Очерки по психологии бессознательного (сборник)
Шрифт:
Дама знакома с одним молодым человеком, с которым намерена заключить помолвку; она любит его и надеется быть с ним счастливой. Больше пока узнать ничего не удается. Однако отрицательный результат поверхностного опроса не должен нас смущать, и нам следует продолжить исследование. Когда прямой путь не достигает цели, имеются окольные пути. Вернемся поэтому снова к тому самому моменту, когда дама бежала перед лошадьми. Мы осведомляемся об участниках званого вечера и о том, что это было за торжество, в котором она участвовала; это был прощальный ужин в честь ее лучшей подруги, которая, чтобы поправить расстроенные нервы, на долгое время отправлялась на заграничный курорт. Подруга замужем и притом, как мы слышим, счастлива; есть у нее и ребенок. К сообщению о том, что подруга счастлива, мы вправе отнестись с недоверием; ведь если бы это действительно было так, то у нее, вероятно, не было бы причин быть «нервной» и отправляться на лечение. Задавая вопросы по поводу других обстоятельств, я узнал, что пациентка, когда ее догнали знакомые, была снова доставлена в дом хозяина, принимавшего гостей, так как в столь позднее ночное время это было самым правильным решением. Там ее, находящуюся в состоянии изнеможения, радушно встретил хозяин. Здесь пациентка прервала свой рассказ, запнулась и, смутившись, попыталась сменить тему. Очевидно, дело коснулось какого-то неожиданно всплывшего неприятного воспоминания. После того как упорное сопротивление больной удалось преодолеть, выяснилось, что той же ночью произошло еще нечто весьма примечательное. Гостеприимный хозяин страстно признался ей в любви, из-за чего возникла ситуация, которую ввиду отсутствия хозяйки дома можно было бы рассматривать как неловкую и тягостную. Это признание в любви, по утверждению пациентки, было для нее как гром среди ясного неба. Однако подобные вещи обычно имеют свою предысторию.
В детстве пациентка имела совершенно мальчишеский характер, любила только бурные мальчишеские игры, презирала свой собственный пол и избегала каких бы то ни было свойственных своему полу форм поведения и занятий. С наступлением половой зрелости, когда эротические проблемы приблизились, она стала избегать общества, ненавидела и презирала все, что хотя бы отдаленно напоминало о биологическом предназначении человека, и жила в мире фантазий, не имевшем ничего общего с грубой реальностью. Так примерно до 24 лет она избегала каких бы то ни было приключений, надежд и ожиданий, которые обычно в этом возрасте глубоко волнуют девичье сердце. Но затем она познакомилась с двумя молодыми людьми, которым, видимо, было суждено прорвать окружавшую ее колючую изгородь. Господин А. был супругом ее тогдашней лучшей подруги; господин В. был его холостым приятелем. Оба ей нравились. Однако вскоре ей показалось, что господин В. ей нравится гораздо больше. Вследствие этого между ней и господином В. быстро установились близкие отношения, и даже шла речь о возможной помолвке. Благодаря своим отношениям с господином В. и со своей подругой она часто встречалась и с господином А., чье присутствие ее нередко необъяснимым образом возбуждало и нервировало. Примерно в то же время пациентка оказалась на большом званом вечере. Присутствовали там и ее знакомые. Пациентка была задумчива и мечтательно играла своим кольцом, которое вдруг соскочило с ее пальца и укатилось под стол. Оба молодых человека стали искать его, и господину В. посчастливилось его найти. Он с многозначительной улыбкой надел кольцо ей на палец и сказал: «Вы знаете, что это означает!» Тогда ее охватило странное, непреодолимое чувство; она сорвала кольцо с пальца и выбросила его в открытое окно. Наступил неловкий момент, что легко понять, и вскоре пациентка, глубоко расстроенная, покинула общество. После этого во время летнего отпуска на курорте случай свел ее с господином и госпожой А., где они также отдыхали. У госпожи А. в то время явно начали расстраиваться нервы, вследствие чего она из-за недомоганий часто оставалась дома. Пациентка поэтому имела возможность гулять вдвоем с господином А. Однажды они катались в маленькой лодке. Пациентка веселилась настолько бурно, что внезапно упала за борт. Плавать она не умела, так что господин А. лишь с трудом смог ее спасти и поднял ее, находящуюся в полуобморочном состоянии, в лодку. После чего он ее поцеловал. Этот романтический эпизод закрепил ее привязанность. Однако пациентка не позволяла себе осознать глубину своей страсти, очевидно, потому, что она уже давно приучала себя к тому, чтобы проходить мимо таких вещей, а еще лучше – бежать от них. Чтобы оправдать себя в своих глазах, она с еще большей энергией стала стремиться к помолвке с господином В., страстно убеждая себя каждый день в том, что любит господина В. Естественно, эта забавная игра не могла ускользнуть от острого взора ревнивой супруги. Госпожа А., ее подруга, догадалась об этой тайне и страдала, увеличивая тем самым свою нервозность. В развитии сюжета возникла необходимость поездки госпожи А. за границу на лечение. На прощальной вечеринке злой дух подступил к нашей пациентке и прошептал ей на ухо: «Сегодня вечером он будет один. С тобой что-нибудь произойдет, так что ты окажешься в его доме». И вот так и случилось: с помощью своего странного поступка она оказалась в его доме и получила то, чего хотела.
После такого разъяснения, пожалуй, любой будет склонен предположить, что только дьявольская изощренность может выстроить подобную цепь обстоятельств. Сомнений относительно изощренности действительно нет; под сомнением, однако, остается ее моральная оценка, и потому я должен подчеркнуть, что мотивы этого драматического представления никоим образом не осознавались пациенткой. Все это случилось с ней как бы само собой, без каких-либо осознанных мотивов. Но предшествующая история делает совершенно очевидным то, что все бессознательно было направлено к этой цели, тогда как разум трудился над тем, чтобы добиться помолвки с господином В. Бессознательное влечение, действовавшее в другом направлении, оказалось сильнее.
Здесь мы снова возвращаемся к нашему первоначальному вопросу, а именно к тому, чем, собственно, определяется патологический характер (странность, преувеличенность) реакции на травму. На основании вывода, сделанного из аналогичного опыта, мы предположили, что и в данном случае, помимо травмы, имеет место нарушение эротической сферы. Это предположение полностью подтвердилось, и это научило нас тому, что травма, служащая предлогом причины болезни, есть не более чем толчок к тому, чтобы проявилось нечто ранее не осознававшееся, а именно существенный эротический конфликт. Соответственно травма теряет свое исключительное значение, и место теории травмы занимает более глубокое и исчерпывающее представление, где в качестве патогенного фактора выступает эротический конфликт.
Часто можно услышать вопрос: почему именно эротический конфликт должен быть причиной неврозов, а не какой-либо другой? На это можно только ответить: никто не утверждает, что так и только так должно быть; однако оказывается, что часто бывает именно так. Несмотря на многочисленные возмущенные заверения в обратном, остается фактом, что любовь [16] с ее проблемами и конфликтами имеет фундаментальное значение для человеческой жизни и, как показывает внимательное исследование, имеет гораздо большее значение, чем это предполагает сам индивид.
16
Мы используем это слово в широком смысле, который включает не только сексуальность. Тем самым вовсе не утверждается, что любовь и ее расстройства являются единственным источником невроза. Такие расстройства могут носить вторичный характер и быть обусловлены более глубокими причинами. Существуют и другие возможности стать невротиком.
Теорией травмы больше не пользуются, поскольку она устарела; ибо с пониманием того, что не травма, а скрытый эротический конфликт есть источник невроза, травма теряет свое каузальное значение [17] .
II. Теория эроса
В свете этого открытия вопрос о травме был разрешен самым неожиданным образом; но вместо этого возникла проблема эротического конфликта, который, как показывает наш пример, содержит множество отклонений от нормы и поэтому на первый взгляд не допускает сравнения с обычным эротическим конфликтом. Самым необычным и почти невероятным здесь оказывается то, что осознается лишь внешний предлог, в то время как сама реальная страсть пациентки остается скрытой от нее самой. В данном случае, однако, бесспорно то, что действительное отношение осталось скрытым в тени, а фальшивое, кажущееся отношение, напротив, всецело доминировало в поле сознания. Если сформулировать эти факты теоретически, то получится примерно следующий результат: при неврозе наличествуют две тенденции, совершенно противоположные друг другу, одна из которых бессознательна. Это положение намеренно сформулировано в общих терминах, ибо я хотел этим подчеркнуть, что патогенный конфликт носит личный характер, но он одновременно и общечеловеческий, проявившийся через индивида, ибо отсутствие единства с самим собой есть признак цивилизованного человека. Невротик – лишь особый случай находящегося в разладе с самим собой человека, который должен был бы гармонизировать природу и культуру внутри себя.
17
Исключение составляют неврозы непосредственно травматического происхождения, такие, как шок после взрыва (Granatschock), «railway spine» [букв. – «железнодорожный костыль» (англ.); здесь, видимо, имеется в виду шок типа «столбняка»].
Рост культуры состоит, как мы знаем, в прогрессирующем обуздании животного начала в человеке. Это процесс одомашнивания, который не может осуществляться без протеста со стороны животной природы, жаждущей свободы. Время от времени втягивающиеся во власть культуры шеренги человечества охватывают волны безумства и неистовства. Античность пережила это в дионисийских оргиях, докатившихся с Востока, которые стали существенной и характерной составной частью классической культуры. Дух этих оргий немало способствовал тому, что в многочисленных сектах и философских школах последнего дохристианского столетия стоический идеал развился в аскетизм
Невроз теснейшим образом связан с проблемой нашего времени и в действительности представляет безуспешную попытку со стороны индивида разрешить всеобщую проблему в своей собственной личности. Невроз есть разлад с самим собой. У большинства людей причиной этого разлада становится то, что сознательный разум хотел бы придерживаться своего морального идеала, в то время как бессознательное стремится к своему в современном смысле безнравственному, аморальному идеалу, который сознательный разум пытается отвергнуть. Люди подобного типа желали бы быть более респектабельными, чем они в действительности являются. Но и сам конфликт легко может стать обратным: есть люди, которые по всем признакам весьма непорядочны, и это их вполне устраивает, они палец о палец не ударят, чтобы в чем-то себя ограничить. Но, по сути, это лишь наигранная поза грешника, так как на заднем плане у них моральная сторона, оттесненная в бессознательное, точно так же, как у нравственного человека оттесненной оказывется его безнравственная природа. (Крайностей поэтому по возможности следует избегать, ибо они всегда возбуждают подозрение в противоположном.)
Общее рассуждение было необходимо для того, чтобы прояснить идею «эротического конфликта». И теперь можно рассмотреть, с одной стороны, психоаналитическую технику, а с другой – проблему психотерапии.
Очевидно, что самый главный вопрос, касающийся этой техники, звучит так: как мне кратчайшим и вместе с тем наиболее эффективным путем прийти к знанию о том, что происходит в бессознательном пациента? Первоначальный метод был гипнотическим: либо опрос в состоянии гипнотической концентрации, либо спонтанное продуцирование фантазий пациентом, находящимся в этом состоянии. Этот метод иногда еще применяется, однако по сравнению с современной техникой он примитивен и часто неудовлетворителен. Второй метод был разработан в психиатрической клинике в Цюрихе – так называемый метод ассоциаций [18] . Он очень точно демонстрирует присутствие конфликтов в форме «комплексов» чувственно-окрашенных идей, которые обнаруживают себя в характерных нарушениях в процессе эксперимента [19] . Но самый важный метод, позволяющий добиться знания о патогенных конфликтах, это, как показал Фрейд, анализ сновидений.
18
Jung С.G. Diagnostische Assoziationssfudie». 1906 und 1910. 2 Bd. Ges. Werte. Bd.
19
Jung С. G. Allgemeines zur Komplextheorie // "Uber psychische Energetik und das Wesen der Tr"aume, 1948. Ges. Werke, Bd. 8. Рус. пер. – Юнг К Г. Общий обзор теории комплексов // Юнг К. Г. Синхронистичность. К., 1998.
Что касается сновидения, то тут подтверждается поговорка «Тот камень, который строители отбросили, стал краеугольным». Лишь в современную эпоху сновидение, этот мимолетный и неясный продукт психического, стало объектом столь основательного пренебрежения. Прежде его ценили, видя в нем предсказателя судьбы, посланца богов, предостерегающего и утешающего. Теперь же мы рассматриваем его как провозвестника бессознательного; оно должно поведать нам тайны, скрытые от сознательного разума, и делает это с удивительной полнотой. «Манифестное сновидение», т. е. сновидение в том виде, в каком мы его запоминаем, есть, согласно концепции Фрейда, лишь фасад, который не позволяет нам получить представление о внутреннем содержании дома, но, напротив, тщательно скрывает его с помощью «цензора сновидения». Если же мы, однако, соблюдая определенные технические правила, побуждаем сновидца говорить о деталях своего сновидения, то вскоре оказывается, что его фантазии обладают определенной направленностью и концентрируются на определенном тематическом содержании, имеющем личностное значение и высказывающем смысл, который мы вначале не предполагали обнаружить, но который, как можно показать с помощью тщательного сравнительного анализа, находится в очень тонкой и охватывающей мельчайшие детали связи с фасадом сновидения. Этот особый комплекс идей, в котором соединяются все нити сновидения, есть искомый конфликт, представленный в определенной, обусловленной обстоятельствами версии. Согласно Фрейду, мучительные и непримиримые противоречия конфликта при этом настолько скрываются или же разрешаются, что можно говорить о своего рода «осуществлении желаний». Однако лишь в редких случаях это осуществление явных желаний, как, например, в снах, вызванных телесными возбуждениями, в случае ощущаемого во сне чувства голода, когда желание насытиться удовлетворяется во сне роскошной трапезой. Как и настойчивая мысль о том, что нужно вставать, конфликтующая с желанием продолжать спать, ведет к сновидческой идее о том, что ты уже встал, и т. д. Однако далеко не все сновидения имеют столь простую природу. По мнению Фрейда, существуют бессознательные желания, природа которых несовместима с представлениями бодрствующего сознания, тягостные желания, которые человек предпочитает не допускать к себе, и именно такие желания Фрейд рассматривает в качестве подлинных архитекторов сновидения. Например, дочь нежно любит свою мать; но во сне ее мать, к величайшему горю, появляется умершей. Фрейд считает, что у дочери наличествует неосознанное, в высшей степени болезненное желание, чтобы ее мать как можно скорее исчезла из этого мира, поскольку она тайно оказывает ей сопротивление. Даже самая безупречная дочь не застрахована от подобных настроений, которые она, пожалуй, стала бы отрицать самым отчаянным образом, если бы ее захотели на этом поймать. Манифестное сновидение по всем признакам не содержит в себе следов осуществления желаний, а, напротив, скорее опасение и озабоченность, т. е. как раз то, что противоположно предполагаемому бессознательному побуждению. Но мы хорошо знаем, что преувеличенная тревога очень часто и по праву вызывает подозрение в противоположном. (Критически настроенный читатель вправе задать вопрос: в каких случаях представленное в сновидении опасение является преувеличенным?) Таких сновидений, где по видимости нет и следа осуществления желаний, – бесчисленное множество. Обрабатываемый в сновидении конфликт не осознается, бессознательна и вытекающая из него попытка его разрешения. Сновидица в нашем случае фактически стремится избавиться от своей матери; выражаясь языком бессознательного, она хочет, чтобы мать умерла. Но сновидица, однако, не обязательно одержима подобным стремлением, так как, строго говоря, не она сфабриковала сновидение, а бессознательное. Бессознательное несет в себе эту тенденцию, неожиданную с точки зрения сновидицы, – избавиться от матери. Именно тот факт, что это ей снится, доказывает, что она не думает об этом сознательно. Она вообще не понимает, почему нужно избавляться от матери. Мы знаем теперь, что определенный слой бессознательного содержит в себе все то, что утрачено из реминисценций памяти, включая и все те инфантильные инстинктивные побуждения, которые не могут найти реализации во взрослой жизни. Можно сказать, что многое проистекающее из бессознательного носит инфантильный характер, как, например, данное желание, которое выглядит очень просто: «Это правда, папа, если мама умрет, то ты женишься на мне?» Это инфантильное выражение желания представляет собой замену сегодняшнего желания сновидицы выйти замуж – желания, которое по причинам, подлежащим в данном случае выяснению, для нее мучительно. Мысль о браке или, скорее, серьезность соответствующего намерения, как говорят, «вытеснена в бессознательное» и с необходимостью должна получить там инфантильное выражение, ибо материал, находящийся в распоряжении бессознательного, состоит главным образом из инфантильных реминисценций.