Обыденный Дозор. Лучшая фантастика 2015 (сборник)
Шрифт:
Помню, поднимается ко мне на чердак – я на чердаке тогда готовился, – приносит книги: «Проблемы структурно-вероятностного анализа языков» и «Статистико-комбинаторное моделирование языков», обе Николая Дмитриевича Андреева.
Сел рядом, отдышался; он тогда уже начинал болеть.
«Вот, – говорит, – вот это – лингвистика. А остальное ничего не читай».
Не всерьез, конечно, сказал. Просто всегда он был экстремистом, во всем.
Эх, батя… вот он бы сейчас запросто искупался. Байкал любил.
Кстати, как раз Байкал ранты вскипятят.
А здесь – в ложном, подставном убежище – их гибель хотя бы окажется быстрой, не такой болезненной – и не совсем напрасной.
Ну и моя тоже. Надеюсь…
Эту войну мы проиграли. Оставалось сделать так, чтобы и рантам не удалось ее выиграть.
Нанести хоть какой-то урон их кораблям нам уже было нечем. Врата опустятся на поверхность планеты, развернутся, протянут энергетические щупальца к Солнцу. Через портал шагнут первые колонисты…
А вот колонистам мы нанести урон могли.
Они хотели Землю? Они ее не получат.
Я обалдел, когда узнал дату начала строительства. Объект «Глубина» начали закладывать спустя полтора месяца после встречи «Ефремова» с черными кораблями.
Как? Как товарищ генерал-полковник Балабанов за пять лет мог предвидеть, чем закончится столкновение? Или такой вариант – всепланетного суицида – был предусмотрен давным-давно, еще до «потерянного столетия»?
Радий-кобальт-радоновые бомбы. «Изделие РКР».
Двести сорок «Изделий», равномерно расположенных над материками и океанами планеты.
Радиоактивная пыль осядет через три года.
Через пятнадцать лет на поверхность можно будет выйти в экзоскафе; через пятьдесят – в легком скафандре.
Через семьдесят воздух станет пригоден для дыхания через респиратор.
Семьдесят лет. Вполне вероятно, кто-то из уходящих сейчас в бункер сумеет дожить. Отбирали лучших: самых здоровых, самых умных, самых дисциплинированных. Образованных, трудолюбивых, обязательно семейных.
Конечно, в число избранных включили и меня.
Конечно, я не собирался доживать в бункере, зная, что все вокруг знают, что я знал. Пусть Тоха с Алёной растут в вере, что их отец был героем. А Варя… она справится. Все счастливые семьи счастливы одинаково: жена растит детей – муж взрывает планету.
Впрочем, в группу обслуживания «Изделий» я как раз не вошел. Моя задача – обеспечение ложных целей. Фальшивое убежище на северном берегу Байкала, настоящее – на южном. Или под берегом, этого мне знать не обязательно. Главное, чтобы гибель ложного бункера послужила «дымовой завесой» для бункера настоящего.
Популяция homo sapiens sapiens должна сохраниться. Пусть в виде жалких нескольких миллионов, рассеянных по самым глухим местам планеты. Пусть ценой жизни всех остальных, миллиардов. Пусть начинать возрождение придется в радиоактивной пустыне, «с топора да головешки».
Главное, что эксперты однозначно утверждали: следующий «флот-есть-плацдарм» доберется до Земли не раньше, чем через двести лет. А за двести лет можно успеть многое, очень многое. Восстановить популяцию – пусть за счет клонов, клоны тоже люди, – хотя бы до четверти миллиарда. Дезактивировать как можно больше территории. Вернуть в строй законсервированные и надежно укрытые заводы и фабрики. Отстроить базы на Луне, Марсе и в поясе Квон. Доработать ионные ДВТ: следующий флот мы должны встретить совсем иначе.
Выжить, восстановить силы, нанести ответный удар.
Решающего технологического преимущества ранты над нами не имеют. А человечество способно на подлинные чудеса – когда не растрачивает себя на бесполезную мишуру.
Но чтобы сделать это возможным, необходимо убедиться, что колонисты рантов не сумеют зацепиться за нашу планету…
Остатки нашей орбитальной группировки были сметены за два дня. Когда ранты убедились, что их единственный ударный корабль полностью контролирует околоземное пространство, они приступили к методичной стерилизации планеты. Как и ожидалось: мазерными ударами.
Одновременно с лунной орбиты подтягивался грузовик. Медленно, осторожно, опасаясь быть разорванным гравитацией.
Всех в Бункере-1 очень интересовало, как же ранты справятся с задачей входа в атмосферу. Но грузовик остался на высокой орбите. А боевой корабль нанес удар по одному из мест расположения «Изделий». Очевидно, они засекли энергетику бомбовой установки.
Дальнейшее промедление становилось бессмысленным.
– Ну что… – сказал маршал Балабанов, бездумно шкрябая правой рукой по карману. От астмы его вылечили поздно, и привычка в моменты волнения искать баллончик так и осталась навсегда. – Ну что… вот и все.
Я маршала плохо знал. Но по лицам остальных офицеров понимал, что и они старика таким подавленным видели не часто.
– Двенадцать минут до завершения эволюций, – негромко подсказал кто-то из наблюдателей.
Как они читают свои схемы… ползают какие-то гусенички по сенсу, мешанина и бардак. Двенадцать минут, двести сорок РКР, перемножаем… стоп, не двести сорок: им достаточно зачистить только часть «Изделий»… стоп, бомбы расставлены с запасом, чтоб перекрывать зоны заражения… стоп…
– Товарищ маршал военно-космических сил, – услышал я собственный голос, – разрешите, я нажму?
Балабанов на меня даже не посмотрел.
– «Нажму»… Не сидится тебе ровно, капитан?
– Все решено ведь, товарищ маршал, – сказал я с привычным гражданским упрямством. – Раньше сядем…
– «Нажму!..» – повторил Балабанов с каким-то, по-моему, даже облегчением: я дал ему повод выпустить хоть часть напряжения. – Сенсов насмотрелся? Нет здесь «красных кнопок». Вон, видишь…
– Одиннадцать минут до завершения эволюций, – донеслось от пульта.