Очевидец (сборник)
Шрифт:
Журналист действительно колебался не долго, накропал материал и продал его – ни много ни мало! – в электронный «Пакс Републикум». Скандал поднялся неописуемый. Хонгольм рвал и метал, призывая журналиста к ответу.
Сочтя скандал достаточно накалившимся, Конрад сказал помощникам:
– Наш громкоголосый соловей должен исчезнуть до следующих ид. Пусть скандал осядет. Иначе Маркус потащит паренька в сенатскую комиссию, а это нам совершенно не нужно.
Его искали три полных иды. Сначала с некоторой долей иронии – вот, мол, набедокурил и пропал, потом уже всерьез. Каждый постовой на дорогах Республики,
Республика заволновалась.
После второй по счету иды с начала поисков Конрад выступил по телевидению:
– …бесследно исчез молодой и талантливый журналист, не побоюсь этого слова, верный боец истины. Древние, когда хотели найти виновного в преступлении, вопрошали сами себя: «кому выгодно?» Я ни на кого не хочу указывать, поиск похитителя или убийцы – дело профессионалов сыска, я просто призываю поднять все статьи пропавшего, написанные за последние несколько ид, внимательно изучить их. Кому из сильных мира сего мог перейти дорогу простой и честный парень, не пожалевший ничего ради ценнейшего из завоеваний нашей Республики – свободы слова?
Конечно, никто не бросился всерьез обвинять Хонгольма в убийстве. Но простые граждане, после выступления Лина уверенные в вине Маркуса, на следующих выборах отказали северянину в поддержке. Да и собственная партия от него отвернулась.
Лишь однажды на горизонте Лина обозначилась серьезная проблема. Кое-какие связи позволяли ему пользоваться неограниченным кредитом в определенных кругах, но за это всегда приходилось платить. Отрабатывая долг клану «земляного масла», Конрад вынужден был вмешаться в процесс перераспределения государственных грантов на почвенные исследования. Месторождения на западных островах сулили больший доход, но клановые боссы, скупившие по дешевке маслоносные земли в Иберии, не желали терять сверхприбыли. Субсидии ушли в нужном направлении, но протектор западных островов оказался не так прост. Сознавая свое бессилие, он все-таки смог инициировать через подставных лиц негласное расследование. Пока негласное.
Палата юридического контроля взялась за разработку без особой охоты – ссориться с сенатом им было не с руки. Дело поручили старшему прокуратору Крочету, и так выше головы заваленному экономическими расследованиями.
Помощники Крочета копали больше года без особого успеха. И все-таки им удалось набрать несколько сомнительных фактов против главного трибуна сената, Конрада Лина. Каждый в отдельности они выглядели не слишком примечательно, но вместе могли дать пищу для размышлений аналитикам юридической палаты. Да и Крочет, в конце концов, заинтересовался результатами, дал команду на проведение специального расследования. Прокуратор понял свою выгоду – он уже видел себя человеком, свалившим самого Лина.
Оставалось только получить санкцию генерального прокуратора. В первый день августовских ид Крочет попросил аудиенции. Зная, что генеральный не захочет и слушать без сколько-нибудь серьезных доказательств, он подготовился всерьез.
Исполнитель позвонил ранним утром. Конрад Лин завтракал, просматривая новостные ленты и котировки бирж.
– Клиент готов. Трасса чистая до самой столицы. Два подарка заготовлены.
Конрад поморщился. Линия не прослушивалась, он знал точно, но всё равно – звонить только для того, чтобы сообщить о готовности? И этого человека называют лучшим профессионалом?
– Есть сложности.
А! Все-таки сложности!
– В чем дело?
– Клиент едет с морской прогулки. Вместе с семьей.
– Ну и что?!
– Вы не поняли? С ним жена и сын.
– О боги! Послушайте, через пять часов у него назначена аудиенция в Палате юридического надзора. Вам это что-нибудь говорит? Не морочьте мне голову, работайте. Если аудиенция состоится, ваши услуги мне больше не понадобятся. Я понятно объясняю?
Связь отключилась.
Часом позже экстренные выпуски новостей сообщили о террористическом акте на загородном шоссе. Скоростной мобиль старшего прокуратора Крочета нарвался на заложенный фугас. В машине находились три человека, водитель, сам прокуратор, – погиб, за жизнь пассажиров врачеватели сейчас борются.
Конрад выступил в сенате со сдержанной речью соболезнования, выбил из бюджетного комитета средства для пострадавших, заодно добившись повышения пенсий членам семей воинов Республиканского Легиона и сотрудников Палаты юридического надзора, погибших на боевом посту.
Авторитет Лина вырос еще больше.
Когда махинации с перераспределением грантов всё же всплыли, имя Конрада Лина давно уже исчезло из документов, пострадали несколько мелких клерков и два сенатора из так называемой «топливной» партии. Других виновников найти не смогли.
В шестьдесят один год Конрад Лин впервые участвовал в консульских выборах. И победил. Пока еще, правда, он стал младшим консулом, вместе с непререкаемым Соннием, лидером партии прогрессистов. По традиции консулами выбирали политических противников, дабы один мог сдерживать аппетиты другого.
Через пять лет Сонния сменил Джадд Купер, антиэкспансионист, печально известный законом об ограничении рождаемости. Конрад в отсутствие реальных конкурентов стал младшим консулом на второй срок. А после того как разъяренные толпы граждан потребовали смещения Купера, Лин целых два года занимал место Первого консула.
На следующих консульских выборах Конрад пошел на повышение, его соперником в борьбе за пост Первого консула стал опаснейший и беспринципный Публий Канн. Многие в Республике знали, что он напрямую связан с кланами перевозчиков зелья, но не многие осмеливались говорить об этом. Считалось, что Канн поднялся из самых низов, пробился наверх с помощью денег и влияния кланов. Он неоднократно клялся, призывая на помощь богов, что отказался от старых покровителей, но ему мало кто верил. Из цепких лап кланов выскользнуть не удавалось никому.
Публий Канн сразу же пошел в наступление. Подвластные ему СМИ вываливали на граждан тонны компромата, не гнушаясь ни откровенной ложью, ни интимными подробностями. Конрада Лина пытались побить его же оружием.
На закрытом совещании один из помощников сказал Конраду:
– Канн – очень жесткий человек. Без пороков, без побочных связей, без пристрастий. На этом свете есть только две вещи, которые он любит самозабвенно, – власть и дочь. Ей одиннадцать лет, зовут Лидией.
– А кого из них он любит больше? – быстро спросил Конрад.