Очевидец. Никто, кроме нас
Шрифт:
Один из лысых обернулся, бегая глазами по зеркальному экрану, но ничего не увидел. И стал орать, что он протестует. Остальные его поддержали.
– Петр Иванович, Петр! – поднял обе ладони Вялов, называя меня вымышленным именем. – Мы же договорились! Понятно: вы сами едва не стали жертвой, но всё же – скажите! По каким приметам вы его узнаёте?
– По носу. Такие носы бывают у спортсменов, а также у людей кавказской национальности, хотя, говорят, такой национальности не существует.
– Можете пояснить?
– Такими
– А! Понятно. И еще по каким приметам?!
– По строению черепа, – вновь не выдержал я. – Подобным рылом хорошо зарываться в землю либо в снег.
Двое статистов, что сидели по бокам от Паши, весело ухмылялись.
– Он это был! – выкрикнул я. – И зовут его Паша Коньков! Больше мне нечего вам сказать!..
– Вот и хорошо, свидетель, так и запишем, – согласился следователь и вновь принялся щелкать кнопками.
– Естественно, он изменился с тех пор, похудел, – продолжил я, – Но это он…
Теперь это был уже не кабан. И даже не поросенок. И это радовало. Паша переживал за собственную шкуру. И оттого исхудал до крайности.
Покончив с опознанием, Вялов приступил было к очной ставке, но адвокаты заупрямились. Им требовался перерыв – покурить, сбегать в туалет, а также поговорить с подзащитным.
– Хорошо, – согласился следователь. – Конвой!
Дверь отворилась, в помещение вошли трое парней в милицейской форме. На Пашу надели наручники, вывели в соседнюю комнату…
Очная ставка наконец началась. Паша гундосил про то, как его, безвинного человека, милиция привезла в ближайший лес.
– На этом месте подробнее, – требовал Вялов. – Привезли, значит, в лес… В какой, если не секрет? И что было дальше?
– Стали унижать мое мужское достоинство, – сочинял Паша. – Что я как бы гомик. Типа, до сих пор не женат…
– Вот оно что, – ухмылялся Вялов. – Гномик…
– Гомик, – поправил Паша. – В том смысле, что голубой.
– Понимаю. Продолжайте…
И Паша продолжил. По его показаниям выходило, что потом его опустили в снегу на четыре конечности и заставили нюхать дорогу.
Следователь качал головой.
– Для чего дорогу-то? – серьезно спрашивал он.
– Вместо овчарки, – пояснил Коньков.
– Этот момент понятен, хотя раньше вы говорили немного иначе. Вас поставили к стенке и хотели расстрелять за неповиновение.
– Это уж как бы позже, потому что сначала с меня просили бабок – я ведь предприниматель. У меня коттедж, и всем кажется, что на таких, как я, можно нажиться…
С грехом пополам Паша обрисовал картину «посещения леса» и приступил к описанию преступления. Тут у него вообще гладко вышло. Тем более что ничего придумывать не приходилось. Поняв, что вырваться из милицейских уз ему не удастся, Паша открыл стрельбу. Выходило, что перед этим ему грозили гестаповские застенки –
После Пашиных показаний мне предложили задать ему вопрос. И я спросил у фантаста, где находится тот лес, в который его возили на «поправку» здоровья.
– Кажись, это было за Майской горой. – Паша напряг лицо. – Точно. Именно там, потому что мы ехали через переезд, и я его запомнил. Потом повернули вверх – мимо моего коттеджа.
– А куда именно? Налево или направо? – спросил следователь.
– Налево.
– Но там же строения.
– Если оттуда ехать, то будет налево, – крутил Биатлонист.
– И сколько вы там находились? – снова спросил я.
– Около часа, – уверенно ответил Паша.
Это походило на дурной спектакль. Главный герой и его режиссеры никуда не годились. Мои показания были иными, включая момент стрельбы. И это совпадало по времени.
Как бы то ни было, адвокаты битый час мусолили тему поездки в лес, с серьезным видом задавая поочередно то мне, то Конькову одни и те же вопросы. Это походило на выкручивание рук. Вялов терпел до тех пор, пока один из них вдруг не заявил, что подзащитного, вероятно, в лесу изнасиловали, пустив по кругу.
– Очная ставка закончена, господа, – холодно произнес Вялов. И добавил: – Обвиняемый лично ничего об этом не говорит. Закончим на этом. Ходатайства?
Ходатайств не было.
– Вопросы?
Защитники опять промолчали.
Покончив с оформлением протокола, следователь вызвал конвой, и Пашу опять увели.
Дождавшись, когда все выйдут из помещения. Следователь собрал свои вещи, сложил в портфель и выключил аппаратуру. Потом подошел к «зеркалу» и подмигнул мне.
– Как ты там? – спросил он.
– Пока жив.
Вялов отворил дверь. Взял меня под руку и повел длинным и пустым коридором к выходу из здания. В противоположном конце коридора, у двери, ведущей к камерам для задержанных, в мою сторону с любопытством смотрели сразу несколько человек, включая Пашу Биатлониста и троих защитников. Конвой почему-то не торопился заводить арестованного в камеру. Вот вам и псевдоним с анонимностью. Я ровно держал голову и старательно стучал тростью о бетонный пол.
Площадью мы никого не встретили. Поднялись в кабинет Вялова. Здесь я сдал свой «шанцевый» инструмент – трость.
– Очки советую снять, – сказал Вялов. – Слишком они у тебя заметные, но в следующий раз всё же не забудь их прихватить.
Дело это, анонимность свидетеля, для Вялова было новое, так как закон о защите свидетелей еще только обкатывался, так что Вялову по ходу дела приходилось подстраиваться под его требования.
Глава 6