Очень Большой Лес. Том 1
Шрифт:
– Попросился в туалет… не захотел возле ракеты… поднялся наверх… и не вернулся.
– Давно?
– С полчаса, – вылез из аппарата хмурый Вениамин Витальевич. – Я говорил, у него мозги в другую сторону от правил повёрнуты.
Максим мысленно выругался, прикинул свои силы и спешить не стал. Снял разгрузку, прислонил к корпусу ракеты винтовку, сел на бугорок.
– Вика, я оставлял вам флягу.
– Да, она в кабине, принести?
– Будь добра.
– А… Костя?
– Костя никуда не денется. Посижу чуть-чуть, умаялся, бегаючи, как олень, и отправлюсь его искать. Он далеко не уйдёт, небось лес препарирует, ботаник как-никак.
Вика округлила глаза, но посмотрела на грозное оружие Максима, снабжённое лазерным и оптическим прицелами, кучей каких-то приспособлений, и возражать не стала. Нырнула в аппарат, вынесла флягу.
– Пейте. Как вам удалось убежать от вертолёта?
Он улыбнулся, сделал два глотка.
– Лес помог.
– Что?!
– Если честно, я всегда понимал реакцию леса, ещё когда малышом ходил с бабушкой по грибы. А этот лес-гигант очень негативно относится к тем, кто хозяйничает в его владениях, уничтожая деревья. А иногда он гудит.
– Гудит?! Как это?
Максим сделал ещё глоток, завинтил колпачок.
– Нам придётся подружиться с ним, иначе не выжить. В этом я абсолютно уверен.
Глава 13
Хочу в Баир
Звонок Карапетяна разбудил Сергея Макаровича в шесть часов десять минут утра. Спросонья он даже не сразу разобрал, кто звонит.
– Да, слушаю… Коля, ты?
Коля был сыном полковника и жил на севере, в Анадыре.
– Сергей, это я, Егор, – виноватым голосом проговорил физик. – Извини, что звоню рано. Кажется, я набрёл на интересное решение проблемы наших бран.
– Чего?
– Ну, помнишь, мы говорили о происшествии в Баире?
– А-а… – Сонное оцепенение прошло. – Что ты придумал?
– Давай не по телефону.
– Это терпит?
– Понимаешь, иномериана может закрыться в любой момент…
– Какая марина?!
– Иномериана, портал между бранами. Есть шанс, что при столкновении нашей 3-браны с чужой остался тоннель.
– Понял, подъеду к тебе через час.
– Хорошо, жду. – Мобильник сыграл похоронный марш.
Стараясь не разбудить жену, Сергей Макарович умылся, переоделся в обычный гражданский костюм, накинул куртку (начало октября выдалось холодным) и поспешил к машине, дожидавшейся хозяина на придомовой стоянке.
Было раннее утро, ещё только начинало светать, и машин на улицах столицы было в разы меньше, чем в дневные часы. Поэтому до старой девятиэтажки на Виноградова, где жил Карапетян, он доехал быстро.
Физик встретил гостя в свитере и спортивных штанах. Лицо у него было усталое и при этом возбуждённое, глаза сверкали, как у кошки.
– Чаю? Кофе только растворимый.
– Давай чаю, – согласился Савельев, вспомнив, что спозаранку не сделал ни глотка дома. Хотя ему не терпелось узнать, ради чего приятель не дал ему досмотреть утренний сон.
Карапетян соорудил чай, налил чашку гостю, предложил варенье.
– Рассказывай, – сказал Сергей Макарович, размешивая в чашке ложку варенья.
– Мы говорили о бранах, помнишь? – заговорил явно взволнованный физик, не спеша взяться за чай. – Соседняя может сталкиваться с нашей и не давать амплитудного отскока, порождая устойчивый переход. Процесс напоминает столкновение двух бутербродов, обмазанных мёдом: ударились, прилипли на мгновение и разошлись друг от друга на какое-то расстояние, сохранив клейкие нити мёда, соединившие их. Я назвал такие нити иномерианами.
– Мёд – это круто, – усмехнулся Сергей Макарович.
Егор Левонович сморщился.
– Не нравятся бутерброды, можно заменить их на керамические плитки, обмазанные клеем. Не важно, что собой представляют браны, главное, чтобы это были плоские поверхности.
– Но ведь наша, гм, гм, брана, то есть Вселенная, не плоская, а трёхмерная.
– Она плоская в смысле равномерного распределения материи и силовых полей в больших масштабах. Я сделал дополнительные расчёты и уточнил мерность столкнувшихся бран. Наша Вселенная, кстати, тоже не точно трёхмерна, существуют корреляции фундаментальных констант, указывающие на существование коридоров допустимостей физических постоянных.
– Не увлекайся.
– Не буду. Короче, Сергей, брана с общим набором измерений в три и четырнадцать сотых при соударении теряет доли мерности. То есть имеются предпосылки портала или червоточины, кротовой норы, как модно нынче говорить. Хотя название «иномериана» больше соответствует процессу.
Сергей Макарович допил чай, не чувствуя его вкуса.
– Почему об этом никто раньше не говорил? Я имею в виду теоретиков.
– Говорили, и не раз, но М-теория или теория бран-суперструн пока что не является широкопризнанной и достаточно обоснованной.
– Но ты в неё веришь.
– Я дилетант, – криво улыбнулся Карапетян, – хотя и с научной степенью. М-теория для меня – хобби.
– Хорошо, допустим, в твоей идее есть рациональное зерно. Как это поможет нам отыскать пропавших?
Егор Левонович посмотрел в глаза приятеля.
– Может быть, никак. Но мы можем хотя бы попытаться с помощью полевых регистраторов и осцилляционных датчиков найти иномериану и запустить в неё зонд.
– Не забыл, что место действия находится в Африке, на территории чужого государства?
– А это уже ваша забота.
Сергей Макарович задумался, поглядывая на часы.
– Меня отправят в отставку.
– За что?
– За твои фантазии.
Егор Левонович слабо улыбнулся.
– Ты всегда утверждал, что, если есть хоть малейший шанс из тысячи, надо им пользоваться.
– Речь идёт не только о возвращении ДРГ, но и о спасении племянницы президента.
– Тем более стоит рискнуть.
– Что будет, если мы найдём эту… иномериану?
Карапетян оживился.