Очарованный кровью
Шрифт:
Стараясь держаться спиной к стене дома, Кот сделала несколько осторожных шажков вправо. При этом она обозревала темный двор впереди и не забывала поглядывать на перила на северном конце террасы. Псов все еще не было.
Ночь выдалась холодной, и ее дыхание туманным облачком оседало изнутри на плексигласе шлема. Каждый выдох Кот расплывался по забралу мутным пятном, которое быстро таяло, однако с каждым разом область конденсации становилась все шире, и она начала беспокоиться, что вскоре не сможет ничего разглядеть, несмотря
Она решила, что если будет дышать ртом, направляя выдох вниз, к щели под забралом, то сумеет частично решить проблему. Так Кот и поступила. В результате каждый ее выдох сопровождался теперь негромким и довольно низким не то свистом, не то гудением, в котором слышалась некая неприятная дрожь, свидетельствующая о том, что страх ее не прошел, а только притаился глубоко внутри.
Кот отважилась еще на один скользящий коротенький шаг, на другой, на третий… Вот она миновала окно гостиной. Свет бил ей в спину, и Кот подумала о том, как это неудачно. На фоне светлого прямоугольника ее силуэт будет отчетливо виден.
Ей следовало погасить обе лампы, но она не захотела оставлять Ариэль в полной темноте. В том состоянии, в котором та пребывала, она могла вовсе не различать светло вокруг или нет, однако Кот решила больше не перегружать ее психику без нужды.
Преодолев половину расстояния, которое отделяло ее от крыльца, Кот почувствовала себя увереннее и, вместо того чтобы и дальше двигаться боком, повернулась и пошла к южной оконечности веранды со всей скоростью, какую позволял ей развить громоздкий костюм.
Черный, как ночь, из которой он возник, и безмолвный как те редкие облака, что скользили по бескрайним звездным полям высоко в небе, первый доберман бросился на нее из-под передка фургона. Он не лаял, он даже не ворчал.
Котай едва не пропустила момент атаки. Она как раз забыла выдохнуть по правилам, и молочный туман затянул почти все забрало. Правда, тонкая пленка водяных капелек тут же испарилась, но пес был уже рядом; он взлетал по ступеням, прижав уши к шишковатой голове и оскалив влажные белые клыки.
Кот нажала на рычаг распылителя, который держала в правой руке. В неподвижном воздухе струя нашатыря ударила на шесть или семь футов.
Пес был еще слишком далеко, и едкая жидкость попала на пол, не причинив ему вреда.
Но он стремительно приближался.
Кот почувствовала себя ребенком, который вышел с водяным пистолетиком против танка. Из ее затеи ничего не вышло. Но эта штука просто должна, должна сработать, иначе она, Котай Шеперд, попадет доберманам на ужин вместе со своей новообретенной внутренней свободой.
Жалея, что у нее нет разбрызгивателя с радиусом действия как минимум двадцать футов, чтобы удерживать тварь на почтительном расстоянии, она снова нажала на рычаг, когда пес был на том месте, где упала с недолетом первая струя.
И тут же — пока предыдущая струя еще летела — Кот выстрелила снова.
Пес уже одолел крыльцо, когда Кот попала в него. Она целилась в глаза, но едкая жидкость залила доберману нос и оскаленную пасть.
Эффект был мгновенным. Доберман упал как подкошенный и покатился по полу, горестно воя. Он, наверное, налетел бы на Кот, но она успела отскочить.
Нашатырь обжег язык пса, ядовитые пары заполнили легкие, так что несчастное животное не могло продохнуть. В конце концов доберман перекатился на спину, отчаянно царапая нос передними лапами. Он чихал, фыркал и жалобно визжал.
Кот отвернулась. Ей нужно было двигаться дальше.
С удивлением она услышала, как ее голос повторяет одно и то же слово: «Черт! Черт! Черт! Черт!»…
Оказавшись у самого крыльца, она осторожно обернулась. Пес был уже на ногах; он неуверенно вертелся на одном месте и тряс головой, злобно подвывая.
Второй доберман буквально вылетел из темноты, когда Кот спускалась с последней ступеньки. Она заметила его уголком глаза, повернулась и — о, боже! — увидела его уже в воздухе, летящим прямо на нее словно пушечное ядро. Кот резко подняла левую руку и попыталась развернуться ему навстречу, но действовала недостаточно быстро. Прежде чем она успела пустить струю нашатыря, доберман врезался в нее с такой силой, что Кот едва устояла на ногах. Невольно попятившись, она сумела сохранить равновесие только каким-то чудом.
Клыки добермана погрузились в левый рукав ее бронированной куртки. Машинально она заметила, что пес не просто удерживает ее руку, как сделала бы это полицейская собака, а продолжает судорожно стискивать челюсти, словно жуя жилистый кусок мяса с явным намерением добраться до живого тела, прокусить его до кости, искалечить руку или разорвать артерию, чтобы враг истек кровью. К счастью, прокусить плотную набивку ему было не под силу, во всяком случае — сразу.
Доберман напал на Кот в полной тишине, как и был приучен; даже сейчас он хранил молчание, если не считать низкого горлового звука, который показался ей чем-то средним между свирепым рычанием и голодным воем. Этот потусторонний не то плач, не то стон Кот слышала даже сквозь толстый шлем.
Подняв правую руку с распылителем, Кот в упор выпустила струю едкого раствора аммиака, залив им безжалостные черные глаза пса.
Нижняя челюсть добермана мгновенно отвалилась, словно он был механической игрушкой, и Кот привела в действие главную пружину. С жалобным визгом пес отпрянул назад, тряся головой и разбрасывая во все стороны гирлянды густой слюны, свисавшей с его черных губ.
Кот вспомнила инструкцию на бутылке с нашатырем: «…попадая в глаза, может вызвать временную потерю зрения».