Очищение тьмой (сборник)
Шрифт:
– Джордж Саймон. Слушаю вас, мистер…
– Кронов. Александр Кронов. Мы встречались. Концерты Сероусова. Речь шла о гастрольном турне… С вами беседовал Владимир Евгеньевич Гусь.
– Так вы представляете господина Гусь? Это действительно так?
– Ну, не совсем. Я говорю о том, что наша встреча…
– До свидания. Не хочу брать ваше время. Я также крайне занят.
– Прошу меня выслушать. Я попал в беду. Мне не к кому обратиться, негде искать помощи. Наша демократия не для простых людей. Меня хотят сделать козлом отпущения и, судя по всему, в этом замешаны спецслужбы…
Дверь
Кронов лихорадочно соображал: «Хороши ребята! Дрессированные. Сразу видно – из спорта. Только подготовка, пожалуй, слабовата. Смотрят на руки – не глядя в глаза. Это вам не ринг, братцы, уличную практику, видать, не проходили».
– Проводите, пожалуйста. Мистер Кранов ошибся адресом. Передавайте горячий привет своим друзьям. Провокации не получились. Мистер Кранов, вы в каком звании?
– Минутку, мистер Саймон. Какая провокация? Это недоразумение. Я попал в беду, прошу о помощи. Выслушайте меня, ведь вы же гуманный человек, журналист наконец – а то, что я скажу, это сенсация…
– Мой журнал – не игрушка для спецслужб. Возвращайтесь к вашему полковнику – акция не удалась. Саймон – старый волк.
Американец приподнял вверх ладонь с растопыренными пальцами, и сразу за этим подчеркнуто отрешился от происходящего, погрузившись в наваленные на стол бумаги.
– Ну, пошли, чего рассиживаться! – Подступили с двух сторон одновременно, но тот, что слева, повел игру активнее. Правый пока молчал, но его рука легла на плечо чугунной тяжестью, гнула к полу, пальцы нащупывали ключицы. Серьезно играют парни: сломают, не раздумывая. Комом подступили к горлу обида и отчаяние. Все, прощай последний шанс. А правый давил, разминал пальцы, кость ныла.
Не сдержался. Короткий удар в солнечное сплетение, второй – в грудную клетку.
Теперь было достаточно времени, чтобы заняться напарником. Тот на долю секунды запоздал, но все-таки успел достать ухо Кронова, сорвав приклеенные бачки. Кронов упал на пол, уходя от следующего удара, и одновременно достав коленную чашечку противника. Попал – услышал тупой хруст, парень, падая, в свою очередь, захлебнулся воплем отчаянной боли. Однако Кронов совершенно упустил из виду первого противника – и сейчас же получил сильнейший удар в голову. Тяжело дышащий верзила навис над ним, и Александру пришлось перевернуться через себя и сделать подсечку. С таким же успехом он мог пытаться опрокинуть тяжело груженный самосвал.
Приметив, что здоровяк жадно хватает воздух разинутым ртом и прикрывает грудную клетку, снова попытался добраться до его ног. Безуспешно. Более того – ему никак не удавалось подняться самому. Дело шло к финалу. Наконец, откатившись к стене, Александр начал медленно и неуверенно подниматься, словно специально подставляя себя под удар. Глаза его помутнели, и внезапно он стремительным прыжком оторвался от стены. Уловка сработала, противник упустил момент – и серия коротких, тяжелых ударов обрушилась на его живот. Затем – ногой в шею. Охранник сдавленно хрюкнул и, опрокинув стеллаж с папками, свалился окончательно.
Кронов обернулся, переводя дыхание. Американец сидел на своем месте на удивление спокойно и даже, казалось, был весел. До него было каких-то пять метров, и преодолеть это расстояние Кронов мог бы за секунду. Но не к этому он стремился. Может быть удастся чудом исправить то, что началось так неудачно.
Но чуда не произошло. Саймон, пошарив в ящике стола, кивнул на дверь.
– Уходите, мистер Кранов. У меня есть еще кнопка – милиция приедет быстро. Но и это лишнее – рука вынырнула из-под стола, сжимая небольшой пистолет.
Говорить было не о чем.
– Я вам советую, мистер Кранов, уходить без шума. До свиданья. Нет, прощайте, как у вас говорится.
Спринтерским рывком Кронов выскочил на улицу. На ходу казалось: в людском муравейнике мелькают какие-то люди в штатском, но с особой выправкой.
«Форда» на стоянке не было, и Александр решил не рисковать. Без труда удалось смешаться с толпой, на ходу отклеивая второй бакенбард.
Удача улыбнулась – подвернулось свободное такси. За четвертной шофер согласился подбросить до станции метро.
Теперь уж подземка несла Кронова в известном ему направлении. После ряда пересадок, уже без выброшенной в кооперативном туалете бородки, Кронов наконец оказался в дачном поселке.
Поселок был населен большей частью бывшими «слугами народа», здесь царили спокойствие и тишина. Здешние обитатели не любили привлекать к себе внимание, если же их имена и мелькали в прессе, то исключительно в связи со всенародными свершениями.
Сторожей – двуногих и четвероногих – Кронов не боялся. У вечно занятого Гудина-старшего руки не доходили до дачи. Заказанный Олей дубликат ключей подошел безупречно.
* * *
Тем временем в городе кольцо сжималось все туже. После сумбурного рассказа Друмеко о переполохе в «Регионе» Оля осталась в одиночестве – отец и мать отбыли в официальную поездку.
Гости явились неожиданно. Мелодичный звонок прозвучал, как сигнал тревоги. Проведя сутки наедине с собой, истерзанная неотвязными мыслями девушка опрометью бросилась к дверям.
У порога стояли двое мужчин со спокойными, невыразительными, как бы стертыми лицами. Оба среднего роста, они и одеты были соответственно: в скромные, но солидные серо-стальные костюмы, белоснежные рубашки со строгими узкими галстуками. Глаза смотрели благожелательно, но твердо.
– Ольга Михайловна? Позвольте войти. Мы из милиции, и я думаю, не в ваших интересах продолжать разговор на пороге.
Предъявленное удостоверение Ольга не стала изучать. Попросту отвела руку с красной книжечкой.
– Проходите, прошу… Сюда, в гостиную.
Младший, светловолосый, с бугрящимися под пиджаком мускулами, отказался сесть и, встав у окна, принялся изучать пейзаж, открывающийся с одиннадцатого этажа. Старший занял предложенное кресло, заметив:
– Хороший у вас дом. И вахтер службу несет исправно. Кому попало сюда не проникнуть.