Очерки истории российской внешней разведки. Том 4
Шрифт:
В 1943 году один за другим из Афганистана были выдворены сотрудники немецкой резидентуры в Кабуле — Витцель, Виллерт, Гали-ен и другие. После бегства Расмуса за резидента остался молодой, только что выпущенный из спецшколы абвера шифровальщик Цугенбюллер, которому было явно не по плечу руководить разведывательной работой, и она была свернута. Это был итог противоборства советской разведки с абвером в Афганистане. С «Мародерами» было покончено. Деятельность нашей внешней разведки в Афганистане объективно совпадала с коренными государственными интересами этой страны, она была позитивной для союзных СССР держав и не подрывала, а укрепляла суверенитет афганского государства, способствовала нормализации советско-афганских добрососедских
Любопытно, что бывший итальянский посол в Кабуле Кварони после падения режима Муссолини получил назначение на пост посла в Москве, и ему был выдан агреман с учетом того, что он не был фанатичным фашистом и, работая в Афганистане, ограничивался выполнением чисто официальных функций, активной работы против СССР не проводил. В архивах СВР сохранились записи его бесед с М.А. Аллахвердовым накануне отъезда в Москву в 1944 году. Кварони утверждал, например, что «серьезной базы» у немцев в Афганистане не было и их игра на антианглийских настроениях афганцев, особенно пуштунских племен, была продиктована собственными корыстными интересами. Афганцы, говорил Кварони, это поняли, равно как и то, что наступление германских войск через территорию их страны не сулит им ничего хорошего.
На вопрос М.А. Аллахвердова о том, что он знал о деятельности советской разведки в Афганистане в годы войны, Кварони рассказал следующее. Зимой 1941/42 года он и немецкий посол Пильгер получили указание Рима и Берлина составить совместный доклад о действиях посольства и разведки СССР в Кабуле. «Но, к нашему стыду, — сказал Кварони, — ни у нас, ни у немцев не было по существу никаких материалов об агентуре советского посольства. Весь наш доклад получился общим и неконкретным, основанным больше на догадках и предположениях». Эти признания красноречиво говорят о том, что работа советской разведки в Афганистане в военные годы находилась на высоком профессиональном уровне.
Разумеется, не один только «Ром» результативно помогал советской разведке в то время. Нельзя, например, обойти молчанием еще одного крупного нашего агента «Язучи». Именно ему принадлежит заслуга в том, что была парализована и обезврежена мощная разветвленная сеть фашистской агентуры на севере Афганистана, имевшая кодовое название «Унион». По словам посла Пильгера, после краха «Униона» подрывная работа абвера против СССР на севере Афганистана по существу была сведена к нулю.
«Язучи» пользовался в Афганистане устойчивой репутацией ярого антисоветчика, имел большой вес в глазах враждебной СССР эмиграции как активный в прошлом участник басмаческого движения в Средней Азии. Он еще с довоенной поры сотрудничал с абвером, но делал это под нашим контролем. Свободно владея немецким языком, «Язучи» поддерживал контакт с немецким майором Шенком, связанным с военной разведкой Германии. «Язучи» многое знал о его работе, контактах, а также был осведомлен об «окнах» на афганосоветской границе, через которые в СССР забрасывались шпионы и диверсанты.
«Язучи» был богатым человеком и знал себе цену, ходил важно и степенно, держался с большим достоинством, говорил тихим голосом, но так, что собеседники внимали ему подобострастно. Немцы оказывали ему подчеркнутое внимание и доверие. Расмус поручил ему возглавить всю работу среди враждебной СССР среднеазиатской эмиграции в интересах абвера. Главная задача «Язучи» состояла в том, чтобы наладить каналы связи с прогерманскими элементами в республиках Средней Азии. Он должен был, кроме того, с помощью переброшенной через границу немецкой агентуры выявлять антисоветски настроенных лиц и привлекать их к распространению панических слухов и пораженческих разговоров о скором захвате немцами Кавказа и их вторжении в Узбекистан и Таджикистан. Ему же поручалось собирать информацию о советских войсках в Туркестанском военном округе.
Понятно, что резидентура знала о заданиях, которые давал «Язучи» Расмус. Немудрено, что диверсионные группы, отдельные лазутчики
За решетку угодил и Курширмат, узбек, исполнявший роль резидента немецкой разведки в северных районах Афганистана. Абвер присвоил ему псевдоним «Ханза» и весьма высоко ценил его работу: он добился внушительных результатов, значительно расширил и укрепил агентурную сеть в пограничных с СССР провинциях. Немцы щедро оплачивали его услуги. Созданная им сеть называлась «Унион», в ее задачу входило обеспечение безопасного выхода германских войск в Туркестан после вторжения в Афганистан. «Ханза» поддерживал близкую связь с бывшим бухарским эмиром, руководившим тайной антисоветской организацией «Лига», которая ставила целью возвращение эмира к власти в Бухаре.
«Ханза» направлял работу руководителей агентурных групп в городах Кундуз, Андхой, Мазари Шериф, Меймене и других, а также поддерживал связь с лидерами туркестанской эмиграции за пределами Афганистана — в Турции и даже в Токио. Разоблачение и арест «Ханзы», выдворение из Афганистана Витцеля, который работал с ним, ликвидация агентурной сети на севере страны явились для немецкой разведки тяжелым ударом, восполнить эти потери она уже не смогла. «Изучи» принимал самое деятельное участие в этих операциях советской разведки.
Так противостояла советская внешняя разведка в Афганистане в военные годы проискам и подрывным акциям абвера и разведок стран «оси» и переиграла их целиком и полностью. Им не удалось использовать под прикрытием нейтралитета территорию Афганистана как плацдарм для агрессии против СССР и Индии. Разгром «Мародеров» был вкладом в дело Победы.
30. Большие заботы резидента А.С. Панюшкина
Вторая мировая война приблизилась к Советскому Союзу с востока. Японская интервенция на Дальнем Востоке в начале 20-х годов была началом этого процесса. Оккупация Маньчжурии и образование на ее территории марионеточного государства Маньчжоу-Го в начале 30-х годов создало опаснейший очаг, выявивший, что японские милитаристы приступили к выполнению «меморандума Танака», текст которого был добыт советской внешней разведкой в Сеуле и Харбине в конце 20-х годов. В нем предусматривался захват сначала важнейших районов Китая, а затем и всей его территории и начало оттуда акций по аннексии советского Дальнего Востока, иными словами — война против СССР.
7 июля 1937 года японские войска вторглись в Северный Китай. За короткий срок они захватили тогдашнюю столицу Китая Нанкин, а также крупнейшие центры восточного соседа СССР, такие, как Пекин, Тяньцзинь, Шанхай и другие. Последовали бои с советскими войсками в районе озера Хасан (1938), а затем у Халхин-Гола (1939) на границе с Монголией. Отпор интервентам, особенно их разгром у Халхин-Гола, явившийся военной операцией, где отличился Г.К. Жуков, замедлил темпы экспансии Японии на северо-восток, но не остановил ее продвижение на запад и юг Китая. Крупнейшее государство Азии столкнулось с угрозой своего полного поглощения. К тому же добавились разногласия между основными силами сопротивления японской агрессии — национальной партией Гоминьдан, которую возглавил Чан Кайши, и коммунистами. Они вылились в гражданскую войну. Коммунисты были вытеснены в глубинные районы. Чан Кайши и его генералы, сражаясь с коммунистами, проявляли меньшее желание бороться против японских милитаристов. Столица Китая была перенесена в Чунцин, куда перебрался и весь дипкорпус.