Очерки Фонтанки. Из истории петербургской культуры
Шрифт:
В это время мальчик очень много читает. Список книг, которые он просит отца прислать ему, поражает разнообразием. Здесь издания на французском, немецком, русском языках и совершенно разные по тематике. Уже в 15-летнем возрасте он запоем читал европейских писателей и мыслителей.
Позже, в статье «Нечто о морали, основанной на философии и религии», написанной в 1815 году, Батюшков так отозвался о своих переживаниях того времени: «Во время юности и огненных страстей каждая книга увлекает, каждая система принимается за истину, и читатель, не руководимый разумом, подобно гражданину в бурные времена безначалия, переходит то на одну, то на другую сторону» [т. 1, с. 153].
В 1802
И вот первый шаг будущего поэта в самостоятельную жизнь:
Его сиятельству господину действительному тайному советнику, члену Государственного совета, сенатору, министру народного просвещения и кавалеру графу Петру Васильевичу Завадовскому. Из дворян Константина Николаева сына Батюшкова. Покорнейшее прошение.
В службе его императорского величества нигде я определен не состою, а как я имею совершенные лета, то посему, ваше сиятельство, покорнейше и осмеливаюсь просить о определении меня в канцелярию министерства, высочайше вашему сиятельству вверенного, без произвождения мне жалованья, на собственное мое содержание.
К сему из дворян Константин Батюшков руку приложил.
Декабря… дня 1802.
Батюшков начал свою службу без жалования, в числе «дворян, положенных при департаменте Министерства народного просвещения». Через год ему был пожалован первый «табельный» чин коллежского регистратора.
А в 1804 году товарищ министра народного просвещения, попечитель Московского университета, тайный советник Михаил Никитич Муравьёв взял Батюшкова к себе на должность секретаря. «Я обязан ему всем, – писал Батюшков Жуковскому уже после смерти Муравьёва, – и тем, может быть, что я умею любить Жуковского» [т. 2, с. 39].
Николай Александрович Львов
Если пройти от Екатерининского канала по бывшему Чернышеву переулку, теперь улице Ломоносова, и выйти на Садовую улицу, то на противоположной стороне, на углу справа, мы увидим торговые ряды Апраксина двора. Сегодня ничто уже не напоминает о том, что во времена Батюшкова здесь стояли здания только что созданного Министерства народного просвещения.
Михаил Никитич Муравьёв, поэт, прозаик и просветитель конца XVIII столетия, приходился Константину Батюшкову двоюродным дядей. К сожалению, это имя очень мало известно современному читателю. Лишь в конце 1930 годов литературоведы обратили серьезное внимание на этого замечательного поэта-новатора.
Родился Михаил Никитич в 1757 году. Его отец, военный инженер, часто менял места службы. Сына и дочь он возил с собой. Из-за частых этих переездов будущий поэт систематического образования так и не получил: лишь полтора года он проучился в гимназии при Московском университете да несколько месяцев (до начала 1770 года) – в самом Университете. Однако это отсутствие единого и цельного образования не помешало М. Н. Муравьёву стать одним из образованнейших людей своего века. Еще в Оренбурге 5-летний Михаил учится немецкому языку и математике. На акте в гимназии при Московском университете 17 декабря 1769 года (в 12 лет!) он произнес «признательные речи» на французском и немецком языках. Живя в Архангельске (в 1770 году – ему 13 лет!), он ведет переписку со своим старшим товарищем по оставленному университету, который шлет
В 1772 году М. Н. Муравьёв становится солдатом Измайловского полка. А за три года до него в бомбардирскую роту Измайловского полка поступил Николай Александрович Львов – замечательный деятель русской культуры второй половины XVIII века, в этом же полку служил будущий писатель и переводчик Николай Петрович Осипов. Оба они посещали полковую школу, учрежденную генерал-поручиком А. И. Бибиковым, переводчиком французской Энциклопедии, который, по словам Г. Р. Державина, «любил науки и Поэзию». За год до Муравьёва в Измайловский полк нижним чином был принят будущий поэт и драматург Василий Васильевич Капнист, впоследствии друг и родственник Львова, – интересным был этот полк!
И вот в октябре 1772 года в полковую школу Бибикова вступает Михаил Никитич Муравьёв. Во время прохождения службы он посещает в Академии наук лекции лучших профессоров, в том числе крупнейшего европейского математика Леонарда Эйлера и адъюнкта Академии Л. Ю. Крафта. Одновременно он проходит курс механики, физики, истории и естественных наук. Занимается живописью, часто бывает в Академии художеств, изучает греческий, английский, итальянский языки, ходит в театры, рисует, пишет стихи.
Биограф Н. А. Львова Александр Николаевич Глумов высказывает предположение, что Львов, может быть, и был инициатором этих занятий. Во всяком случае, в рукописном фонде Олениных Российской национальной библиотеке есть рукопись Муравьёва «Жизнь Николая Александровича Львова», где Михаил Никитич называет Львова в числе своих учителей.
Того и другого объединяла любовь к мировой литературе. Муравьёв давно уже писал стихи и пробовал свои силы в переводах. Теперь он начал заниматься античной философией, общественными науками и написал «Письмо о теории движения». Идеалом для него был М. В. Ломоносов.
Приезжая в Москву, Львов навещал отца Михаила Никитича – Никиту Артемовича Муравьёва, который писал сыну, чтобы тот «искал дружбы» этого человека. Михаил Никитич был моложе Львова на шесть лет. После смерти Н. А. Львова Муравьёв написал «Краткое сведение о жизни г<осподина> тайного советника Львова», которое закончил такими словами: «величественный Державин, остроумный Капнист, уважали знания его».
В 1773–1775 годах (Муравьёву 16–18 лет!) выходят из печати семь его книг: «Басни в стихах», «Переводные стихотворения», «Слово похвальное Михайле Васильевичу Ломоносову» и др. Литературные круги Петербурга приветливо встречают способного юношу. Его наставником в поэзии становится поэт Василий Майков, ему покровительствует Михаил Херасков и приглашает для сотрудничества в своем журнале Николай Новиков. В это же время он начинает перевод «Илиады» Гомера, следуя стихотворному размеру подлинника, знакомится с актером и драматургом И. А. Дмитриевским, поэтами В. В. Капнистом, Я. Б. Княжниным, сближается с Г. Р. Державиным.
В 19 лет Муравьёва принимают в члены Вольного российского собрания при Московском университете.
А продвижение по службе идет неуспешно. Он дослуживается всего до звания прапорщика и записывает в дневнике: «Гвардии прапорщиком я <стал> поздно, и своим величеством могу удивлять только капралов».
Кто-то обращает внимание Екатерины II на незаурядного, образованного прапорщика. Его переводят во дворец и с ноября 1785 года зачисляют в «кавалеры» и наставники великих князей Александра и Константина Павловичей. Он преподает им русскую словесность, русскую историю и нравственную философию, а после приезда в 1792 году невесты Александра обучает русскому языку будущую императрицу Елизавету Алексеевну.