Очаровательная шпионка
Шрифт:
— Что же? — поинтересовалась Дорина.
— Думаю, ваш отец предчувствовал беду, ибо неким странным образом был к ней готов.
— Что вы имеете в виду?
— Он вызвал меня и еще нескольких человек, занимающих важные должности, и сказал нам, что если с ним что-нибудь случится, мы должны продолжать вести его дела, как если бы это был он сам. Его деньги и, он это подчеркнул, место в компании должны перейти к его дочери.
Дорина смотрела на мистера Джонсона широко открытыми глазами, но ничего не говорила.
— Мы все пообещали, что будем всячески
— Но как я могу занять место отца?! Он собирался учить меня, но так и не успел. Я ничего не знаю…
— Но вам будем помогать все мы. Он никогда не сомневался, что вы способны на это. Если бы вы только слышали, как он о вас говорил! Он так вами гордился.
Дорина разрыдалась. До этой минуты она контролировала свои чувства, но, когда мистер Джонсон заговорил о том, как отец гордился ею, выдержка оставила ее.
Девушка плакала, закрыв лицо руками.
Потрясенный мистер Джонсон смотрел на Дорину, потом обнял девушку и положил ее голову себе на плечо.
— Тише, милая! — сказал он. — Нам всем очень тяжело.
Послышался звук открывающейся двери, старик и девушка оглянулись и увидели хозяйку дома. Мистер Джонсон тотчас поднялся с дивана.
— Простите, мадам. Я приехал из Англии, чтобы сообщить мисс Редфорд, что ее отец заболел и ей следует без промедления вернуться домой.
Тут же поднялся шквал сочувствия и приготовлений. Мадам Ляфорж настояла, чтобы мистер Джонсон поел чего-нибудь, пока горничная Дорины соберет вещи. Тот со словами благодарности согласился.
Дорина поспешила наверх, раздумывая, почему мистер Джонсон сделал вид, будто ее отец жив. Девушка не пропустила легкого движения головой, которым он попросил ее поддержать эту версию.
Она погрузилась в суматоху сборов, что несколько притупило ощущение глубины горя, но знала, что вскоре останется с ним лицом к лицу. Отец, которого она любила, по которому тосковала, рядом с которым так хотела быть, ушел навсегда… Теперь мечта о совместной работе разлетелась на куски и, продолжая его дело, она никогда не увидит его радости и гордости за нее. Но сейчас она не может позволить себе скорбеть. Время для этого придет позднее, когда ее никто не будет видеть.
Дорина спустилась на первый этаж и присоединилась к мистеру Джонсону, который с аппетитом поедал обед.
— Я третий день в дороге, — объяснил он. — Тотчас ускользнул и отправился прямиком в Кале, чтобы разыскать вас.
— Почему вы не сказали им, что папа умер? — спросила девушка.
— Потому что есть вещи, которые нам нужно обсудить, и решения, которые необходимо принять, прежде чем многие узнают правду. Ваш отец умер в Бирмингеме, и это удачно, поскольку в Лондоне было бы труднее держать его смерть в тайне. Все, кроме медиков, думают, будто он всего лишь без сознания. К этому времени его тело должны были перенести в морг, что неподалеку, но сиделки останутся дежурить, как будто он у себя в кровати.
— Но зачем такая секретность?
— Ваш отец был настолько богат и влиятелен, что стервятники начнут кружить, как только просочится весть о его смерти.
— Да, понимаю, — пробормотала Дорина. — Мы должны придумать, как от них защититься. Не следует, чтобы нас видели вместе уже при въезде в Англию. Можете сказать, что я была слишком далеко и вы не сумели до меня добраться, однако сообщили мне о болезни отца письмом, и я, несомненно, вернусь в Англию как можно скорее. А вы тем временем будете вести дела до моего прибытия.
— И потом вы возглавите компанию, — сказал он. — Как ваш отец.
— Да, но не сразу. Сначала я хочу научиться вести дела. А сейчас доверяю вам продолжать все в точности, как если бы папа был жив.
— Но чем планируете заняться в это время вы? — спросил он.
— Я скажу вам по дороге домой, — ответила Дорина. — Мы должны уехать как можно скорее.
Месье Ляфорж предоставил собственный экипаж, чтобы отвезти их в Париж, и все пришли проводить, засыпав пожеланиями всего наилучшего.
Им удалось раздобыть места в спальном вагоне ночного поезда из Парижа в Кале. Отужинав в вагоне-ресторане, они вернулись в свои купе, чтобы лечь спать. Теперь, когда прошел первый шок, Дорина чувствовала себя убитой горем. Этим вечером ей не хотелось ни разговаривать, ни думать.
Когда горничная удобно устроила Дорину в купе и пожелала доброй ночи, девушка села на постели.
«Я просто обязана добиться успеха, — твердила она себе. — Хотя совершенно уверена, что мужчины, которые работают в компании, решат, будто я слишком молодая, слишком хорошенькая и слишком неопытная, чтобы занять его место. Но я убеждена, что отец поможет мне с небес применить по назначению свои знания и ум, который, как он всегда говорил, у меня есть. Я продолжу его дело, и его достижения не пропадут».
Дорина встала с кровати и подошла к окну, глядя на затемненный ландшафт, быстро проплывающий мимо.
Она подняла глаза к небу.
«Помоги мне, папа, помоги, — молилась девушка. — Где бы ты ни был, скажи, что мне делать. Ах, почему ты не подождал еще немножко и не встретил меня дома? Я так по тебе скучаю!»
Следующим утром они с мистером Джонсоном быстро позавтракали, пока поезд преодолевал последние мили до Кале.
— Во многих отношениях ваш отец преуспел, потому что был первым во всем, за что брался, — сказал девушке мистер Джонсон. — Сейчас мы создаем поезд, который опередит все, что есть на рынке. И еще, конечно, остается его любимый проект.
Дорина печально улыбнулась.
— Вы говорите об идее создать самодвижущийся экипаж? Бедный папа, он был одержим этой мыслью! Ничто не могло убедить его, что такое просто невозможно.
— Он всегда говорил, что за этим будущее, — сказал мистер Джонсон, — а его сила как раз и заключалась в том, что он мог предвидеть, какое будущее ожидает инженерную мысль.
— Вы ведь не хотите сказать, что он бросил все силы компании в погоне за этой безумной мечтой? — спросила пораженная Дорина.