Очередное "веселье" или...
Шрифт:
Мама сделала несколько снимков салона, чтобы на будущее, по возможности, отказаться от этого автомобиля для наших поездок. Я же в это время вспоминала другую поездку, примерно десятилетий или одиннадцатилетней давности. В то время я еще могла сидеть на пассажирском сиденье. И в то время социальное такси только-только начинало свою работу. Вместо специальных машин, приезжали совершенно разношерстные машины. Одна из таких машин запомнилась мне тем, что находиться в ней было совершенно невозможно. В ней мы с мамой дышали "через раз" и мечтали побыстрее добраться до дома. Когда мы в тот раз выбрались из машины, я просила всех святых и Бога, чтобы такой поездки больше никогда не было в моей жизни. Но видимо высшие силы решили подшутить над нами с мамой. Ничем другим сегодняшнюю поездку я объяснить не могла.
Я сделала глубокий вдох, почувствовала, что меня тошнит и прикрыла рот ладонью. "Проклятье! Кого же мне молить в этот раз, чтобы больше
Я очень сильно расстроилась. Еще когда мы ждали мастера, мама по телефону попросила больше не присылать к нам машину, которая была утром. И тем не менее - эта машина пришла опять. И даже то, что водитель протер пол в салоне, не спасало ситуацию. Дорогу домой я практически не заметила, потому что была погружена в мрачные мысли. Выйдя около дома и расплатившись с водителем, мама не выдержала и все-таки посоветовала ему вымыть салон, но водитель ответил, что в этой машине раньше перевозили строительных рабочих и по его мнению - с ней все в порядке. Я была шокирована его ответом и мое настроение окончательно упало. Мы были абсолютно раздавлены этой ситуацией и это был один из самых неудачных и "веселых" дней в моей жизни...
Очередное "веселье" или Московское метро.
Москва. Двадцать седьмое декабря две тысячи семнадцатого года. Я представляла этот день иначе - в семейном кругу - я, мама, папа, кот. Мама готовит еду для новогоднего стола, а мы с папой, по традиции, наряжаем елку и украшаем комнаты. Кот же, ходя из комнаты в комнату, лениво наблюдает за всеми приготовлениями. В этот раз все было не так. Мы с мамой поехали в Москву, на творческое мероприятие, которое стало для нас обеих новогодним чудом и одновременно - новогодним подарком. Но это было вчера. Сейчас я стояла напротив Казанского вокзала, у входа в метро, где было полным-полно ступенек. И я знала, что мама вдвоем с Леной смогли бы меня стащить, но это было бы неимоверно трудно и потребовало бы от них максимальных усилий. Лена - моя близкая подруга, которая живет под Москвой, в городе Ступино. Узнав, что я буду в Москве, она собралась, и оставив работу на один день, приехала, чтобы увидеть нас. Я была очень рада увидеть подругу, ведь последний раз мы виделись три года назад. Еще я хотела бы встретиться с ее мужем, дядей Володей, которого я тоже считала своим другом и еще одной моей московской подругой Яной, но они, к сожалению, по каким-то личным причинам приехать не смогли. Но я старалась об этом не думать, ведь и без этого подумать, было, о чем.
Я сидела в своей старой коляске Икс-панда, которую мы отдавали другим людям, но им она не подошла. Мою коляску активного типа мы забрать не смогли, потому что на нее не пришла специальная подушка, без которой я не могла сидеть в этой коляске. У нас были планы поехать в Москву на электрической коляске, но в последний момент мы передумали, поскольку не знали, смогу ли я передвигаться по городу и в отеле, во время мероприятия. В Москве не чувствовалось приближение праздника. Когда мы в машине ехали из отеля на вокзал, я отметила для себя, что город совсем не украшен и он выглядел слишком серо и уныло, особенно для Нового года. У нас в Петербурге был украшен каждый уголок и город буквально дышал ожиданием чуда. Такой контраст меня шокировал. И сейчас, когда я стояла напротив входа в метро и думала об этом контрасте, во мне нарастала тревога. Лена ушла в метро, чтобы нам вызвали группу сопровождения, а мы с мамой остались ждать. На улице дул пронизывающий, холодный ветер и я, отчего-то, чувствовала себя здесь лишней.
Пока мы ехали от отеля до вокзала, Лена, в шутку, уговаривала меня переехать в Москву и жить там. Но сейчас я понимала, что я могу переехать в этот серый город только в случае крайней необходимости. Лена обещала показать мне Красную площадь, она хотела, чтобы мы все втроем посмотрели на красоту площади, а я давно загорелась этой идеей. Но сейчас серая унылая атмосфера стала давить мне на плечи, и я в какой-то момент даже почувствовала, что у меня наворачиваются слезы на глаза. Я устала ждать, устала мерзнуть, хотела побыстрее войти в метро, желательно - без проблем, но Лена пока не возвращалась. Когда я почти полностью погрузилась в мрачнее мысли, я увидела, как возвращается Лена. За ней шли пятеро молодых парней в полицейской форме. Она подошла к нам и с веселой улыбкой заявила, что привела мне на подмогу пятерых красавцев. Я лучезарно улыбнулась, про себя отметив, что ее веселость и воодушевление были чуть-чуть неестественными. Я решила пока не придавать этому значения, хотя терялась в загадках - что же там произошло?
Ребята
Я тяжело вздыхаю и Лена просит меня еще немного потерпеть, потому что скоро мы будем на месте. Тем временем я вспоминаю, что до того, как мы спустились в метро, Лена полушутя-полусерьезно просила нас переехать в Москву, чтобы мы могли чаще видеться. И сейчас я отчетливо понимаю, что переезжать в Москву я точно не хочу, только если будет крайне необходимо. Следующий момент, отпечатавшийся в моей памяти - то, как мы заворачиваем за угол и видим аппарели, опускающиеся вниз. Это просто обрывок воспоминаний, и я не могу сказать точно - было это в начале пути или в конце. А описываю этот момент только потому, что тогда действительно стало страшно. Мама пытается спустить меня по ним и где-то на середине спуска я чувствую, что она может отпустить ручку коляски и тогда мы обе упали бы. В голове проносится картинка, как мама отпускает коляску, падает на спину, а я падаю на нее. От страха я вскрикиваю. Но вместо того, чтобы отпустить, мама еще сильнее удерживает ручку, а еще подошедший мужчина помогает нам окончательно съехать с этих ужасных аппарелей. Когда мы оказываемся на земле, мы благодарим мужчину за помощь, а потом я спрашиваю маму - все ли с ней в порядке. Она говорит, что все в порядке, но по ее ощущениям, она чуть не сломала себе грудину. Я нервно хмыкаю, чувствуя, как бешенство закипает в груди. Неужели, те кто проектировал и изготавливал эти пандусы, не могли сделать их правильно, чтобы они были безопасными?
Следующее воспоминание - уже о том, как мы стоим перед лестницей на выходе из метро. Здесь нет пандуса и даже аппарелей. Мама развернула коляску спиной и стала поднимать меня по старинке, ступенька за ступенькой. Каждая ступенька отдавалась болью в моем позвоночнике. С одной стороны, маме помогала Лена и, неожиданно для нас, с другой стороны нам стал помогать незнакомый мужчина. Пока мы поднимались по ступенькам, мы даже успели немного поговорить с нашим неожиданным помощником, и он оказался нашим земляком, тоже приехал из Петербурга. Когда мы выбрались из метро, он пожелал нам удачи и ушел. Лена попросила нас ненадолго остановиться, чтобы передохнуть. Она отошла от меня подальше, чтобы выкурить сигарету. При обычной прогулке, я бы наверняка сказала бы ей все, что думаю о ее курении. Но в этой ситуации я промолчала. Мама подошла к полицейской машине, чтобы выяснить - как перейти дорогу, ведь машины неслись сплошным потоком и никакого светофора не было. Я тупо смотрела вперед, понимая, что Красная площадь перед моими глазами, но как туда попасть - совершенно не понимала. Потом я перевела взгляд на машину, около которой стояла мама. Мужчина, который в ней сидел, был массивным и каким-то неповоротливым. Мне показалось, что он немного старше мамы. По моим ощущениям, они уже слишком долго говорили и мама, похоже, уже начала раздражаться, хотя лица ее я не видела.
На улице было все так же серо и холодно, я чувствовала, как у меня немеют руки. Боковым зрением я уловила приближение подруги. Переведя на нее взгляд, я поняла, что она безумно расстроена из-за ситуации в московском метро. Я протянула к ней руку, и она сжала мою ладошку. Грусть постепенно ушла с ее лица. Вместо грусти на лице у нее проявилась тревога. Она сказала, что у меня ледяные руки, и, что, если я хочу - она даст мне свои перчатки. Я отказалась и у меня было такое ощущение, что попроси я ее снять свою куртку и укутать меня, она сделала бы это не задумываясь. Ведь она чувствовала себя виноватой передо мной, ведь это она проложила маршрут до Красной площади и считала, что мы легко выйдем из метро. Хотя в том, что в метро ничего не было оборудовано для инвалидов - колясочников, ее вины не было. В этот момент мама вернулась к нам, она была раздосадована. Она сказала, что по словам полицейского, мы можем попасть на площадь, только еще раз спустившись в переход и поднявшись опять, то есть еще два раза штурмуя эти ступеньки. Оказывается, мы не там вышли... Я была шокирована этой новостью. Я почувствовала, как к горлу подкатывает комок, а на глаза наворачиваются слезы. Наверное, если бы прошла еще минута, я бы разревелась, как маленькая. Но именно в этот момент к нам подошел молодой парень в полицейской форме и спросил, не нужна ли нам помощь.