Обжегшись однажды
Шрифт:
Моя игра окупилась, поскольку он явно этого не ожидал. Я приземлилась на одного из людей, который все еще был в клубе, я откатилась, пока не перестала чувствовать тепла его плоти. Это уменьшило влияние, но человек продолжал кричать, а затем захромал к выходу, кашляя из-за увеличивающегося дыма.
Я не успела сделать и шага в том же направлении, как позади меня прозвучал удар, и затем грубые руки схватили меня.
— О, ты избавилась от достаточно сильного заряда, не так ли? — прокомментировал Седовласый.
Из-за его захвата я не могла поднять свою правую руку, чтобы ударить его должным образом и убраться отсюда.
Седовласый взглянул на меня и вздохнул.
— Похоже, им нужна помощь, чтобы убить его, — сказал он с притворным раздражением. — Оставайся здесь.
Его нога с силой ударила по моей. Второй удар и я упала на землю, из моих глаз потекли слезы. Мои ноги согнулись под необычным углом, настолько сильно избитые, что из-под моей кожи даже торчали кости. Седовласый улыбнулся и пошел к Максиму, который стоял к нему спиной, и боролся с тремя другими вампирами. Почти не торопясь, Седовласый вытащил свой нож. Хантера убили при попытке защитить меня. Сейчас тоже грозило и Максиму. Я поплелась к нему, крича от раскаленной боли в моих сломанных ногах, тащившихся по полу, но я не останавливалась.
Седовласый, вероятно, услышал мой крик, но даже не обернулся. Он не боялся, что я остановлю его, и это заставило расти во мне ярость. Страх за Максима, ненависть к Седовласому, и еще большее страдание заставило сделать мою правую руку нечто, что она никогда еще прежде не делала: она начала формировать видимый поток из тока, словно та была маленькой молнией. Я посмотрела на нее, затем на Седовласого, который уже почти достиг Максима, и поползла быстрее. Больше ослепительной боли пронзило меня, но молния увеличивалась, становясь все длиннее и длиннее, и толще.
Дружок Седовласого увидел его за Максимом и удвоил свою атаку. Максим отступил, не зная, что он подставил себя ближе к Седовласому. Я поползала быстрее, в бреду от боли, но затем, сквозь слезы и дым, я увидела, как Седовласый поднял нож. Теперь мой крик стал криком чистого отчаяния. Я не собиралась этого делать. Впереди было еще десяток метров.
Но белесый взрыв вырвался из моей руки быстрее молнии, и она ударила его словно кнут. Она треснула по спине Седовласого, разрывая его рубашку и покрывая все его тело на долю секунды. Он упал на колени, его нож улетел в сторону, пока электрический ток разрывал его плоть. Максим не растерялся надолго, но один из его врагов засмотрелся, и Максим с диким ревом расщепил ножом шею вампира. Он упал на землю без головы. Седовласый обернулся и посмотрел на меня. Я осознала, что такой же взгляд бы у тех, кто собирались кого-либо убить. Я попыталась вызвать еще один заряд из себя, но почувствовала себя еще более опустошенной, чем когда-либо была. Я начала отползать лишь потому, что не хотела умирать, не попытавшись даже спастись, но я не удивилась, когда он нагнал меня спустя мгновение.
— Сучка, — прорычал Седовласый, поднимая меня, пока наши лица не встали на один уровень. — Теперь ты точно останешься на своем месте.
Затем он
Глава 20
Из-за всплеска боли я, должно быть, потеряла сознание, поскольку, когда я открыла глаза, я будто бы была под одеялом, но это было не возможно. Я была все еще где-то в горящем клубе, не так ли?
Я стянула с себя одеяло, и дым, немедленно заставил меня сильно закашляться, мое горло, словно разрывало. Да, я все еще была в клубе, и я не была под одеялом, это было пальто. Многие все еще были вокруг меня, некоторые скорчились, некоторые упали, возможно, их сбило мое тело от удара. Седовласый прорубил мной стену раздевалки.
Я попыталась отползти, и закричала. Кусок стены рухнул на мои сломанные ноги, прижав их. Отверстие, сделанное мной, не позволяло мне взглянуть слишком далеко, и узнать был ли Максим по-прежнему там. Стена вокруг меня становилась горячее, а дым продолжал затруднять мое дыхание.
Среди жгучей боли и кашля, во мне вспыхнула ярость. Я не могла выйти отсюда, так что если даже кто-то придет ко мне, я буду уже мертва. Если мне повезет, меня убьет дым. Если нет, то… эта боль в ноге доведет меня до смерти.
— Максим! — закричала я, надеясь, что ему удалось победить Седовласого и других вампиров. — Максим, я здесь!
Ничего, кроме звука гремящей музыки и зловещих звуков разрушения, вероятно клуб начал разваливаться. Я еще больше начала кашлять, почувствовав головокружение. Что там говорилось в правилах по пожарной безопасности делать, чтобы спасти себя? Для начала накрыться. Я схватила, как могла пальто и накинула его на себя. Жара была невыносимой, но она создавала барьер между мной и огнем. Затем я взяла его за самое тонкое место и обернула его вокруг своего рта, пытаясь использовать его, как фильтр от дыма.
— Максим! — выкрикнула я снова. — Максим, где ты?
Ответа снова не было. У меня поднималась паника, но я оттолкнула ее обратно. Если что я и знала, то паника никогда никому не помогала. Итак, Максим не слышал меня под этой музыкой и рушащимся зданием, или же он был мертв. Я должна была попробовать что-то еще.
Я нагнулась настолько низко, как могла, сохраняя на себе пальто и пытаясь не думать о головокружении и жгучей боли, проходящей сквозь меня. Если бы у меня было что-нибудь из вещей Влада, я смогла бы связаться с ним, позвать его на помощь. Даже если он не был сейчас достаточно близко, чтобы добраться сюда вовремя, он мог бы сказать кому-нибудь, где я. Но у меня не было ничего, я ведь не видела его сегодня.
Может быть, отчаяние вызвало во мне сумасшедшую идею — может быть, все это из-за растущей нехватки кислорода в моем мозгу, но я сунула свою правую руку под куртку и стала тереть свои губы. Пожалуйста, ну, пожалуйста, пусть Влад почувствовал что-нибудь, прикоснувшись к ним вчера! Если этот почти поцелуй не даст мне ничего, то я буду мертвой женщиной. Но если, же он почувствовал достаточно сильные эмоции, я смогла бы найти след от его сути, последовать к нему…
Гардеробная комната исчезла, преобразовываясь во Влада, окруженного синим цветом, мне потребовалось время, чтобы осознать, что это было ночное небо. Мне захотелось заплакать, но прежде чем я успела что-либо сказать, его голос прорезался в моей голове.