Очаг и орел
Шрифт:
Посмотрев на железные подставки для дров, стоявшие у камина, Эймос сочувственно вздохнул. Прокашлявшись, он поинтересовался:
— А мисс Эспер, она разделяет взгляды отца?
— У нее нет никаких мыслей по этому поводу, — фыркнула Сьюзэн. — Сейчас она думает только об этом парне, художнике. Я теперь жалею, что предоставила ему комнату в доме.
— Я тоже, — с облегчением тихо проронил Эймос, радуясь, что ему удалось так плавно перейти к этой теме и обнаружить, что здравый смысл не изменил миссис Ханивуд.
— А чем же он занимается в Марблхеде? — спросил
— Рисует, — произнесла Сьюзэн, встав и подойдя к кухонному столу. — Хотите глоточек ежевичной настойки? — спросила она через плечо. — Или, может быть, вы отобедаете в пивной?
— Нет, спасибо, — поблагодарил Эймос. — Я выпью настойки.
Он ждал. Сьюзэн как-то ожесточенно загромыхала посудой, ставя оловянную тарелку и стакан на полку.
— Эспер влюблена в него, — вдруг решительно объявила женщина. — Бедная дурочка, она совершенно потеряла голову!
Эймос глотнул обжигающей жидкости.
— Этот тип не для нее! — воскликнул он и немного спокойнее добавил: — Вы о нем что-нибудь знаете?
От сознания того, что есть уважаемый ею человек, с которым она может поделиться своими волнениями, Сьюзэн облегченно вздохнула.
— Конечно, он ей не пара, хотя он уверяет, что родом из Массачусетса и у него есть какие-то деньги, — нахмурив рыжеватые брови, Сьюзэн покачала головой. — Но, мистер Портермэн, я не очень из-за этого тревожусь, — медленно произнесла она. — Девушка несчастна с тех пор, как убили Джонни Пича. Она нигде не находит себе места. Из нее — увы! — не получится добропорядочная старая дева, хотя мне кажется, это ее удел. Сейчас она нашла себе кого-то по душе, и каким бы странным он ни был, я не буду останавливать дочь. Только дело в том... — поджав бледные губы, Сьюзэн посмотрела вниз.
— Что же тогда? — спросил Эймос, наклонившись вперед.
— Я сомневаюсь, что он на ней женится, — молвила Сьюзэн. Отвернувшись, она посмотрела в пустой камин. — Эспер от этого мальчишки без ума, Я боюсь... — Румянец залил ее шею и щеки, она залилась краской до корней своих рыжеватых с проседью волос.
— Но это уж слишком, — взорвался Эймос, вскочив на ноги. — Пусть тогда господин Ханивуд выгонит его из вашего дома.
Сьюзэн коротко рассмеялась:
— Роджер в этом деле бесполезен, он тоже ему симпатизирует. Мой муж никогда не видит того, чего он не хочет видеть.
— Тогда вы должны сделать что-то, — Эймос шагнул к Сьюзэн и в возмущении встал за спинкой ее стула.
— Я бы многое сделала, если бы знала, что именно нужно сделать, — ядовито бросила она. — Эспер уже взрослая, я не могу ее запереть на замок.
— Поговорите с этим, как там его... Редлейком.
— С ним не о чем говорить. С ним вообще невозможно разговаривать. Он внимательно слушает, но когда вы пытаетесь что-то услышать в ответ, он как воды в рот набирает. Я знаю только одно, я это вижу собственными глазами, — Сьюзэн запнулась и добавила с ироничной гордостью: — Он считает Эспер очень привлекательной.
Эймос открыл рот, но, ничего не сказав, закрыл его. Нахмурившись, он вернулся к виндзорскому креслу и сел.
— Да, да, — слабо согласился он.
К нему вернулось то угнетенное состояние, которое он не испытывал с тех пор, как, будучи еще мальчиком, переживал смерть любимого щенка, когда тот провалился под тонкий лед едва замерзшей реки и утонул. Такое же ощущение непоправимой потери, гнева и одиночества. Даже смерть Лили-Розы так не подействовала на него.
— Мне нужно идти, — наконец произнес Эймос, его низкий голос полностью утратил обычную уверенность, и Сьюзэн быстро посмотрела на него.
Хорошо сложенный мужчина, подумала она, надежный, выглядит как моряк, хотя таковым не является; у него спокойные внимательные глаза под густыми, светлыми бровями. Его волосы так светлы, что кажется, будто в них замерзла морская соль. Его волевой рот крепко сжат, точно создан для того, чтобы раздавать капитанские команды, но его уголки слегка подняты вверх, что свидетельствует об отсутствии мелочности. И почему эта глупая девчонка так с ним обошлась?! Почему она бросилась на этого молодого олуха?!
— Мистер Портермэн, может быть, вы еще побудете у нас? — мягко спросила Сьюзэн.
Эймос покачал головой:
— Я должен идти, мэм, действительно должен.
Он встал, и они оба посмотрели в направлении задней двери. С улицы доносился тихий чистый девичий смех. Я никогда не слышал, как она смеется, подумал Эймос.
Эспер вошла в кухню в сопровождении Ивэна Редлейка. Ее блестящие волосы, слегка присобранные сзади, локонами обрамляли улыбающееся лицо. Все в ней говорило о какой-то удивительной внутренней уверенности в себе. Улыбка девушки растаяла, когда она заметила, что Портермэн и ее мать смотрят на нее. «О!» — удивленно произнесла она, ставя корзину на стол. Ивэн полушутливо поклонился всем присутствующим на кухне, он был уставшим и мрачным. Взяв мольберт и краски, он тут же вышел через дверь, ведущую в кладовую и к черной лестнице в новое крыло, где находилась его комната.
— Ты что-то раньше обычного, — бросила Сьюзэн дочери. — Ты еще не поздоровалась с мистером Портермэном.
— Добрый день, — тихо произнесла Эспер. — Да, мы сегодня вернулись раньше, потому что у Ивэна не получалось с рисованием, он решил не завершать эту картину.
Когда она говорила это, ее глаза оживились — Эспер явно торжествовала. Подойдя к столу, девушка начала разбирать корзину.
— Ты хочешь сказать, что он собирается уезжать из Марблхеда, — без всякой надежды спросила Сьюзэн.
— Об этом я ничего не знаю, — ответила Эспер, слабо улыбнувшись.
Эймос вцепился в подлокотники кресла. Он даже не подозревал, что эмоции могут так захлестнуть его. Ему хотелось сильно встряхнуть Эспер, а потом задушить Редлейка. Через мгновение руки его успокоились, и бешенство излилось потоком слов.
— Что между вами происходит? — голос его прогремел, как раскат грома.
Эспер в испуге обернулась, будто на кухне действительно грянул гром. Она в изумлении посмотрела на Эймоса, впервые в их отношениях посмотрела на него как на мужчину, а не как на постороннего человека или владельца фабрики.