Очищение. Том.2. Душа
Шрифт:
Когда я вглядываюсь в описания Кюблер-Росс, то у меня возникает несколько чисто психологических вопросов: почему они возмущаются? Почему возмущаются именно так? И на кого они возмущаются? И я не нахожу другого ответа, кроме как, что с самого раннего детства человек научной культуры ведет торговлю с чем-то, что не называет, считая несуществующим. Но это нечто в действительности ощущается им действительным богом, хотя является всего лишь обществом.
Именно с этим богом и договаривается маленький человечек, обещая хорошо себя вести и даже не поминать про душу и бессмертие, но за это просит всего лишь, чтобы его страшное божество забыло о нем
И когда бог обманывает, постаревший детеныш возмущается, потом торгуется… и лишь по мере самопознания, когда осознает, что договор он заключал лишь односторонне и сам себя обманул, смиряется…
Такова современная Западная культура.
Человек в других культурах относится к смерти иначе. Везде по-разному, но всюду иначе. Даже мне во время этнографических поездок довелось узнать людей, которые относились к смерти иначе. А именно так, как относились к ней мудрые русские крестьяне. Называлось это светлой смертью. Подошедший к последней черте старик задолго знал, когда придет его время уходить, спокойно и безмятежно готовился, раздавая долги и завершая дела. Потом шел в баню, мылся, одевал чистую белую рубаху, возвращался в избу, ложился на лавку под образа и говорил: Зовите родню, милые, прощаться будем…
Честно говоря, и про то, что этапы подготовки к смерти — это само содержание нашего сознания, мне тоже сказал один из них. Сказал, как про Мышление смерти. Эта струя живет в сознании любого обычного человека с детства и решает всегда лишь одну задачу: закрыть душу от болезненных и ненужных мыслей о смерти. Мышление состоит из длинных цепей образов, закрепившихся в образцы поведения. Цепи эти очень похожи на ленты, которыми пеленали мумии. Вот и душа человека оказывается спелёнутой этими лентами во много слоев.
Он даже показал мне икону, на которой то ли душа, то ли сам умерший был весь спеленут какими-то белыми лентами.
— Вот именно так и защищается человек от смерти мышлением… — сказал он.
Мы тогда много говорили о том, из каких струй состоит мышление, и я попытался расспросить его и о Мышлении смерти. Но он только усмехнулся:
— Тебе не надо. Насколько могу видеть твое будущее, не понадобится…
— Почему? — не понял я.
— Не защита это. Защита одна — принять смерть и жить душой.
Глава 3. Жизнь после жизни. Моуди
Элизабет Кюблер-Росс заложила как некую основу сам метод исследования смерти и околосмертных состояний — метод доброжелательной беседы с теми, кто их пережил. Исследования Раймонда Моуди были построены именно на этом методе, хотя он сделал качественный шаг дальше, поведший к революции в американской мистике.
О том, насколько значимый переворот произвела книга Раймонда Моуди в общественном сознании, можно судить по словам одного из ведущих современных исследователей околосмертных состояний Мелвина Морса в Предисловии к последнему изданию «Жизни после жизни».
«Когда книга доктора Моуди впервые увидела свет, ученые-медики смеялись и не принимали всерьез околосмертные переживания, считая их галлюцинациями. Сейчас, двадцать пять лет спустя, наука приняла сторону доктора Моуди. Я не знаю ни одного исследователя, придерживающегося основных постулатов науки, который не пришел бы к подобным заключениям.
За последние семь лет в научной литературе публиковались обзоры трех крупных исследований, посвященных околосмертному опыту, и результаты всех их сходятся с данными доктора Моуди. На смену скепсису и враждебной интеллектуальной атмосфере, в которой приходилось работать пионерам вроде Элизабет Кюблер-Росс и Раймонда Моуди, пришла нынешняя ситуация, когда в солидных медицинских журналах мы встречаемся с десятками статей об околосмертных переживаниях.
Доктор Моуди стал творцом нынешнего положения вещей, когда выпускники медицинских вузов, получая свои дальнейшие ученые степени, исследуют околосмертные переживания. Более чем в половине медицинских институтов США читаются курсы лекций о духовных аспектах умирания» (Морс, с. 15–16).
Сам Моуди, который всего лишь честно записал то, что рассказали ему несколько сотен человек, переживших клиническую смерть и запомнивших, как были вне тела, очевидно ошарашенный, с одной стороны, травлей медиков и церковников, а с другой — поразительным литературным успехом своей книги, ставшей бестселлером, довольно быстро опомнился и начал бить тревогу. Он считал, что его не поняли, поняли неверно, и к тому же исказили.
В самом начале книги, еще во Введении, им были сказаны слова, которые прошли незамеченными и жадной до сенсаций американской толпой, и всеми его зарубежными почитателями:
«Однако с самого начала должен сказать, что я не пытаюсь доказать существование жизни после смерти. Причины этому я объясню позже. Не думаю также, что этому в настоящее время можно представить какие-либо убедительные "доказательства"» (Моуди. Жизнь, с. 29–30).
Иначе говоря, Моуди ставил перед собой какую-то иную задачу. Тогда во Введении, обращаясь ко всем, кто так или иначе столкнулся с околосмертным опытом, он высказал ее так:
«Я надеюсь, что эта книга придаст вам смелости говорить открыто. Благодаря этому можно будет лучше понять одну из самых загадочных сторон человеческой души» (Там же, с. 31).
Иными словами, он хотел познать свою душу, человеческую душу вообще, через такое явление, как смерть. Он хотел лишь начать исследование этого явления.
Из него тут же сделали культового героя, растиражировали на потребу голодной до зрелищ толпе и принялись крупно зарабатывать. Через четверть века он не выдержал битвы с обществом всеобщего потребления и издал книгу «Последний смех», про которую жестко заявил: без нее «Жизнь после жизни» читать нельзя, она будет неполна и не будет понята. Впрочем, пусть говорит сам.
«Идеи моей первой книги, "Жизнь после жизни", нельзя больше рассматривать — да никогда и не следовало рассматривать — вне контекста материала, изложенного в "Последнем смехе". Обсуждать околосмертный или любой другой паранормальный опыт вне нового и более широкого контекста, который создаст эта книга, — значит вынимать картошку из духовки до того, как она полностью испеклась. Результатом будут сырые выводы.
Я считаю, что сам частично виноват в том, что очень много людей пришли именно к сырым заключениям. "Жизнь после жизни" была напечатана так, как я ее написал, за исключением большой заключительной части, которую изъял мой издатель и в которой я очень подробно объяснял, почему околосмертные переживания нельзя рассматривать как научное доказательство существования жизни после смерти.