Очень маленькое созвездие. Том 2. Тихая Химера
Шрифт:
С хором Юм пел, радуясь, поглядывая на праздничные яблоки в руках у всех людей, на Деда, на рыжего юношу с ним и чувствуя, что трусость постепенно уходит. И спина уже не болела. Когда надо, он пел, когда надо, молчал. Яблоки. Лето и солнце. Жизнь везде. Жизнь – это радость, да. Слушал и верил, что все будет хорошо и что память вернется. А Дед едва заметно улыбнулся ему, когда он по знаку регента вышел чуть вперед, и Юм даже чар вдруг перестал бояться. Не то что добрых людей с яблоками. Ох, праздник…
Слушая гремящий хор, он смотрел на яблоки, а потом, в тишине, потихоньку поднимая
И вдруг он почувствовал главное – не надо просто наизусть повторять эти старые слова, надо в самом деле – велеть! Велеть миру всем сердцем! И он ведь имеет право велеть! Он может – велеть этому миру, чтоб он был хорошим! Был лучше!
Очнувшаяся суть рванулось изнутри внезапным ликующим зовом, взрывом воли и ясности – и тут же линии Круга на полу вспыхнули белым, и вверху над ними проявился кружащийся венок сил страшным синим огнем видимой части спектра. Юму совершенно не было страшно. Он сам стал огромным, как небо. Как хорошо, что можешь велеть хорошее!! Ух, ведь раньше он все это мог! Так уже было!! Он умеет велеть миру хорошее!! Юм возликовал, выводя точнейшую долгую ноту, которая связала энергии воедино и послала их в цель – туда, где счастье. Чтоб все-все стали счастливы. Чтоб яблоки. И в гости. И чтоб вспомнить. И чтоб Дед всегда… Хор грохотал позади. Да, еще самому – все вспомнить и все понимать!
Настоящий голос стал глубоким и властным, и он вспомнил, вспомнил всем существом, как послушно жизнь течет под руками! Он имеет право велеть! Он почему-то имеет право на власть над этим сияющим клубком чар, и он может приказать миру, чтоб все в нем было хорошо! Космос это ему разрешает!
Какой он был маленький дурак, что струсил петь больше… Псалом тек к концу, а тот юноша с синими зоркими глазами был почему-то уже рядом, чуть позади, и Юм знал, что это так и нужно, что правильно, – последние ноты взмыли над Храмом так властно, что Юму показалось, будто, как яблоко, качнулся мир. Забытый юноша с золотыми волосами что-то делал с чарами вокруг него, что-то очень нужное, такое, чего больше не мог здесь никто, а Юм еще не умел. Юм хорошо допел, маленьких легких хватило, но неисчерпанная воля все еще рвалась из него, и тогда всю ее он собрал и вложил в повтор вспыхнувших синими чарами слов. Круг заполыхал синим огнем. Все теперь точно будет хорошо. Уже.
А потом события закружились так быстро, что стремительно сужающееся обратно сознание Юма не успевало их отслеживать. Почему-то гудел и грохотал хор, почему-то он пел снова, пел вместе с юношей, который стоял позади и что-то делал с чарами и пространством, потом Юм певуче и громко повторял за его шепотом властные древние слова, и венок сил так легко им подчинялся! Это все сон? А потом – все, не надо, хватит, маленький, молчи… Да ты дышать-то можешь? Иди на ручки… И близко было лицо Деда, который его уносил по темному коридору. Но ликование все еще звенело в нем. Все будет хорошо. Только башка кружилась и разваливалась на части, сердце колюче дергалось,
Скоро Дед внес его в полную свежего воздуха комнату – чуть легче. Юм посмотрел на него и жалобно улыбнулся. Голова болит. Все-таки, кажется, что-то он запретное натворил… Хотел закрыть глаза, но они не закрылись. Дед и темный потолок где-то высоко. Оказался рядом тот юноша, спросил у Деда:
– Как он?
– Терпит.
– В памяти?
– Не пойму, – Дед погладил по голове, и сразу боль отползла и притаилась. – Глазками смотрит, только что понимает?
– Ничего не понимает. А сам – Юмис Астропайос, – тихо и непонятно сказал юноша, знакомо проводя рукой по щеке Юма. – Самый настоящий. Только дикий и маленький. Но с такой волей, что жутко. Разве можно его одного безнадзорно со всем этим оставлять? Нам что, девяти звезд мало?
– Даже так? – непонятным тоном спросил Дед.
– Ты ведь видишь, – тихо ответил юноша. – Чудом уберегли. А если б ему в голову пришло вот так себя явить, когда он один в Храме был? Поиграть? Побаловаться?
– Он никогда не балуется… Опасно, да. Для него в первую очередь. Во всех смыслах. Надо что-то делать. Все. Пора учить делу – и забирать отсюда. Сташ взъярится, конечно, да что делать. Пусть решает. А я-то хотел ребенку каникулы устроить, домой взять…
– Домой? – странно переспросил юноша.
– Да сюда, на свой архипелаг…Баловать хотел, воспитывать…А как он поле развернул! В полнеба!
– Вот именно…Ну, я к отцу, объясняться?
– Ему объяснишь… Юма я пока на крейсер возьму. Скажи Каашу, чтоб поспешил, чтоб – сюда немедленно.
Затворилась дверь и стало тихо. Юм, мало что понявший из разговора, словно бы уснул, на всякий случай вцепившись в одежду Деда, но вдруг какая-то холодная тень коснулась его – он встрепенулся, оглядываясь.
– Что? – почти нежно спросил Дед. – Померещилось что-нибудь?
Головокружение опять смело Юма, он прижался к Деду теснее и ответил:
– Дракон посмотрел… Я его боюсь.
– Спи, не бойся, – ничего не объяснил Дед. – Я-то с тобой.
Юм опять закрыл глаза. Под веками, как яблоки, катались звезды. Он что-то видел внутри себя, когда пел. Что-то самое настоящее, похожее на узорный ковер, что-то очень родное и нужное, от чего веет холодом… То, что поверх чар, звуков и энергий… Он напрягся, широко открывая глаза, напрягся изо всех сил – ведь он знает теперь, что это, знает? Чужая темная комната поплыла перед глазами, он вздохнул глубже – и тут виски прожгло белым лучом боли. Он вскрикнул, сжимая ледяными ладонями голову, испуганно глянул на Деда. Большие старые ладони легли поверх его рук, и сразу стало можно терпеть. Боль мерцала и переливалась, постепенно гасла, дрожала, успокаивалась. И наконец-то погасла.
– Я и забыл, что может так болеть… – Юм осторожно перевел дыхание. – Ты меня лечишь? Спасибо. Дед, я так тебя люблю.
– Я тебя тоже, родной. Очень.
Что-то незаметно отпускало Юма, как переход от яви в сон. Болела спина, и хотелось лечь на твердый пол, чтоб боль утихла, но страшно было остаться без теплых рук Деда. Он увидел вдруг, что за раскрытым окном глубокая ночь, что лицо Деда незнакомо осунулось. Дед устал. Но с Дедом и правда нечего бояться…
0,2. Кусок космоса