Очень серьезная организация
Шрифт:
– Меня этот момент тоже сильно настораживает, – кивнул Шувалов. – Кроме того, тема, на которую мы вышли благодаря этому случаю с Мокрушиным, пересекается с другой темой, которую мы мониторим уже не первый месяц…
– О чем речь? – встрепенулся С. – Это что, тот самый украинский след, о котором ты мне как-то недавно докладывал?
Шувалов в очередной раз подивился тому, каким потрясающим чутьем на неприятности наделен этот человек. Надо сказать, он сам относился к С. с глубочайшим уважением – именно как к профессионалу. У Владимира Николаевича, выражаясь языком профи, имелось в высшей степени развитое «верхнее чутье». Подобно чуткому сейсмографу, он
– Да, Владимир Николаевич, это та самая история. Собственно, сама операция проводится по линии ГРУ, но мы тоже мониторим… Помните, мы опасались, что в Крыму и – предположительно – в самом Киеве могут быть провокации, в которых могут затем обвинить нас, российские спецслужбы?
– Такого рода «сигналы» и сейчас оттуда идут косяком. Особенно в связи с ситуацией вокруг кризиса после выборов в Раду.
– Ну так вот, у нас есть любопытные агентурные данные… Они поступают от нашего человека непосредственно из Украины…
Он не успел закончить фразу, потому что из динамика интеркома прозвучал мужской голос:
– Владимир Николаевич, к вам Акинфеев.
– Потом договорим, – поднимаясь из кресла, сказал С. (Шувалов тоже встал). – Послушаем, что за новости принес наш лубянский коллега…
С. сам открыл дверь и кивком предложил Акинфееву войти. Тот прошел в кабинет; у него был довольно встревоженный вид, и это обстоятельство не прошло мимо внимания старших товарищей.
– Докладывайте, Алексей Анатольевич. С чем пришли? Чем нас с Сергеем Юрьевичем порадуете?
– Владимир Николаевич, я намеревался попросить у вас санкцию на задержание трех граждан, на которых нам удалось выйти в ходе расследования двойного убийства в Мозжинке.
– Кто такие?
– Некий адвокат Аркадий Кош… он тесно сотрудничал последние месяцы с Венглинской…
– Второй?
– Глава фирмы «ООО «Компания «Консалт-Шанс» Валентин Бычков…
Владимир Николаевич приподнял правую бровь, затем посмотрел на Шувалова – выражение лица у него стало многозначительным.
– Вот как, – сказал он. – Интересный поворот. Это тот самый субъект, что был на тех снимках, которые Венглинская показывала Мокрушину…
– Этот Бычков, как выяснилось, – продолжил Акинфеев, – является родственником Савченко… Он двоюродный брат его супруги.
– Так, так… – Присутствующие вновь обменялись многозначительными взглядами. – Но это ведь еще не повод для задержания?
– Поводом является распечатка одного из телефонных разговоров, Владимир Николаевич, – уточнил Акинфеев. – Есть и другие моменты…
– Тогда третий – Савченко? Вы ведь установили за ним скрытое наблюдение, верно?
– Так точно, уже вторые сутки пасем его и прослушиваем.
– Я тоже считаю, что Савченко пора брать, – подал реплику Шувалов. – Он мне сразу показался каким-то… подозрительным.
– Это еще не все, Владимир Николаевич. – Акинфеев, как показалось, с трудом подавил тяжелый вздох. – Мы отслеживали линию одного человека, который был знаком с Венглинской. И еще связан как-то с этими двумя – Бычковым и Савченко. Фамилия – Гешко. Когда копнули его биографию, выяснилось, что он тоже во второй половине девяностых работал в ЧОП «Лагуна»… правда, рядовым сотрудником. Ну а в последние годы заделался «индивидуалом» и трудится в качестве частного детектива…
– И что? – насторожился С. – Его тоже собираетесь вязать? Не слишком ли широко закидываете ваш невод?
Акинфеев уставился прямо перед собой.
– Когда я уже входил в здание, мне позвонил мой заместитель, – негромко сказал он. – Человек, о котором я только что говорил, этот самый «детектив» – найден у себя на даче… с пулей в голове.
Глава 11
ПРОМЕДЛЕНИЕ СМЕРТИ ПОДОБНО
…Шум погони приближался с каждой минутой. Под ногами преследователей громко трещит сухой валежник; в воздухе висит крутой мужской матерок… Немецкая овчарка, которую местные охранники в шутку обзывают Юлькой, свое собачье дело знает: мощно, уверенно тянет по следу, петляющему – подобно заячьей путаной строчке – в самой гуще темного влажного леса…
Силы у Оксаны были уже давно на исходе. Она, казалось, целую вечность металась по этому страшному, дикому лесу как полоумная, но обмануть преследователей, стряхнуть их со своего следа ей так и не удалось…
Она наконец выбралась из густых лесных дебрей. Шатаясь от усталости, на ватных ногах, вышла через полосу камышей к берегу водоема. Вот и все, загнали, что называется, в угол. Удивляясь собственной медлительности – каждое движение требовало невероятных усилий – и едва не плача от безысходности, вошла в теплую густую воду… Медленно опустилась под воду, вся, с головой… И сделала это, как показалось, одновременно с появлением на берегу ватаги преследователей – это были здоровенные, крепкие мужики, одетые в «military».
– О-от тварь! – выругался кто-то из них. – Ну и где она?! Эта хромая сучка меня уже достала!..
– Да здесь где-то! – сказал другой. – Как покажется из воды, сразу стреляй по ней… В башку целься – для верности!
– Ведите сюда этого мудака… Гайдукова! – крикнул кто-то из них. – Пусть он сам порешит свою телку! Это же он облажался, а не мы…
Овчарка, ощерив клыкастую пасть, истекая слюной, металась на поводке у самого края воды. Оксана увидела прямо перед собой бледное, измученное лицо Андрея… А в следующую секунду все исчезло разом: и собака, готовая уже вцепиться ей в горло, и темный омут, и те, кто преследовал ее по пятам…
Оксана, подобно ныряльщику за жемчугом, который слишком уж задержался под водой, какое-то время не могла отдышаться – ну и дрянь же ей приснилась, просто жуть какая-то! Она села в кровати, обхватив коленки руками. В помещении царит сумрак, пахнет лекарствами; слева, от окна, доносится натужное, стесненное дыхание пожилой женщины, которую привезли сюда во второй половине дня. Всего больных в палате четверо: Оксана и еще три тетеньки, причем всем им за шестьдесят…
Ночная рубашка была мокрой от пота – хоть выкручивай ее. Голова немного кружилась, возможно, от лекарств, которые медсестра – по указанию дежурного врача – колола ей каждые шесть часов. Оксана находилась в отделении интенсивной терапии уже вторые сутки. Надо же, какая дрянь ей привиделась! В ушах у нее стоял тихий звон; сердце все еще учащенно колотилось в груди, но в целом, надо сказать, она чувствовала себя вполне сносно. Более того: у нее возникло такое чувство, что неведомая хворь, из-за которой она здесь оказалась, отошла, отступилась: то ли лекарства помогли, то ли сама «хвороба» была результатом нервного срыва…