без ресниц, его рыло шевелилось, втягивая воздух.

Потом Зверь взревел. То есть рев этот столь же напоминал рык звериный и крик человеческий, как смешались звериные и человеческие черты в его обличьи. И бросился прямо на стражниц.

Герса, почти не сознавая, что делает, швырнула копье ему в грудь. И не промахнулась, не могла она промахнуться со своей выучкой и на таком расстоянии. На миг существо замерло, балансируя на задних лапах, потом ударило передними по древку, переламывая его. Рев повторился, и теперь звериного в нем было гораздо больше. Но миг задержки дал возможность Герсе вытянуть меч из ножен. Размышлять, почему зверь напал вопреки всему, что утверждала традиция, было некогда. Может, взбесился от старости… А ее долг – защищать своих учениц. Он бросилась вперед, не ожидая, что кто-то за ней последует. Ударила, пробивая слой меха и подкожного жира. Вполне возможно, для медведя и кабана такой удар оказался бы смертельным. Но не для Зверя. Если бы когтистая лапа дотянулась до лица Герсы, сняла бы кожу вместе с мясом. Наставница едва успела отклониться, но не удержала равновесия и рухнула в снег.

В этот миг подскочившая Ловиза изо всех сил хватила Зверя в бок своим мечом. Легкое лезвие не могло причинить существу заметного вреда, напротив, оно сломалось от удара. Но благодаря тому, что Зверь отвлекся, Герса успела вскочить на ноги.

– Беги! – крикнула она.

Ловиза откатилась в сторону, и вовремя. Девушки, несколько справившись с испугом, взялись за луки со стрелами.

Герса не видела, кто именно стрелял, но было их не меньше трех. Потому что одна стрела шмякнулась на снег, а две другие воткнулись в шкуру Зверя. Теперь он рухнул на четыре лапы и закружился на месте, как будто стремясь растоптать тех, кто подвернется. Герса и Ловиза метнулись в разных направлениях, как будто стремясь увести Зверя от стрелявших – на самом деле это получилось непреднамеренно.

И Зверь побежал вперед, тяжко проваливаясь в снег, но передвигаясь при этом быстро.

Этого они уже вынести не могли – с визгом бросились прочь. Герса, увязая в сугробах, побрела за Зверем, обреченно понимая – не успеет.

Но кое-кто успел раньше. На поляну выметнулась встрепанная фигура с топором в руках. Табити неоткуда было взяться здесь, посреди леса, и все же это была она. Топор ударил Зверя в шею, едва не снеся голову. Но это же Зверь, такое невозможно в принципе. Она била и била, как рубщики мяса на прилавках, пробивая шкуру, ломая ребра. Кровь Зверя пропитывала мех, темными ручьями стекала в снег, выплескивалась на одежду, руки и лицо Табити.

Те, кто имел смелость обернуться, видели, что кровь эта – не красная, какой надлежит быть крови живого существа, а черная. Это было уже слишком, кто-то из девушек, упав на колени, рыдал, кого-то рвало.

Как бы ни увечилась плоть Зверя, это не останавливало его, а лезвие топора уже затупилось. При очередном броске Табити упала, почти исчезнув в сугробе, Зверь навис над ней. Но топор не был единственным оружием Табити. В тот самый миг, когда морда Зверя присунулась к ее лицу, клинок вылетел из-под снега и вонзился в брюхо.

Почти одновременно Герса нашла в себе силы броситься на Зверя сзади и рубануть по позвоночнику.

Но Зверь, казалось, не обратил внимания на оба удара. Он сосредоточенно обнюхивал лицо Табити. Потом повернулся и медленно, мотая неизвестно как державшейся на плечах головой, побрел прочь, в чащу.

Девушки и возчик, который набрался храбрости добраться до поляны, ошеломленно смотрели ему вслед.

* * *

– Нет, мелкий, мы его не убили.

Они только что установили елку в доме. А сейчас вышли на улицу, чтоб воткнуть в сугробы оставшиеся ветки. Там, в лесу, не было тяжелораненых, и Табити настояла, чтоб срубленное дерево довезли до города. Потом она как следует попарилась в бане Красного дома и снабдилась там чистой одеждой.

За это время, конечно, по городу разошлись разнообразные слухи. Разошлись бы в любом случае – многие видели, в каком виде Зимняя стража вернулась из леса, а тут еще случился возчик.

Таффи, конечно, слышал, что перед Полузимьем из леса выходит Зверь, и Зимняя стража должна его встретить, иначе он сделает много зла. Но Зверя не видели так давно, что далеко не все поверили, что он и впрямь появился. Большинство считали, что девушки столкнулись со старым медведем-шатуном. Но даже если тетка убила медведя – это круто! А она говорит, что не убила.

– Но почему?

– Зверя нельзя убить. Он бессмертный. Ну, может, не совсем… Но он – это лес, а лес – это он. Он живет в этих деревьях, потому их и нельзя рубить. Только раз в году – тогда он разрешает. А Зимняя стража его встречает и провожает. Но он должен признать в них своих, потому они должны пропитаться запахом хвои. Тогда он не нападет. – Вот почему он напал, думала она. Девушки пренебрегли этим обстоятельством, даже Герса забыла. Зверь их не признал. А Табити рубила дерево, от нее пахло свежей хвоей и смолой. Да и кровь Зверя – не та же ли смола? – Для того же и деревья в домах и на улицах. Для защиты, понимаешь?