Очаровательна, но упряма
Шрифт:
Ответ был на удивление прост — у Лены я был третьим любовником, то есть она уже, фигурально говоря, «испытала прелести плотской любви», а потому сопротивлялась ровно столько, сколько этого потребовали приличия.
Что касается Алины, то, призвав на помощь свое философское образование, я сделал следующий вывод: в диалектическом мире существуют крайности, между которыми находится бесконечное количество промежуточных звеньев. Так же и с женщинами — есть откровенные шлюхи и упрямые девственницы, а между ними — все остальные особи женского пола. Мне не повезло — я наткнулся на одну из крайностей в виде будущей старой девы. Она, очевидно, считает, что уступить мужчине — значит,
Ну что ж, раз мне не суждено стать примерным семьянином, предадимся творчеству…
Спустя три года после нашего знакомства с Алиной я окончательно порвал с преподаванием и перешел на положение «свободного художника», работающего за домашним компьютером. Незадолго до того, как уволиться из последнего колледжа, я затеял славную шутку.
В одной из моих групп учились две симпатичные девчонки, которые постоянно строили мне глазки, называя своим «любимым преподавателем». Именно им я и поручил отвезти цветы «любимой бабушке» и поздравить ее с Днем Святого Валентина — то есть днем всех влюбленных.
— Только не удивляйтесь, — с трудом сдерживая усмешку, напутствовал я их, вручая бумажку с адресом и букет гвоздик, — моя бабушка удивительно молодо выглядит. А это вам в качестве проездных, — и я присовокупил пару шоколадок.
Девчонки отправились по указанному адресу, а на следующий день, едва увидев меня в коридоре, начали наперебой укорять:
— Как же вам не стыдно нас обманывать, Олег Валентинович!
— Во-первых, я не обманывал, а подшучивал, а, во-вторых, как все прошло?
— Звоним мы в дверь, открывает девушка в свитере и колготках и спрашивает: «Вам кого?» Мы говорим: «Нам Алину Владимировну», а она отвечает: «Это я». Тут у нас обеих челюсти отвисли, мы стоим, на нее таращимся, наконец Светка протягивает ей цветы и говорит: «Это вам от Олега Валентиновича».
— А она что?
— Сказала «спасибо». Ее мать приглашала нас на чай, но мы отказались и поехали домой. Зачем вы нам сказали, что это ваша бабушка?
— Да ладно вам, не обижайтесь. Так вы говорите, она вас встретила в колготках? Черт, надо мне было самому ехать!
Вот на такой веселой ноте закончился пятилетний отрезок моей жизни, когда я зарабатывал на кусок хлеба преподаванием философии и прочих общественных наук, и началась моя писательская деятельность. И если в жизни с Алиной не случалось ничего особенного, — она по-прежнему работала на своей станции, училась на заочном отделении института связи и отвергала все мои предложения и мольбы, то в литературе с ней стали происходить удивительнейшие вещи…
5
Порой приходит в голову, что именно безответная любовь к Алине помогла мне стать профессиональным писателем. По этому поводу я даже придумал такой афоризм: «Страдание и страсть — вот две шпоры, которые пробуждают воображение художника». Во всяком случае, именно ей я обязан множеством сюжетов, сцен и эпизодов. Чего только не происходило с Алиной в моих произведениях, в подавляющем большинстве которых присутствуют черты ее внешности или особенности характера! Более того, я непременно давал своим героиням ее имя, отчество и фамилию — поскольку милее их для меня ничего не было — и отступил от этого правила лишь один раз, когда писал исторический роман из «древнеримской жизни».
Здесь я назвал ее Беатрисой и позволил себе определенную вольность, впервые изобразив обнаженной.
Однако начнем по порядку.
Первый сюжет, связанный с Алиной, пришел мне в голову после
В рассказе говорится об одном студенте по имени Алексей, который ночами подрабатывал в морге вместе со своим напарником и, вот однажды…
«…В тот день оба студента заступили на дежурство в восемь часов вечера, и оно началось для них весьма удачно. Им тут же привезли солдата из строительной части, которого придавило плитой всего за два месяца до окончания службы. Предстояло запаять его в цинковый гроб и отправить на родину, в Пензу. После того как с этим делом было покончено и общими усилиями студентов, а также двух солдат и командовавшего ими лейтенанта гроб был занесен в машину, офицер щедро расплатился, и один из студентов тут же побежал за водкой, чтобы скрасить себе и напарнику ночное дежурство.
Устроившись в комнате отдыха рядом с телефоном, они распили первую бутылку, и тут поступил очередной вызов.
«Ну вот, — сказал Сергей, зарегистрировав звонок в специальном журнале, — совсем молодая девчонка, всего девятнадцать лет. Ее пытались изнасиловать, а у нее было слабое сердце».
«Интересно», — ответил на это Алексей, которому все было в новинку, поскольку до этого он видел только трупы стариков и старух, которых привозили из близлежащей больницы. Вскоре пришла машина, и Сергей уехал. Алексей еще выпил, побродил по комнате и случайно заглянул в регистрационный журнал. И тут его передернуло, потому что он увидел знакомую фамилию — эту девушку он любил уже целый год, в глубине души надеясь рано или поздно уговорить ее выйти за него замуж! Можно представить, что он почувствовал, когда понял, что она мертва и вскоре он увидит ее труп! Самое невероятное заключалось в том, что он вдруг испытал какое-то дикое, неожиданное облегчение. Он был так долго и безответно влюблен, все ухаживания отвергались — и вдруг объекта его любви не стало, и ему не из-за чего было больше мучиться! Алексей не мог отказаться от своей безнадежной любви — но пришла смерть и, как ему показалось, разрешила это мучительное противоречие, избавив его от любовного наваждения.
Через полчаса у ворот просигналила машина, и Алексей, слегка шатаясь, пошел открывать. Стояла безветренная летняя ночь, и в глухом тупике, где находился морг, было так тихо, как бывает только в деревне, когда не слышно даже собачьего лая. Сергей подкатил носилки, но Алексей, объяснив ситуацию, не стал ему помогать — его трясло от нервного напряжения. Отойдя подальше, он заткнул уши, чтоб только не слышать, как его напарник вместе с шофером перекладывают ее на носилки. Затем Сергей вкатил их в операционную, водитель завел мотор, а Алексей пошел закрывать ворота. Когда машина уехала и он направился через двор к зданию морга, у него подкашивались ноги и дрожали руки — он знал, что сейчас ее увидит и безумно боялся этого.
Сергей, закуривая, вышел ему навстречу.
— Да, симпатичная малышка. Я ее оставил в операционной — иди, посмотри.
Алексей кивнул и, как в тумане, вошел в двери.
Ее глаза были полуоткрыты, а на лице застыло такое удивленно-обиженное детское выражение, что он заплакал, едва взглянув. Кисти ее маленьких, изящных рук были трогательно прижаты к полуразорванному зеленому свитеру, а плотно обтягивающие синие джинсы слегка расстегнуты и запачканы землей и травой. Левая нога была обута, а рядом с правой лежала черная туфля со сломанным каблуком и полуоторванным бантиком.