Очищение
Шрифт:
Человек в маске снова заговорил.
— А вот это будет вашим первым уроком армейской дисциплины, — сказал он твёрдым и приятным голосом. — Вы не сможете сами выбирать для себя цели или вести себя как ковбои, с Кольтом-Миротворцем или без него.
Он поднял руку и стащил маску, открыв знакомое лицо.
— Мистер Шумейкер! — одновременно воскликнули Эрик и Аннет.
— Собственной персоной, — слегка поклонился их учитель. — Прямо после моего трогательного и искреннего прощального слова в честь прекрасного юного афроамериканского спортсмена, сражённого в расцвете сил злобными, безнравственными расистами. Боже, каким тошнотворным куском дерьма был этот Фламмус! Я привык к тому, что вынужден по приказу администрации ставить зачёты мускулистым цветным гонялам
— И что теперь? — спросила Аннет.
— Мы отвезём вас обратно к машине, и вы поедете домой, — ответил Шумейкер. — В понедельник утром вы будете удивлены, узнав о произошедших изменениях в руководстве вашего факультета и смене консультанта по карьере, и нам будет необходимо провести несколько серьёзных совещательных встреч в моём кабинете. Если я останусь доволен вашим моральным состоянием и отношением, вы получите несколько документов для чтения и начнёте курс обучения тому, что вам нужно знать для борьбы за существование нашего народа и будущее белых детей. Узнаёте это выражение?
— Пожалуй, нет, — покачал головой Эрик.
— Это «Четырнадцать слов» Дэвида Лейна, — серьёзно произнёс Шумейкер. — Отныне, в будущей своей жизни, какой бы длинной или короткой она ни оказалась, вы должны будете жить, следуя этим словам. А, возможно, и умереть за них.
Шумейкер, очевидно, остался доволен тем, что увидел и услышал от ребят на следующих встречах, потому что через две недели, холодным вечером, Аннет и Эрик сидели на диване в квартире над магазином органической здоровой пищи в фешенебельном районе Перл в центре Портленда. Они потягивали дымящийся травяной чай из больших кружек, когда дверь открылась, и в квартиру из соседнего зала вошли трое мужчин. Двое молодых людей поднялись, не зная, нужно ли встать по стойке «смирно» или сделать ещё что-нибудь.
— Добрый вечер, товарищи, — неподдельно доброжелательным тоном приветствовал их крупный мужчина, шедший впереди.
Это был Гэри Бреслер, адъютант батальона, высокий и крепкий мужчина с редеющими седыми волосами и большими руками. Аннет и Эрик отметили пистолет в наплечной кобуре под его лёгкой спортивной курткой и отсутствие галстука. Он жестом вернул ребят обратно на диван.
— Для вас я — Уолтер. Попозже я представлю двух других товарищей. Вы пришли вовремя. Это хорошо. Один из моментов, на которые сегодня я буду обращать ваше особое внимание, — это обязательное соблюдение пунктуальности. Когда вам сказано быть в каком-нибудь месте точно в три часа семнадцать минут, вы сверяете часы и прибываете туда ровно в 3:17. Не в 3:15. Не в 3:19. Две минуты позднее, а иногда и две минуты раньше, очень часто могут означать разницу между успешно выполненной боевой задачей и пытками, вашей смертью или пожизненным заключением в месте, самом похожем на ад на земле, какой только смог выдумать человек. На этой весёлой ноте мы и начнём.
Бреслер и лейтенант Уэйн Хилл, офицер разведки из Третьего отдела, сели. Третий мужчина, Билли Джексон, подошёл и присел у окна, посматривая то на остальную часть группы, то на улицу за окном. Он снял с себя лёгкую куртку и твидовую кепку для гольфа, и на его бордовой рубашке с короткими рукавами также оказалась наплечная кобура автоматического пистолета. Аннет и Эрик тут же узнали его, но ничего не сказали. Они оба подумали, что и им выдадут пистолеты и наплечные кобуры для ношения.
Бреслер начал беседу.
— Итак, теперь вы оба входите в роту «А» второго батальона Первой портлендской бригады Добровольческой армии Северо-Запада. Вы подчиняетесь воинской дисциплине, как и в любой другой армии мира, и это означает, что исполняете то, что вам приказали, тогда и так, как было приказано. В этом здании находятся четверо других военнослужащих нашего батальона, кроме вас, включая меня: эти два товарища и ещё один, часовой снаружи, которого вы не увидите. Наверное, это самое большое число наших людей, которых вы сможете когда-нибудь снова встретить собравшимися под одной крышей, в течение долгого времени в будущем. Пройдёт несколько лет, прежде чем любой из вас сможет просто поклясться, исходя из личного опыта, что нас вообще существует больше десятка, кроме мёртвых тел, ежедневно видимых вами в новостях в доказательство присутствия Добрармии по всему Северо-Западу. Некоторых наших, но в основном чужих.
Вы очень редко, если вообще когда-нибудь, сможете узнать наши настоящие имена. Например, я — командир Второго батальона, но вам не нужно знать мою фамилию и имя, поэтому вы будете обращаться ко мне сегодня, как к Уолтеру, а затем по мере необходимости по разным кодовым именам.
Бреслер показал на Хилла.
— Этого господина, похожего на учёного, вы можете называть Оскар. Я уполномочен сообщить вам, что он — сотрудник Третьего отдела Добрармии, и что, возможно, вы наложили бы в штаны, если бы точно понимали, что это значит. Оскар в настоящее время прикомандирован к командованию Портленда, и он здесь, чтобы доложить вам о некоторых задачах, связанных с вашей школой, которые мы хотим вам поручить. Вполне возможно, что вы никогда больше не встретитесь ни с Оскаром, ни со мной.
Лейтенант Билли Джексон, присутствующий здесь, — очевидное исключение из правила псевдонимов. Лейтенанта показывают по всем телепрограммам после потрясающего дебюта в программе «Самые разыскиваемые преступники Америки». Его снимки — на всех плакатах с обещанием денежного вознаграждения за поимку, поэтому было бы глупо давать ему кличку на нашей встрече. Лейтенант Джексон — командир роты, и он будет вашим непосредственным начальником. Мы втроём собираемся познакомить вас, как новых товарищей, с тем, что вам нужно знать о работе Добрармии, как организации, и её командных боевых действиях. Это будет ваш ускоренный курс выживания в подпольном революционном движении, так что будьте внимательны. Всё это будет сказано только один раз, и если вы ошибётесь, тогда не только вы сами, но, возможно, и некоторые ваши друзья и товарищи заплатят за ошибку кровью и страданиями. Сначала несколько вопросов. Я полагаю, что у вас двоих личные отношения, и это известно всему вашему кампусу?
— Ээ, да, ээ, Уолтер, сэр, — подтвердил Эрик.
Бреслер кивнул.
— Хорошо, это даёт вам вескую причину для совместного времяпровождения. Уэйд Шумейкер на самом деле не входит в состав роты «А», но потому, что вы уже знакомы с ним, мы сохраним этот контакт для передачи и получения инструкций. Теперь он — ваш общий факультетский консультант, насколько я знаю?
— Да, — подтвердила Аннет. — И он факультетский консультант шахматного клуба, в котором состоит Эрик.
— Ну, хорошо, у него есть повод видеться с вами в школе, но вне класса я не хочу, чтобы вы дружили с Уэйдом, или чтобы вас видели с ним помимо школы. Предполагается, что в идеале роты действуют полностью обособленно, но иногда на практике, как в данном случае, это не так.
— В какой роте состоит «Шу»? — спросил Эрик.
— Тебе это не нужно знать, поэтому я не скажу, — сказал Бреслер. — Первейшим правилом подпольной деятельности является её ведение на основе строгого, действительно строгого доступа к информации только тех, кому она необходима. Следовательно, вы никогда не должны проявлять никакого любопытства или задавать вопросы о любых других товарищах, с которыми вы имеете дело, о конкретных событиях и людях, которые не имеют никакого отношения к вашей собственной непосредственной работе. Я понимаю, что любопытство — естественное человеческое желание, но вы должны научиться сдерживать его. Оно опасно не только для других, но и для вас, потому, что когда доброволец начинает задавать слишком много вопросов, такие люди, как Оскар, начинают задумываться о нём самом. Не стоит, чтобы Оскар думал о вас. Поверьте мне на слово, не стоит.