Очарование ее глаз

Уинтерз Ребекка

Известие о том, что Доминик все еще в Греции, так удивило Андреаса, что вопреки обыкновению он не присел на корточки, чтобы пощекотать малыша.

Олимпия выжидающе взглянула на него.

— Она подписала?

Андреас невидящим взором смотрел на воду.

— Нет.

— Кажется, я знаю, почему она не сделала этого.

— Тогда, черт возьми, ты знаешь больше, чем я.

— Когда Доминик попросила, чтобы ты дал согласие на расторжение брака, у нее не было финансовых претензий. Вероятно, что-то изменилось.

— Но что?

— Во-первых,

видно, что ей сделали пластическую операцию, а это вещь дорогостоящая. Во-вторых, так как она заболела раком в таком молодом возрасте, я уверена, что врач предупредил ее о большой вероятности рецидива. Вполне возможно, в качестве профилактической меры он предложил ампутацию второй молочной железы. Для этого тоже нужны деньги.

Андреас поежился, поскольку Олимпия затронула тему, которая вызывала у него ужас.

— Если появятся метастазы, неизбежно придется бороться с ними всю жизнь, и счета за медицинские услуги будут огромными. Мы оба знаем, что она никогда ничего не попросит у тебя. Для этого Доминик слишком горда — иначе она не ушла бы из суда, не выслушав свидетельских показаний. То, что она оставила тебя, не должно вызывать удивления, учитывая ее молодость.

Да, Доминик бросила его, и воспоминание об этом разъедает его душу как кислота.

— Думаю, она запаниковала, когда ты решил дать ей развод, и, подумав о будущем, прилетела сюда, дабы убедиться, что у нее будет своего рода медицинский фонд на случай, если придется снова и снова ложиться в больницу для химиотерапии или очередной операции.

Подавленный этой мыслью, Андреас вспомнил свои слова. Он заявил Доминик, что больше не хочет видеть ее. А если Олимпия права и Доминик предстоит еще одна операция, но она не смогла заставить себя сказать ему об этом?

— Помнится, она говорила, как ей не нравится быть обузой для родителей, — продолжала Олимпия, не подозревая о том, что творится в душе Андреаса. — Ее отец находится на правительственной службе и не имеет ничего, кроме оклада. Разумно предположить, что ей нужна денежная помощь, хотя она не думала о ней, когда в первый раз попросила развод. Но прошел год, и, возможно, она перенесла еще одну операцию. Несомненно, необходимость оплачивать счета заставила ее задуматься о своем финансовом положении.

— Я не хочу больше говорить об этом.

— Понятно, что не хочешь. Но от правды не скроешься, Андреас. Она всегда была тихой как мышка, и, вероятно, ей трудно говорить с тобой о болезни.

Надо отдать Олимпии должное — она понимает больше, чем он предполагал. Доминик всегда упорно избегала разговоров о своем здоровье, и ему приходилось проявлять особую осторожность, чтобы она не замкнулась в себе.

Но те дни ушли в прошлое.

— Я лечу в Афины.

— Ты не найдешь ее, если она не хочет видеть тебя, — возразила Олимпия. — Почему бы тебе не остаться на яхте и не подождать? Доминик возвратится, когда соберется с силами. Ты же знаешь, какая она робкая. Вероятно, ей нужно набраться смелости, чтобы обратиться к тебе.

— Я ждал достаточно, — резко бросил Андреас.

Когда катер доставил его на пирс, он немедленно позвонил Полу, но услышал лишь его голос на автоответчике. Тихо чертыхаясь, Стаматакис пошел в деревню, решив выпить чашку кофе в ожидании вертолета. Зазвонил телефон.

— Во имя неба, Пол, что произошло? — прорычал он.

— Много лет я делаю для тебя все, что ты хочешь, Андреас. Но когда речь идет о твоей жене… Можешь уволить меня, если хочешь.

— Где она?

— Не имею ни малейшего представления.

— Тебе не показалось, что она больна?

— Больна? — Последовала долгая пауза. — Нет. Но ты же знаешь, как она мастерски скрывает все, что касается лично ее.

Андреас сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Ты должен был узнать, какое дело у нее в Афинах!

— Я ей не муж.

— Как она смогла уговорить тебя?

— Наверное, так же, как тебя. — С этими словами его друг повесил трубку.

Пол никогда не высказывал своего мнения о Доминик, и это озадачивало Андреаса. Когда-то он решил, что тот сомневается в разумности его брака, но поведение Пола после полета в Сараево рассеяло этот миф. Можно подумать, он питает тайные чувства к Доминик!

После разговора с Олимпией настроение у Андреаса окончательно испортилось. Пока он пытался разобраться в своих мыслях, появился вертолет.

— Миссис Стаматакис говорила, какие у нее планы? — спросил Андреас у пилота, когда тот посадил машину на крыше офиса.

— Нет, сэр. Вам придется узнать у мистера Христопулоса.

— Если она позвонит, немедленно сообщи мне.

Пилот кивнул.

Подумав, Андреас решил лететь на виллу.

Если Олимпия права и Доминик скрывается там, чтобы набраться храбрости, прежде чем возвратиться на яхту, он избавит ее от этого труда.

Менее чем через час они столкнутся лицом к лицу. Он вызовет Доминик на разговор, которого они оба избегали с самого начала их отношений.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Как и офис Стаматакиса, компания «Панос текстайлз» находилась на Синтагма-сквер. Доминик решительно вошла в здание. Она должна встретиться с мужем Олимпии — или бывшим мужем, каковым он теперь, по-видимому, является.

— Мне бы хотелось увидеть Тео Паноса.

— Вам назначено?

— Нет.

— Как ваше имя?

— Доминик Стаматакис.

Секретарь посмотрела на нее расширившимися глазами и пригласила подняться наверх.

Когда Доминик вышла из лифта, Тео, такой же темноволосый, как Андреас, но менее высокий и мускулистый, уже ждал ее. На нем были белые брюки, оливкового цвета пиджак и темно-зеленая рубашка. Он показался ей очень привлекательным.

Некоторое время Тео молча смотрел на нее.

— Куколка превратилась в бабочку. Ты стала очень, очень красивой, Доминик.