Очерки русского благочестия. Строители духа на родине и чужбине
Шрифт:
Corso, великолепно иллюминованное, залитое снопами электрического света, всевозможными гирляндами из разноцветных электрических лампочек и газовых рожков, представляло волшебную картину. Вот уже показались первые вестники – мальчики 4–6 лет, одетые в белые покрывала, наподобие наших стихарей, в которых они прислуживают при совершении богослужения. Густая толпа людей мгновенно расступилась и стала по обе стороны улицы. Все они шли попарно, держа в руках громадные восковые зажженные свечи, точно факелы. За ними в таких же одеяниях шли более старшие также с зажженными свечами, затем священнослужители по три в ряд и, наконец, – величественная статуя Богоматери, несомая высоко над толпою на носилках. Одетая в длинное золотое парчовое платье, Богоматерь на одной руке держала младенца – Христа, а другою благословляла народ. Медленно, торжественно и плавно покачивалась в воздухе высоко над толпою величавая статуя Богоматери, осеняющей народ. Глубоким поклоном, сняв шляпы, приветствовали барийцы Царицу Небесную.
Смолкнувшие на мгновение оркестры снова заиграли. Несметные толпы народа потянулись за процессией, провожая статую Божией Матери, обошедшую почти
Необычно для нас, русских, такое проявление благоговения пред святыней, странными кажутся нам эти формы. И, однако, им нельзя отказать в содержательности. Бог – не только судия, но любовь, радость и спасение. И у барийца при одной мысли о Боге расходятся морщины на челе, и он выражает эту свою радость свойственными ему способами. Музыка для итальянца – не предмет наслаждения, а потребность его природы, которой нельзя отказать в изяществе, как бы испорчена она ни была греховными наслоениями. Без музыки не обходится не только ни один праздник, но ни одно даже священнодействие. У него нет заслуг перед Богом, есть только надежда на Его любовь, на милость, на прощение. Зачем же убивать в себе радость приближения к Богу унынием от сознания своей греховности, если мы ничего не можем дать Богу, а всё, что имеем, получили от Него, если не сомневаемся в любви Бога к себе?
Такова несложная философия итальянца, какая у барийца находит свое исключительно изящное и грациозное выражение. Здесь много самоуверенности, много того, что чуждо православной русской душе, не способной быть счастливой при взгляде на распятого Христа, ищущей очистительной жертвы, всегда требовательной и чуткой, но в то же время нельзя не сказать, что эта философия налагает на всю природу итальянца тот отпечаток благодушия, который создает характер их взаимоотношений. Правда, эти отношения часто весьма поверхностны, но… зато они служат гарантией невозмутимости с обеих сторон и устраняют те элементы, какие неизбежны там, где люди подходят друг к другу слишком близко.
Было уже поздно, и я вернулся в отель, чтобы на другой день продолжить свои наблюдения.
Каково же было мое удивление, когда, очутившись снова на городской площади, я не увидел ни одного живого человека, ни одного извозчика; я намеренно свернул в боковые улицы, но там тоже всё было мертво. Все магазины были заперты, ставни каждого дома плотно прижаты к окнам, и в этот момент только я один уныло бродил по улицам города, не подававшего никаких признаков жизни.
Я вернулся в отель, заинтересованный этим явлением, и мне сказали, что жизнь в Бари начинается только после 7 часов вечера благодаря нестерпимой жаре, от которой даже привычные барийцы часто жестоко страдают. Температура часто выше 40. И точно, в 7 часов вечера магазины шумно растворились и улицы заблестели изящными витринами. Вместе с тем и Corso стало понемногу наполняться нарядной толпой, и к 9 часам площадь представляла собою ту же картину, что и вчера. То же оживление и, как мне казалось, беспричинное ликование. Я вышел в парк Гарибальди. Это очень небольших размеров парк, напоминающий собою наши петербургские скверы, украшенный бюстом неизвестного мне героя. Мне казалось, что это памятник Гарибальди, именем которого и назван парк, но я ошибся. «О, это – великий маэстро», ответил мне мой спутник и назвал имя какого-то неизвестного композитора [7] . Мы разговорились с ним. Я был удивлен, насколько верно понимает итальянец русского, и в то же время тем, как много общего в природе этих двух наций. Меня интересовали, главным образом, вопросы религиозной сущности, и я старался сделать для себя ясною психологию отношения итальянцев к Св. Николаю, которого мы, русские, считаем своим и которому так много обязаны. Я услышал много любопытного. В основе нашего почитания Св. Николая, сказал мой собеседник, лежит то же благодарное чувство признательности за оказанные нам благодеяния, что и у вас, русских, но кроме того мы любим всякого, кто нежен к детям. Мы смотрим на детей, как на представителей Бога на земле, как же их не любить! Любовь же Св. Николая к детям радует нас, и нужно остаться здесь, в Бари, подольше, чтобы увидеть в каких трогательных формах выражается эта любовь и какую мощную защиту находят дети у Святителя. Почти каждое дитя облагодетельствовано Св. Николаем, и каждый из нас это знает…
7
Никколо Пиччинни (1728–1800) – широко почитаемый в Бари музыкант, уроженец этого города: помимо водруженного памятника, его именем названа консерватория и одна из центральных улиц.
– Но как, чем? – задал я вопрос.
– А это нужно спросить у них. Они сами рассказывают такие удивительные истории своего общения со Святителем, что выдумать их нельзя ни одному взрослому. Духовная жизнь ребенка – тайна глубокая, какую не только нельзя разгадать, но о которой они сами скоро забывают. Но это же и служит лучшим удостоверением истинности факта такого общения св. Николая с детьми.
Я простился со своим собеседником и погрузился в глубокое раздумье. Здесь не иллюзия общения с Богом и его Святыми, а непреложный факт, который стал бы величайшим фактом истории, если бы на него посмотрели не с мистической или узко-рациональной точки зрения, а с нравственной. Эта великая общая любовь к Святителю Николаю! Какая благодарная почва для единения Церквей, искусственно разъединенных не различием психологической сущности отношения к святыне, а причинами академического свойства!
Я покинул Бари с тем чувством скорби, которое сопутствует нам всякий раз, когда мы прощаемся с чем-то родным, дорогим сердцу, с тем, чего, быть может, никогда более не увидим. Я припоминал подробности своих впечатлений и то, что радовало сердце и питало душу, и то, что омрачало их. Я не хочу останавливаться на этих последних впечатлениях, их было немного и притом они были лишены того характера, какой обыкновенно придается во всякого рода описаниях там, где говорится об эксплоатации русских в храме Св. Николая, о торгашестве и пр. О наших православных монастырях говорят и пишут еще большие небылицы, но замечают их только те, кто считает себя обязанным их замечать, но по привычке ли видеть только дурное и не замечать хорошего или по иным причинам.
Не будем им подражать!
Напротив, эти неприятные впечатления родили во мне самое горячее желание устранить те причины, какие их вызывают, и привели к мыслям, коими я и заканчиваю краткий очерк о своем путешествии в Бари.
Бари – место святое для всякого, кто чтит святыню.
Св. Николай зовет к себе паломников со всех концов света, и на Его зов откликаются представители всех вероисповеданий и национальностей. Но и здесь, среди них, вы увидите больше всего русских православных христиан. И они-то наиболее одиноки в Бари, одиноки и беспомощны. Русские паломники удивляют мир своею великою любовью к Св. Николаю, своею верою, которая помогала им преодолевать исключительные трудности в пути, и в то же время, придя к цели своего путешествия – в Бари, они не находят здесь ни русской православной часовни, ни русского священника, ни больницы, ни даже странноприимного дома, где бы могли приютиться. Там нет и русского консула, к защите которого, в случае нужды, они могли бы обратиться.
Все эти исключительные неудобства, конечно, рождают причины, создающие почву и для эксплуатации их, чему способствует и незнание языка и местных обычаев и совершенная неосведомленность о том, что их ожидает в Бари и куда нужно идти и к кому обратиться. В то время, как представители православных вероисповеданий легко ориентируются среди чужих, наши русские паломники вызывают в лучшем случае сожаление, в худшем – насмешки и обычные упреки в невежестве. И здесь, при виде этой великой веры и любви к Святителю Николаю наших русских паломников в Бари, с одной стороны, и при взгляде на их жалкую беспомощность – с другой, невозможно оставаться равнодушным. Нужно сделать всё возможное для того, чтобы защитить их святую веру от посрамления, не дать никому в обиду этих смиренных паломников; необходимо учредить в Бари русское консульство и поднять вопрос о сооружении православного русского храма имени Св. Николая и при нем странноприимного дома для паломников русских.
Пусть этот храм еще теснее соединит русских и итальянцев на почве общей любви к Св. Николаю, пусть Св. Николай благословит этот союз. Такой храм сблизит нации теснее, чем самые блестящие дипломатические сношения, и, кроме того, окажет незаменимую услугу всем русским, прибывающим в Бари на поклонение великому Угоднику Божию Св. Николаю. Явится, конечно, неизбежный вопрос о средствах для сооружения храма, покупке места, переговорах с итальянским правительством и пр. и пр.
На это я могу ответить словами веры. Мы привыкли заниматься предвидениями, не будучи пророками, но не привыкли верить. С полным убеждением утверждаю, что не только в России, но и во всем мире не найдется ни одного человека, который бы отказался пожертвовать на храм Св. Николая, и притом там, где почивают Его святые мощи. Ибо нет никого, кому бы не было дорого имя этого величайшего, горячо любимого всеми людьми Святителя Николая, Чудотворца Мирликийского. Будем же этому верить, и Господь воздаст нам по вере нашей.
Не будем же откладывать великого и святого дела!
Бари,
5/18 июля 1910 г.
Потребные сведения усердствующим поклониться св. Мощам Святителя Николая Мир-Ликийского Чудотворца [8]
Кому из православных неизвестно имя великого угодника Божия, Святителя Николая, чудотворца Мир-Ликийского? Сей светильник Церкви Православной родился в 257 г., во времена сильных гонений на христиан со стороны язычников. С самого появления своего на свет он, осеняемый благодатию Божиею, был великим подвижником и ревнителем веры Христовой. Видя его высокоблагочестивую жизнь, родной его дядя – тоже Николай, епископ Патарский, с согласия его родителей, посвятил его во пресвитера. Причем, исполнившись духа пророческого, Архиерей Божий, обратясь к народу, сказал: «Я вижу, братие, новое солнце, восходящее над землею и приносящее сладостное утешение скорбящим и страждущим. Счастлива та паства, которая будет иметь его своим руководителем: он укрепит ее в вере в Господа, наставит в добродетельной и благочестивой жизни и будет усердным помощником всем бедствующим». – Пророчество святителя исполнилось в точности. Во всю свою долгую жизнь никогда избранник Божий не переставал помогать бедным, страждущим, защищать обиженных и несчастных, укреплять и наставлять слабых в истинах веры Христовой, совершать дела любви и милосердия всем людям. Приняв же сан архиепископа города Мир-Ликийских, он был столпом веры и примером жизни христианской для всех членов своей словесной паствы, да и для всех православных христиан. Скончался после непродолжительной болезни 6 декабря 342 г. Но и после кончины Святитель Христов Николай никогда не переставал и не перестает быть скорым помощником всем, с верою призывающим его в многоразличных скорбях и напастях. И примеров его чудодейственной помощи бесчисленное множество. В 1087 г. мощи сего святителя перенесены были из гор. Мир в италианский город Бар, или, как называют италианцы, – Бари.
8
Издание Козельской Введенской Оптиной Пустыни, г. Козельск, Калужской губ., 1914.
Сведения сообщены членом Высочайше учрежденного Барградского Комитета по постройке храма и странноприимного дома, князем Н. Д. Жеваховым. – Прим. издателей.