Очерки истории российской внешней разведки. Том 4
Шрифт:
Позднее, с октября 1943 года, разведка опергруппы охватила также город Винницу, а в январе 1944 года — город Львов».
О делах отряда Дмитрия Николаевича Медведева написано немало. Часть написанного принадлежит перу самого командира отряда. Наиболее известные его книги — «Это было под Ровно» и «Сильные духом».
Умер Д.Н. Медведев в декабре 1954 года.
5. Кто вы, Пауль Зиберт?
Год 1942-й. Второй год Великой Отечественной войны. Ровно. Небольшой, утопающий в зелени городок в центральной части Западной Украины, маленькие одноэтажные дома,
Октябрь. Свежий ветер сметает с улиц Ровно пыль вместе с опавшими листьями. По центральной улице города идет стройный, худощавый, выше среднего роста человек в форме немецкого офицера. Из-под пилотки выбились русые волосы. Серо-голубые глаза и прямой нос говорят о его арийском происхождении. Навстречу ему военный патруль — офицер в чине капитана и солдат с автоматом на груди. Офицер, в походке которого угадывается кадровый военный, спокойно приветствует встречного офицера, но патруль неожиданно останавливает его и просит предъявить документы. Так же спокойно он предъявляет документы на имя обер-лейтенанта Пауля Зиберта, после госпиталя направленного хозяйственным управлением в качестве чрезвычайного уполномоченного по использованию материальных ресурсов оккупированных областей СССР в интересах вермахта.
Патрульный офицер взял документы Зиберта, внимательно посмотрел на него и стал медленно читать… А в голове Зиберта, вернее, в голове человека с документами на его имя и в немецкой форме обер-лейтенанта, молнией пронеслась мысль: несколько месяцев мы так тщательно готовились, и вот — первый выход в город, всего несколько сот шагов… что же мы не учли…?!
Патрульный офицер вернул Зиберту документы, еще раз посмотрел, как показалось Паулю, на его голову и медленно спросил:
— Почему нарушаете форму одежды?
Кузнецов-Зиберт молчал, вспоминая все фронтовые фотографии Пауля Зиберта, и не мог найти ошибки. Истолковав, видимо, по-своему это молчание, патрульный так же медленно произнес:
— Пилотки… — он еще раз посмотрел на голову Кузнецова-Зиберта, — носят только на фронте или в прифронтовой полосе, а мы, — капитан сделал паузу, — к счастью, далеко от нее.
Кузнецов-Зиберт с досадой хлопнул себя по шинели:
— Господин хауптманн, я и есть с фронта. Только сегодня приехал в Ровно после госпиталя, иду как раз покупать фуражку. Не подскажете, где это можно сделать?
…Офицеры поприветствовали друг друга и разошлись. Кузнецов действительно пошел покупать фуражку, думая про себя: «Сколько раз я говорил Федору Ивановичу, что в нашем деле важна всякая мелочь. И вот такой прокол!».
А Федор Иванович Бакин, который в Москве готовил Николая Ивановича Кузнецова и других товарищей к работе в тылу врага, впоследствии писал о Николае Кузнецове: «Особое внимание Н.И. Кузнецов уделял отработке легенды-биографии. Проявлял при этом не просто усердие, а необыкновенную настырность. Часто говорил: не предусмотрим какой-то пустяк — вот и провал.
Задача была непростой, предстояло сочинить собственную биографию, максимально похожую на жизнь лично ему не известного немца Пауля Зиберта. Это значило построить картину детства, юности, учебы, наконец, родословную и множество деталей «своей» жизни. И все это нужно было создать в четырех стенах конспиративной квартиры на улице Мархлевского.
Документами, литературной работой Николай Иванович занимался с утра до позднего вечера, порой забывая вовремя перекусить. Он буквально истерзал меня массой требований: доставать планы городов, фотооткрытки, справочники, газеты, афиши, образцы проездных документов, списки членов органов местного самоуправления и прочее из прошлых времен, что помогло бы ему действительно выглядеть выходцем из Восточной Пруссии.
Не все его просьбы удавалось выполнять. Он переживал, ругался, но искал и находил какие-то выходы.
Этот труд Николая Ивановича не оказался напрасным. В последующем при общении в немецкой среде ни у кого ни разу не возникло сомнения, что Зиберт не тот, за кого себя выдает. У него были блестящие лингвистические способности. Немецкий язык он знал безукоризненно, как настоящий интеллигентный немец разбирался в диалектах, знал грамоту в исполнении готическим шрифтом.
Запомнился мне Николай Иванович как образец дисциплинированности, целеустремленности, как простой русский парень и большой патриот».
Первоначально легенда для Николая Ивановича Кузнецова заключалась в том, что он является офицером военно-воздушных сил Германии («Люфтваффе»), но не летчиком, а представителем инженерно-технического состава. Однако эту легенду трудно было подкрепить соответствующими документами, и, кроме того, для выполнения оперативных задач лучше было выступать в роли офицера сухопутных войск, который находится в командировке и проходит службу в какой-то отдельной воинской части вермахта. Поэтому продолжали подбор более надежных вариантов.
Вскоре в Центр поступили личные дела офицеров вермахта, захваченные Красной Армией в качестве трофеев в боях под Москвой, которые передавались непосредственно в спецотдел разведки для изучения и возможного использования в оперативных целях. Среди личных дел было отобрано дело обер-лейтенанта Пауля Вильгельма Зиберта, погибшего в боях.
На основе изучения имеющихся в деле Зиберта материалов спецотдел документации совместно с Четвертым (диверсионно-разведывательным) управлением решили создать легенду-биографию для Н.И. Кузнецова. Зиберт и Кузнецов были почти одного возраста (разница всего в два года) и имели внешнее сходство. Бесценным было и наличие подлинных документов Пауля Зиберта.
Николай Кузнецов перед этим забраковал не одну легенду. Когда же ему показали дело Зиберта и подготовленную легенду-биографию, он воскликнул: «Это же, товарищи, то, что мне нужно!»
Ф.И. Бакин вспоминал: «Николай Кузнецов работал по 14–16 часов в сутки, «проглатывал» гору книг по немецкой философии, истории, искусству, труды немецких военных мыслителей». Когда Бакин спрашивал Кузнецова, не перегружает ли он себя, Николай Иванович говорил, что любые знания могут пригодиться, жизнь среди врагов может преподнести массу случайностей.