Оцепеневшие (сборник)
Шрифт:
Саша выпрямился.
– Я думаю, это будет удачнее, чем во сне, – пробормотал он.
– Какой сон? – не поняла Ирма.
Саша не ответил, шагнув в комнату девочки. Она была крошечной и пахла домашним уютом. Несмотря на то что вокруг царил беспорядок.
На тумбочке горел бледно-оранжевый ночник, и он мельком глянул на странный предмет, лежащий там же. В мозгу что-то тихо щелкнуло, будто освобождая заклинившую шестеренку.
– Постой здесь, – отрывисто сказала Ирма и босиком прошлепала к двери. Осторожно приоткрыв ее, она выскользнула в коридор.
Саша тупо смотрел на предмет, в скудном освещении ночника казавшийся ему странно знакомым. Сердце подростка гулко колотилось, по обнаженному телу пробегала мелкая дрожь, зрачки его расширились, ноздри раздувались, словно пытаясь учуять запах жертвы. Он был похож на первобытного, который настигал раненую лань.
В голове раздался еще один щелчок, уловимый лишь его подсознанием, и шестеренки медленно сдвинулись с места.
Ладно. Он узнал этот предмет, но…
Сначала – дело.
А потом он задаст Ирме пару вопросов насчет этой ерунды, что лежит на тумбочке…
Между тем девочка крадучись вернулась обратно в комнату. Она включила свет и как-то странно взглянула на Сашу.
– Что? – хрипло спросил он.
– Я передумала, – вдруг произнесла она, прижавшись спиной к двери. – Не надо, Саша. Это было дурацкой затеей. Ничего у нас с тобой не получится.
Он медленно покачал головой.
– Слишком поздно.
Лицо Ирмы стало пепельным, нижняя губа задрожала.
– Но ты ведь не убийца. А то, что мы задумали, называется убийством! Тебе надо уйти, прямо сейчас!
Саша сделал шаг вперед.
– Он в ванной? – спросил он, и она, охваченная паникой, закрутила головой.
– В ванной, но тебе не стоит…
– Уйди, Ирма.
– Нет!
– Уйди, – повторил Ковалев, вплотную приближаясь к возлюбленной. – Назад пути нет. Я сделаю все быстро.
– Нет, пожалуйста! – Она упала на колени, умоляюще сложив перед собой руки.
– Ирма!
– Нас найдут и арестуют!
– Ирма, если ты не отойдешь, я свяжу тебе руки, – предупредил Саша, и та умолкла, в ужасе глядя на возлюбленного. Глаза девочки наполнились слезами.
Он обогнул ее, открыл дверь и бесшумно вышел из комнаты. Ирма неподвижно сидела на полу, опустив голову. Ее роскошные длинные волосы свесились вниз, чернильным озером растекаясь по паркету.
«Спальня слева от комнаты».
Оказавшись в коридоре, Саша мысленно повторил слова Ирмы: «Не перепутай с гостиной…»
Он кивнул, улыбаясь. Где-то в глубине квартиры, из ванной комнаты доносились звуки льющейся воды. Значит, этот очкастый козел уже в душе.
Саша остановился у нужной двери. Она была слегка приоткрыта, изнутри доносились звуки работающего телевизора – передавали какой-то концерт. Ковалев шагнул ближе, пытаясь что-либо разглядеть.
«Я тебе покажу, как резать горло Ирме», – подумал Саша. Он вспомнил кадры из страшного сна, и его моментально обуяла слепая ярость.
– Как будто я скучаю в шикарном баре… – между делом пел Валерий Меладзе, – …а первая красотка на Занзибаре… Играет на гитаре мотив своей страны!..
Ковалев рывком распахнул дверь и вошел в спальню.
Мама Ирмы как раз стояла у разобранной двуспальной кровати, облачаясь в ночную рубашку. Перед глазами Саши мелькнула матовая округлость бедер, и, почувствовав за спиной движение, женщина резко обернулась. Ее миловидное лицо, обрамленное каштановыми волосами, мгновенно перекосилось от страха, рот открылся в безмолвном крике.
– А вот и я! – процедил Саша и, размахнувшись, с силой обрушил на нее молоток. – Заткнись!
Металлическая часть бойка врезалась Ирминой маме в рот, размозжив передние зубы. Она упала на кровать, вытаращенными глазами глядя на обнаженного парня и захлебываясь кровью. На кружевной ночнушке женщины стали расцветать багровые розы.
– Ты никогда не убьешь Ирму, – прошипел Ковалев, нависая над жертвой.
В спальню тихо прошмыгнула Ирма, плотно закрыв за собой дверь. Деловито оценив обстановку, она схватила пульт от телевизора, увеличивая громкость. Известный хит Меладзе «Лимбо» заполонил всю комнату, и голос популярного певца слился с преисполненным ужасом воплем женщины.
Саша ударил снова, раздался глухой хруст. На лбу мамы Ирмы образовалась глубокая пробоина, которая тут же заполнилась вязкой кровью. Тело женщины обмякло, но из глотки продолжали вырываться истошные крики.
Ковалев замахнулся в третий раз, но в это мгновенье с рукояти молотка неожиданно сорвался боек. Отлетев в шкаф, он, оставив на деревянной поверхности царапину, со стуком покатился по полу.
Саша выругался, с недоумением глядя на голый и ставший бесполезным черенок. Швырнул его в сторону.
Душераздирающие вопли нервировали его, и теперь взгляд Ковалева метался в поисках предмета, которым можно было заткнуть визжащую женщину, как на кровать неожиданно запрыгнула Ирма.
– Давай быстрее! – злобно крикнула она, запихивая в окровавленный рот приемной матери свернутые в клубок колготки.
Раненая с ужасом взирала на приемную дочь, безуспешно пытаясь столкнуть ее с себя.
– Заканчивай! – взвизгнула Ирма, и Саша, словно очнувшись, переложил нож из левой руки в правую. Выдохнув, он всадил лезвие в живот матери Ирмы. Клинок, с сухим треском распоров ночнушку, глубоко погрузился в плоть.
Глаза несчастной вылезли из орбит, она инстинктивно ухватилась руками за нож, но Саша, закусив губу, лишь сильнее надавил на рукоять. Клинок, разрыхлив внутренности, уперся острием в позвоночный столб и замер, не двигаясь дальше.
– Все, – сипло произнес Ковалев. С кончика его носа упала капля пота, расплывшись мутным пятнышком на смятой простыне.
Но тело Ирминой мамы продолжало судорожно извиваться, не желая умирать. И хотя крики стали тише, ее голые ноги с такой энергией вспахивали разобранную постель, что Саше пришлось прижать ее колени. Он сосредоточенно смотрел на узкие ступни, дергающиеся в агонии. Ногти на ногах умирающей были выкрашены жемчужным лаком, и он подумал, что Ирме тоже нужно как-нибудь сделать себе такую красоту.