Обыкновенная жадность
Шрифт:
— Вынудившее? — Марта растерялась.
— Возможно, его просто где-то удерживают… Роман Антонович — не единственный храбрец на свете, есть ведь и еще… А среди них — люди с тем же опытом, способные справиться даже с очень сильным и профессиональным человеком… Да не пугайтесь вы так! Это не более чем предположение! Лучше подумайте: если он исчез, вынужден был исчезнуть, скрыться на какое-то время…
— Я вас поняла, — выдохнула Марта. — И хотя ни секунды не верю, что Ромка мог так сделать и не найти за все это время возможности сообщить мне… Есть всего одно место, куда он мог спря… поехать:
— В Дубне?
— Это не та Дубна, про которую вы подумали… Это деревенька такая маленькая, под Орехово-Зуевом…
На этот раз квартиру Белецких Валерий покидал с еще более тяжелым осадком на душе, чем в первый раз. Несмотря на то что вся информация, на которую рассчитывал Турецкий, была им получена.
В квартире на Ордынке, адрес которой был уточнен с помощью Кабула, оказавшегося куда более памятливым, чем ему хотелось выглядеть в глазах следствия, проживала некая Елизавета Константиновна Станцева одна тысяча девятьсот пятьдесят девятого года рождения. Помимо нее, там же был прописан и Станцев Вадим Константинович, год рождения тысяча девятьсот восемьдесят первый. Брат? Ну тогда «очень младший». Скорее всего, подумал Александр Борисович, сын. А то, что отчество у них одно, может свидетельствовать, например, об изначальном отсутствии папаши… и о том, что, по словам Клабукова, которым он почему-то верил, подружка — «такая же оторва, как Сонька». Саша не забыл.
В общем и целом все так и оказалось. Хотя женщине, легко и сразу, даже не спросив, кто это, открывшей им дверь, на вид можно было дать ну никак не более тридцати пяти лет. Поверить в то, что она всего лишь на год моложе Софьи Эдуардовны, было просто невозможно.
— Ох… — Обнаружив на пороге двоих незнакомых мужчин, хозяйка квартиры испуганно отступила, едва не уронив дымящуюся сигарету, зажатую в пальцах левой руки. В темных, умело накрашенных глазах мелькнула настороженность. — Вы… Вам кого?
— Если вы Елизавета Константиновна Станце-ва, то вас, — доброжелательно улыбнулся Турецкий, одновременно доставая удостоверение. — Не пугайтесь… Хотя спрашивать: «Кто стучится в дверь ко мне», разумеется, надо.
— Я думала, сын… Вадик должен приехать вот-вот… — Тревоги и настороженности в глазах женщины, после того как она посмотрела на Сашины «корочки», ничуть не убавилось. — А в чем, собственно, дело?
— Поверьте, совсем не в вас, — по-прежнему доброжелательно сказал Турецкий. — Возможно, вы все-таки впустите незваных гостей? Нам необходимо поговорить о вашей подруге, Софье Эдуардовне Соркиной…
— С Соней что-то случилось?! — всполошилась Елизавета Константиновна, отступая наконец в сторону. — Проходите, конечно! Я просто растерялась… Так что с Соней?
— Не волнуйтесь, жива-здорова. — Александр Борисович первым вошел в просторный коридор, исполнявший здесь функции прихожей, и проследовал за хозяйкой в сторону одной из двух распахнутых дверей, оценивающе разглядывая даму со спины: удивительно стройная, подтянутая фигура, тяжелый узел темно-рыжих волос на затылке, дорогой брючный костюм цвета морской волны… Словом, диаметральная противоположность кузине Славского. Что, помимо веселого прошлого, явно на этой женщине, в отличие от Сони, никак не отразившегося, может их связывать? Все-таки женщины — народ действительно загадочный…
Гостиная, в которую их провела хозяйка, тоже в отличие от Сониной, блистала чистотой и порядком, была обставлена хорошей итальянской мебелью, далеко не всем доступной по цене. Хозяева квартиры явно не бедствовали.
Усадив гостей на удобный мягкий диван, Елизавета Константиновна и сама присела на другой его конец, после чего Володя Яковлев, извинившись, попросил разрешения пересесть в одно из полукресел напротив хозяйки — к круглому столу на витых ножках
— Конечно-конечно, — немного смутилась Станцева. — Я не сообразила, вы ведь, наверное, должны что-то писать. Так вам удобно?
— Вполне, — заверил ее Турецкий. И, внимательно глянув на хозяйку, добавил: — Знаете, не могу удержаться от комплимента… Замечательно выглядите, никогда бы не сказал, что вы с Сорки-ной ровесницы.
Елизавета Константиновна польщенно улыбнулась:
— Вообще-то, я ее на полтора года младше, но вы правы: никто не верит, что у меня двадцатипятилетний сын, хотя родила я его совсем не рано… Вадим у меня умница, занимается бизнесом… — Она немного помолчала и, слегка нахмурившись, покачала головой: — Что касается Сони, она очень больной человек, ее нельзя не пожалеть, зная Со-нечкину жизнь…
— Я слышал, вы дружите с юности, — осторожно отозвался Саша, — общая молодость, друзья, словом…
— Словом, — усмехнулась Станцева, — судя по всему, вам уже успели охарактеризовать этот период, как не в меру бурный… — и, не дав ему возможности возразить, продолжила: — Что ж… Я не собираюсь открещиваться от ошибок своей молодости. Благодаря рождению сына я, как мне кажется, сумела их исправить. А Соне, ей просто не повезло.
— Вы имеете в виду гибель Дубко, с которым она прожила больше десяти лет?
— Если точно, двенадцать с половиной… Да, его в первую очередь. Соне не нужно было связываться с Мирославом сразу, я ее тогда предупреждала.
— То есть вы хотите сказать, что знали о Дубко нечто такое, из-за чего не советовали подруге с ним связываться?
— Нет! Нас познакомила Соня. До этого я о нем и не слышала, не то что знать… Просто он мне не понравился с первого взгляда, интуитивно! В отличие от Сони, у меня всегда была безошибочная интуиция на таких типов… Чувствовалось в Мирославе что-то… не просто неприятное, ужасное! Взгляд у него был такой… Такой, словно он в человека гвозди заколачивает… — Елизавета Константиновна слегка поежилась.
— Подруга вас, судя по всему, не послушалась.
— Не послушалась, — кивнула Станцева. — Она поначалу влюбилась в него, простите, как кошка. А потом, когда сама разобралась, и рада была бы от него уйти, да он ей такой возможности не дал: Дубко оказался ревнивым, как Отелло… Я совсем не уверена, что от какой-то там безумной любви к ней! Скорее — из садизма! Вот садистом он точно был! — Елизавета Константиновна достала из кармана пачку «Парламента» и, ловко выбив одну сигарету, закурила. — Ну а завершилось это все тем, что он, до того, как какой-то божий человек отправил Мирослава в преисподнюю, не просто избил Сонечку — бил он ее и раньше — а изуродовал на всю жизнь!..