Очищение. Том.2. Душа
Шрифт:
И это распространяется на все сообщество, вплоть до докторов наук и профессоров. Я бы даже позволил себе такую шутку: о психологии имеют право судить либо психолог, либо доктор. Доктор потому, что он еще со времен, когда земские врачи ходили просвещать народ, травмирован возможностью уверенно говорить обо всем, даже о том, чего не знаешь. Ведь за ним — естественнонаучная картина мира!
Вот и наши доктора психологии слишком часто оказываются имеющими право судить о психологии не потому, что они психологи. И это не издевка. Даже у самых одаренных наших прикладников, вроде П. Г. Щедровицкого, я видел много красивых управленческих решений, но ни разу не видел их психологического объяснения на уровне исследования
Если кто-то из наших психологов действительно показывает прикладную психологическую работу, то это, на мой взгляд, происходит, как у Щедровицкого, вопреки всей его академической подготовке, просто потому, что этот человек — великолепный психолог в бытовом смысле. Теоретики же наши беспомощны, если их выпустить к людям. Да они к ним и не пойдут, не дураки же…
Далее у Волкова вырывается восклицание, которое я бы сделал мерой оценки обучения психологов в университетах.
«Если научная психология игнорирует понятие о душе, то она не имеет никакого морального права упрекать в ненаучности и свою младшую сестру— парапсихологию, считающую душу главным измерением психики. Если научный психолог-материалист брезгливо отворачивается от христианской богословской традиции, согласно которой душа человеческая есть обитель божественного духа, но и виновница грехопадения человеческого рода, то вряд ли такому психологу нужна какая-либо теория и методология в психологии.
Зачем нужен психологу точный инструмент, когда можно работать по-русски кувалдой» (Там же, с. 32–33).
Не совсем согласен, что «по-русски» тут уместно, поскольку сейчас русские психологи предпочитают работать своей кувалдой по-европейски и американски, но сама мысль очень важна: отказываясь привносить в свою науку то, что найдено в смежных отраслях знания, психолог действительно обедняет свой инструментарий, он как бы убирает со своего мелкоскопа те линзы, которые ему не нравятся по идеологическим соображениям. Но в итоге мелкоскоп теряет свою чувствительность, а с ней и научность. Ведь отказ описывать действительность такой, какой видишь, это ложь, по крайней мере, искажение действительности и истины.
Парапсихология и религия могут ошибаться, но их нельзя закрывать декретом, их надо исследовать. И не на предмет поиска возможностей для осуждения, а для того, чтобы случайно не упустить даже крохи, даже намека на возможность пути. Это как полуполный и полупустой стаканы. Психология, будто верная дворовая шавка властей, постоянно была занята тем, как не пущать, а должна бы искать и исследовать. Времена-то уже давно сменились.
Что в итоге? Какова окончательная картина, которая и является описанием ставящейся задачи?
«В результате отсутствия понятия о душе наша психологическая наука оказывается расщепленной на множество не стыкуемых областей знаний о психике. Междисциплинарных прорех в научной психологии так много, что если просветить ее на солнце, она будет похожа на решето» (Там же, с. 34).
В общем, все ясно, и с описанием исследуемого явления можно заканчивать. Теперь встает вопрос: что делать? Эта часть исследования пока разработана гораздо слабее. Психологическое сообщество еще только вызревает для решения той задачи, которую ему поставила жизнь. Поэтому я приведу этот отрывок из работы Волкова полностью.
«С чего же начать? — вопрошает доктор психологических наук… ярославский психолог, профессор В. В. Мазилов. По его мнению, нужно начать "с разработки нового подхода к пониманию предмета психологической науки. С обнаружения в истории психологии способов понимания предмета более соответствующих задачам сегодняшнего дня".
Действительно, нужно, прежде всего, обратиться к истокам возникновения и развития понятия о душе в истории научных воззрений на природу человека. Нужно учесть проверенное старое, выношенное в религии, культуре, искусстве понятие о душе и включить его в новое научное определение психики.
Смысловые модели душевных свойств людей живут в сказках и мифах, предстают в образах героев народного фольклора, в произведениях искусства, художественной литературе, в народной культуре, но главное, — душа живет в нашем дыхании и в живой речи, в общении на родном языке.
Следовательно, душа есть не только психологическое, но и психо-семиотическое, культурно-языковое явление. Благодаря языку, дыханию и речи душа каждого соединена с его телом. Неслучайно буквальный перевод древнегреческого слова «psyche» означал "дыхание, душа". Душа человека уходит из умирающего тела с последним предсмертным выдохом. Но куда она уходит?» (Там же, с. 36).
Как все-таки изменилось время и наша психология! Это вселяет надежду.
Глава 2. Рациональный анализ души. Мазилов
На том же самом Ярославском методологическом семинаре постановка задачи о разработке нового предмета психологии была продолжена ярославским психологом Виктором Васильевичем Мазиловым.
Мазилов утонченный методолог, и для него, как это явствует из предыдущей главы, это не первый подход. Поэтому я с удовольствием наблюдаю за ходом его рассуждений. Меня несколько смущает пристрастие Мазилова к простонаучным выражениям, вроде «процедур», «анализов», «объективных контролей». Это явно наследие той поры, когда психология хотела быть подобна физиологии или медицине. Но это мелочи. Под этим слоем покровительственной окраски скрывается мысль, которую не обойти:
«Отсюда же, кстати, происходит крайне легкомысленное отношение к процедуре определения того, что выступает в качестве предмета психологии. При такого рода отношении начинает казаться, что про предмет достаточно лишь «приговаривать», а перейти от одного предмета к другому можно очень просто путем соответствующей декларации (Предметом психологии мы сделаем душу /или что-то другое/").
Очень хорошо, на наш взгляд, эту ситуацию описал еще в 1994 году патриарх отечественной психологии М. Г. Ярошевский: "Когда ныне рушится вся привычная система ценностей, захлестываемая грозной волной бездуховности, возвращение к душе представляется якорем спасения. Но наука, в отличие от мифологии, религии, искусства, имеет свои выстраданные веками критерии знания, которое в основе своей является детерминистским, то есть знанием причин, знанием закономерной зависимости явлений от порождающих их факторов, доступных рациональному анализу и объективному контролю".
Поэтому ошибаются те, кто полагают, что достаточно заменить «психику» на «душу» (или что-то иное), а все остальное разрешится само собой: проблема состоит в том, чтобы обеспечить возможности "рационального анализа " и "объективного контроля" (если, конечно, мы хотим, чтобы психология оставалась наукой)» (Мазилов, с. 208–209).
Мне кажется, это камушек в огород профессора Шабельникова. Нельзя просто заменить внутри океана наработанных наукой образов одно имя на другое, нельзя перестать использовать слово «психика» и начать использовать слово «душа», чтобы действительно изменилась наука или хотя бы сменился ее предмет. В этом смысле возражение бесспорно.