Очищение
Шрифт:
— Вы чертовски правдоподобно это придумали, Эрика! — воскликнул поражённый Рандалл.
— Я переехала в Голливуд из Сиэтла в четырнадцать лет, — ответила она Чарли. — Интриги и заговоры — это воздух, которым мы здесь дышим. Должна вам заметить, что школа Беверли-Хиллз, возможно, дала бы пару уроков самому семейству Борджиа. Мне придётся большую часть дня провести в Президентском номере, делая вид, что развлекаюсь, но как только я отмечусь и получу карточку-ключ к потайной двери, нам надо придумать способ, чтобы я передала эту карточку одному из вас для копирования.
— Я сделаю это для вас, —
— А что с видеозаписями на дисках в аппаратной охраны? — спросил Рандалл. — Знаете, после того как заварится каша, не нужно быть гением, чтобы понять, как мы пришли и ушли, а ФБР и министерство внутренней безопасности будут прочёсывать цифровые записи с этих видеокамер частым гребешком. Они опознают, по крайней мере, некоторых из нас, с помощью ГРЛ, и захотят узнать, что мы делали в номере Эрики Коллингвуд.
— ГРЛ? — спросила Эрика.
— Голографическое распознавание лиц, — пояснил Хилл. — Федералы сделали этот метод таким же точным, как и снятие отпечатков пальцев. Сегодня с помощь ГРЛ они могут опознать человека даже по фотографии со спутника, сделанной из космоса, если угол правильный.
Хилл постучал пальцами.
— Итак, нам необходимо или сформировать вторую команду, чтобы взорвать аппаратную охраны «Голливуд Ройял», или ты должен будешь сделать это сам, Мик, во время отхода. Что-нибудь вроде взрывчатки «Семтекс» или такой же мощной, чтобы надёжно уничтожить носители памяти в их компьютерах.
— Возможны большие сопутствующие разрушения, — сказал Брюер. — Плюс бомба может не уничтожить записи, как мы хотим.
— Или… может…, - задумался Хилл. — Барри, можете вы получить какую-нибудь схему этой аппаратной охраны, которая просто подсказала бы нам какую кнопку надо нажать, чтобы вытащить из пульта пишущий дисковод, и мы сможем просто украсть видеофайлы вместо того, чтобы пытаться взорвать здание и уничтожить их, причём возможна неудача?
— Я поручу это нашему человеку, — сказал Барри.
— У нас здесь храбрая маленькая дама, и не хочется сделать дело и удрать, оставив для ЗОГ большую красную стрелку, указывающую прямо на неё, — сказал Рандалл.
— Ну, есть способ обойти это и прикрыть меня, — сказала Эрика. — Начните стрелять прямо в середине церемонии вручения премий, в момент, когда Марти Рудин и Нат Тернер Томас поднимутся на сцену, чтобы получить премию «За лучший сценарий».
— А не те ли это двое разнорасовых пидорка? — спросил Рандалл.
— О, да, — сказал Брюер. — И они всё ещё бахвалятся, что первыми вступили в законный брак гомосексуалистов в Калифорнии.
— Хорошие цели для начала, но почему именно они? — спросил Рандалл.
— Потому что я веду церемонию награждения премией «За лучший сценарий» — ответила Эрика. — По приказу Сида Глика и Арти Бернстайна, как бы в знак признания моей красоты, таланта и так далее, но, как и всё остальное в этом городе, на самом деле это означает не то, чем кажется. Я прекрасно понимаю, на что эти два жида этим мне намекают, и они знают, что я это понимаю, и втайне надо мной подсмеиваются. Высокомерная шикса никогда не получит собственного Оскара, и это их способ растравить рану, милостиво позволяя мне вручать на сцене награду, которая мне никогда не достанется. Старый голливудский способ провернуть нож в ране, вроде как быть вечной подружкой невесты, но никогда — самой невестой. Некоторых бедолаг — актёров и актрис — которые исчеркали целые тетради именами евреев с киностудий, год за годом приглашают ведущими, и несчастные из года в год соглашаются на это, потому что не могут остаться на обочине и быть исключёнными из волшебства.
Пусть я никогда не смогу получить Оскара за фильм, но, чёрт побери, если я не выиграю в этом году один приз, театральный, и одновременно не прикрою свою фигуру. В конце концов, кто заподозрит красивую молодую глупышку, которая стояла прямо на линии огня, когда началась стрельба, и чьё потрясение и ужас будут повторяться на ТВ сотни тысяч раз в следующем месяце и в будущем? Я хочу сыграть эту роль вживую, перед миллионами зрителей, и собираюсь появляться на экранах новостей впоследствии, в залитом кровью вечернем платье от Прада, и это будет лучшая роль в моей жизни.
— Но никто никогда об этом не узнает, Эрика, — мягко заметил Брюер. — Пока не напишут книги по истории через много, много лет.
— Я буду знать, — улыбнулась она. — И этого будет достаточно.
— К чёрту это! — резко вмешался Рандалл. — Голая правда в том, что ты сама будешь на линии огня! Эрика, там будут не только стрелять, но и взрывать ручные гранаты, не говоря уж об ответном огне полицейских и частных телохранителей. Начнётся бардак, пули будут свистеть вокруг как попкорн в автомате, и никто из нас не поручится за твою жизнь хоть на секунду. Кровь на этом вечернем платье от Прада, о котором ты говорила, может оказаться твоей собственной.
— Я понимаю это, — бесстрастно произнесла Эрика. — Знаете, парни, это прозвучит очень странно, и мне меньше всего хочется, чтобы вы решили, что я немного с приветом и склонна к самоубийству. Я — не псих. Но мне всё видится примерно так: я во многом несу ответственность за то, что произойдёт со всеми этими людьми в этот вечер. Я поступаю так, потому что всей душой чувствую, что это справедливо, но а если я ошибаюсь? Я должна принять на себя ответственность за это решение и ответить за последствия. Это означает, что я должна бросить мое имя в колесо смерти Мрачного Жнеца [57] вместе с их и вашими именами и рискнуть, по крайней мере, так же как и вы.
57
Смерть — «Старуха с косой», по-английски — «Мрачный Жнец», — Прим. перев.
Мне самой удивительно сознавать, что я способна на убийство, но мне действительно будет трудно прятаться в номере отеля, в то время как вы рискуете всем, и стоять в стороне, когда происходит то, чему я помогала. Можно сказать, что так я прошу Бога прямо дать мне понять, права я или нет. Чейз не хотел быть там, где он оказался, и он не заслужил того, что с ним случилось, но ему страшно не повезло. Я ставлю себя в его положение по собственному выбору, потому что в любом случае, в вечер Оскара счета должны быть подведены. Боже, вы, наверное, думаете, что я потеряла голову! — вздохнула она.