Очищение Духом
Шрифт:
– Добрый, – и Ривелсее стало совсем тоскливо.
Долгое время они сидели в грустной и напряжённой тишине. Говорить было нечего. Произнести любое слово – значило лишь усугубить отчаянность положения, потому что ничего хорошего сказать ни он, ни она не могли.
Время шло, а за окном (совсем-совсем маленьким) всё ещё было светло. Почти лето. Как там хорошо сейчас, на воле, на солнышке, на свободе… Ривелсея унеслась мыслью туда, где было так хорошо и привольно, и на этот раз не в Цитадель Порядка, а в Росолесную. Маленькие рощицы – во все стороны, и настоящий лес, подступающий чуть ли не вплотную к самой деревне. Он начинался сразу за плетнём: пройдя в маленькую, узкую калитку, тут же оказываешься между древними мощными стволами, попадаешь
Ужин и правда принесли, тот же самый стражник вошёл и поставил две глубоких плошки. Что-то наподобие каши, густой и вязкой, но, впрочем, довольно вкусной. Ривелсея тут же съела её всю, Ирсев же вяло поковырял ложкой и поставил тарелку к себе на скамью. Он был очень хмурый. У Ривелсеи, понятное дело, настроение тоже было не блестящим, но есть-то хотелось.
Глядя на сосредоточенно-унылого Ирсева, Ривелсея и сама понемногу стала мыслить практически, в голове завертелись всякие варианты.
Сможет ли она, к примеру, вырвать из пола эту самую цепь, которой её приковали? Из всех способов это узнать она нашла лишь один – попробовать. Уверенность в своих силах нахлынула сразу же и очень энергично, она даже удивилась. Очевидно, мощь ратлера в ней постепенно росла: раньше она сомневалась бы в себе больше. Стражник, с умыслом или по совпадению, заковал ей правую руку. Здоровую. Это, несомненно, было удачно. Ривелсея плавно подняла руку, цепь напряглась. Она стала тянуть. Появилось сопротивление. Сопротивление подняло в ней мощь и пробудило гнев. Гнев ещё придал мощи. Всё она делала постепенно и правильно, по всем законам ратлерского учения. Веттар Нарт бы гордился ею. Да ничего такого, в общем-то, просто – не в первый раз. Цепь, конечно же, не поддавалась, но от этого возрастал и гнев. Раз за разом Ривелсея напрягала руку, вливая и вливая новую мощь. Цепь была крепка, ничего не скажешь, но только её возможности были всё же ограничены. Когда наступило равновесие действия и сопротивления (а это случилось уже минуты через три), звенья стали растягиваться. Хотя Ривелсея и чувствовала себя уже частично истощённой, но на фоне истощённости поднималось могучее и жгучее чувство Победы. Она знала: потом ей будет тяжело от усталости, но сейчас-то она должна победить! Ещё мощи. Тихий-тихий треск обозначил то, что замурованное в пол звено цепи рвётся на свободу. Маленькие камушки стали выскакивать, дробясь, из каменного пола. Ирсев смотрел на неё широко раскрытыми глазами. Из пола, наконец, вытянулось одно звено, потом другое, потом третье… Всё, теперь, с этого момента, уже и не-ратлер легко бы справился.
– Ну вот, – сказала она. – Если вдруг понадобится, я почти свободна.
– Неимоверно, – выдохнул Ирсев. – Я… Я даже не знаю. Нет, Стекольщик сказал, что ты необычная… Но такие вот вещи делать – это что-то. Не думал, что ты сильная – настолько, по крайней мере. Я про себя не говорю, я хилый довольно, но даже если и помощнее кого так приковать вот этой вот цепью… Мужика здорового, крепкого… Да хоть бы и быка! –
Ривелсея смолчала. А Ирсев нахмурился неожиданно. Он, похоже, был и правда умён: соображал он быстро.
– Только… ну не думай только, что ты чего-то добилась, ладно? Надеюсь, ты не только сильная, но и умная тоже, иначе это плохо кончится. Может, ты и выдерешь эту цепь до конца, да что с того-то? Нет, это хорошо, конечно, но я советую: до конца пока не выдирай, сиди спокойно, как обычный добропорядочный узник. Если будешь бушевать, тебя быстренько утихомирят. Не обольщайся, Ривелсея: отсюда ты не вырвешься, со Стражей драться глупо: чем больше ты устроишь заваруху, тем больше сбежится стражников, и конец один. Они, поверь мне, умеют подраться, к тому же, закон такой: если преступник сопротивляется, то могут сразу убивать, имеют полное право. Ну, таких-то дураков в Анрельте один на сотню: раз уж попался, раз приказано идти в тюрьму, то тут уж всё. Тем более, всё-таки, у нас с тобой шансы есть: не знаю всей твоей истории, конечно, но ношение оружия – это всё, что нам могут с тобой записать, а за это не казнят. Вот если ещё какие следочки только откроются… А, Ривелсея?
– Могут, – сказала та хмуро. – Хотя я, вроде, всё пыталась делать незаметно.
– Письма, письма меня волнуют. Нет, ну те, что ты мне дала, я, конечно, успел быстренько и незаметно порвать, пока мы препирались, а когда из повозки вылазил, то из рукава в траву вытряхнул.
– Уважаю, – сказала Ривелсея и наклонила голову. – Я-то как дура себя веду, могла бы тоже письмо Стекольщика порвать.
– Могла бы, – не стал спорить Ирсев. – Но что уж…
– Так что, по-твоему, надеяться не на что?
– Ну… Почему не на что… Может, всё и обойдётся, ты не грусти, главное.
– Обойдётся, – вдруг обозлилась Ривелсея. – Для тебя-то конечно, чего бы тебе вообще лопухом не прикинуться? Я ж уверена просто: если припечёт, ты так и сделаешь тут же, очень легко: вот, подрядился девушку из замка до деревни довезти за двадцать серебряных монет, ничего не видел, что она там в повозку с собой берёт, а она вот, оказывается, мало что оружие с собой взяла, так ещё и не заплатила, кто ж мог знать, что так будет…
– Да погоди ты… – начал Ирсев.
– Знаю я вас! Что ты, что Стекольщик твой так же бы сделал! Вы такие все добрые и щедрые, но это пока вам ничего самим не грозит. А вот если грозит, то все мысли только о том, как бы в кусты поскорее упрятаться, пока вам чего не сделали.
– Ох как ты обвинять горазда! Да, конечно: уж если у меня будет шанс выбраться на свободу, так я выберусь. Но только это не значит, что меня грязным предателем считать нужно, да? Кое-кто не разумеет тут просто, что на свободе находясь, я и тебе побольше пользы принести смогу, чем составляя тебе компанию и сидя тут с тобой на этой вот проклятущей лавке!
Ривелсея помолчала несколько секунд.
– Извини. Я просто нервничаю. Пообещай только, что ты меня, если что, не бросишь – и я успокоюсь.
– Не брошу… конечно, не брошу! И не только потому, что мне заплачено – хотя и поэтому тоже, но я и Дейвису ведь обещался, да и просто, раз уж мы с тобой сошлись вместе и в такую передрягу, как видишь, попали, то уж всяко нехорошо мне тебя теперь бросить будет. Уж ты положись на меня всё-таки, Ривелсея: чем смогу, я обязательно постараюсь помочь. Ты, главное, сама духом не падай.
– Я не падаю. А меня знаешь что ещё волнует? – Ривелсея перешла на шёпот. – Тот стражник, например, который нас с тобой сюда привёл – он не может весь наш разговор с тобой как-нибудь слушать?
– Может, – кивнул Ирсев. – И поэтому я очень чётко слежу, чтобы ничего в нашем разговоре такого не проскользнуло. Ты-то об этом сейчас только задумалась, а я от начала самого помню. Если бы мы с тобой в лесочке у костра сидели, я бы тебе очень много вопросов дополнительных задал, можешь не сомневаться. Но уж поскольку мы здесь – приходится унять любопытство.