Обыкновенный дракон
Шрифт:
– Эти почему не сбежали? – заинтересовался Риуз.
Страж ткнул пальцем в спину тощему, где расползлось тёмное пятно на правом боку:
– Кровь убитого, якобы спал рядом. Далеко не ушёл бы всё равно. А второй знакомый, вместе вели торговые дела. Просит отдать тело, чтобы отвезти домой.
Риуз машинально поправил артефакт – диск с кристаллом в центре, какой носили все дознаватели для сохранения ментальной информации, – помедлил, рассматривая понурые спины свидетелей, ещё не замечающих его, и задал вопрос стражу:
– Твоё имя, ратник?
– Зандер-безродный, ваша милость.
– Откуда взялась монета? – Риуз поднял в пальцах серебро недавней чеканки, ещё не потёртое, без царапин. Похожее по качеству на южные золотые монеты, которые тайно сбывали приезжие у ростовщиков.
– Сказали, что лежала рядом с телом убитого, точнее, была зажата в его зубах.
Ясно. Стража основную работу проделала, детали оставила высшей инстанции, как и положено по инструкции.
– Благодарю, Зандер, – Вэйланд кивнул молодому стражу и коснулся кристалла, отправляя информацию с памятью о страже, для составления будущего протокола и на всякий случай, ибо парень казался толковым. По глазам видно, разузнал всё, но продолжает придерживаться субординации и не говорит лишнего.
При виде старшего дознавателя подозреваемые бухнулись на колени, взывая к справедливости. Тощий по имени Хирам пытался надавить на жалость: он не при чём, всего лишь спал рядом, и ничего не слышал, не говорил лишнего, он законопослушний либертанец, а дома у него дети и больная жена, которая ждёт лекарство, – нельзя ему в казематы…
Дознаватель поднятием руки остановил его неуверенные причитания (чувствовалась некая упрямая гордость в нищем):
– Твоё имя?
– Хирам-безродный, – уныло назвался крестьянин и склонил голову. Над ней вознеслась рука дознавателя, считывая правдивость имени. Оно, действительно, было подлинным. Прозвучал второй дежурный вопрос, и так же, не поднимая лица, мужчина дал ответ: – Предлесье, Ляни… – а затем завёл свою песню. – Милосердный эве, да зачем же мне врать? Жена моя, Делия-безродная, ждёт меня с лекарством, кашель у неё не проходит… И у дочери тоже… Отпустите, милосердный эве…
– Хватит! – нахмурился Риуз.
Все казематы были заполнены, только вчера управляющий Мешка жаловался на зреющий бунт заключённых, просил вывезти хотя бы часть. А куда Вэйланд их повезёт и как, когда в самом Ааламе уже не протолкнуться? Пришлось последних задержанных закрыть в подвальном зале Академии, хотя убирать за ними потом желающих будет мало:
– Рассказывай всё, что знаешь. Не вынуждай меня задавать наводящие вопросы.
И крестьянин торопливо и, одновременно, уверенно начал рассказывать. О том, как познакомился с Лютером по дороге. Южанин был щедр и добр. О вечернем ужине, который не предвещал ничего ужасного: все разговаривали, ели и пили, вознося тосты за здоровье щедрых хозяев жирной снеди. Болтали о всяком и о неспокойном юге в том числе. Об алатусах, живущих на вершинах горной цепи и покупавших у Лютера продукты. О том, что месяца два назад Лютер или его сосед помог схватить двух алатусов. Все, сидевшие у костра, слышали эту историю, но большинство, кажется, не поверило в существование алатусов вообще, хоть и складен был рассказ Лютера.
Второй крестьянин, к которому до сих пор не обратились, но который имел возможность слушать объяснения другого, периодически кивал, подтверждая правдивость слов Хирама-безродного.
– Назови имена всех присутствовавших и опиши их, представь их, – Вэйланд кивнул Зандеру, чтобы тот зафиксировал показания.
Однако крестьяне переглянулись. Разумеется, сейчас они начнут юлить и путать приметы, имена. Поэтому Вэйланд сунул два пальца в кошель, выудил серебряную монету с профилем Либериса Третьего и протянул мнущемуся Хирону:
– Это тебе за содействие Дознанию. Ты знаешь, что за монету нашли в… рядом с твоим знакомым… ныне мёртвым?
Тот колебался недолго. По его глазам было видно: жизнь живущего в Предлесье не являлась мёдом. Монету взял и отработал её с заметным достоинством, сразу переходя к важному:
– Я не рассматривал тех людей, ваша милость. Запомнил одного. Очень он подозрительным казался. Спрашивал про захваченных алатусов… И лёг… – Хирам испуганно посмотрел на Уилбера, – …и лёг аккурат по-назад Лютера…
– Как он назвался?
– Простите, ваша милость, от страха всё смешалось в голове. Ала… ала…
– Аластэир, – пришёл на помощь Уилбер.
Старший дознаватель полуудивлённо поднял правую бровь. “Аластэир” – что значит “слава драконам”. Толсто, но упрощает дознание. Над Уилбером также вознеслась ладонь, и его имя было проверено и занесено в артефакт, сохраняющий память об услышанном.
Молодой человек ничем особенным не запомнился. Обычные тёмные глаза, лицо как лицо, разве что его длинные волосы, собранные в хвост, обратили на себя внимание да кольцеобразная медная серьга в ухе. И весь он сам походил на зажиточного, ибо ел-пил неохотно, со слишком сытым для безродного видом.
По всему выходило, что эти оказались втянутыми историю случайно. Покойный пострадал за свой язык. В самом деле, сейчас, когда по Ааламу кто только не шатается, разве можно откровенничать? Описание внешности явного убийцы, само собой, распространят и будут искать. Не исключено, что адепт наглого Ордена, вообразивший себя мстителем, будет присутствовать во время речи Либериса Третьего на площади. Там-то его и возьмут, пока парализующие артефакты будут действовать… А мог и сбежать, затаиться. Умный так бы и сделал.
– Зайдёте оба после Собрания лично ко мне, в отдел внешнего дознания. Потом отправитесь домой. Неявка наказуема.
Крестьяне покорно закивали головами, мол, они, конечно, понимают всю ответственность.
Теперь надо было найти капитана, которого южане называли Главным. Вэйланд понял, о ком идёт речь – о Фелане-эве. Беседа с ним обязательно состоится, но существенно не повлияет на исход дела, связанного со смертью безродного. До сих пор даже прецедента не было, чтобы именно старший дознаватель разбирался в том, кто из потасовщиков первым спровоцировал драку меж крестьян. Это был уровень дел младшего дознавательского отдела, но и у них эти дни полевой работы больше, чем надо.
Главной задачей сейчас стала необходимость вычислить, найти и схватить идейного фанатика, пока тот не начал бахвалиться местью за преданных алатусов. Вэйланд оставил неважную формальную часть дознания на капрала Зандера, а сам вернулся в Академию.
Через два часа начнётся приёмное время Либериса, и, пожалуй, королю стоит знать о том, что ради сказочного принца-освободителя уже убивают своих, а не ограничиваются угрожающими байками в харчевнях, как это бывало раньше. Король был осторожен и подозрителен, а посему оберегаем своим штатом от слишком резкой подачи новостей. Его секретарь Ярвуд-эве казался скользким даже внешне: двадцать лет работы наложили отпечаток и на его мутный, словно бы всегда задумчивый, взгляд, и на его походку крадущегося кота. Но свою работу он знал, и ни один из трёх советников никогда не жаловался на него.