Очищение
Шрифт:
— Поэты, — ворчал Цицерон. — Не знаю, что с ними происходит. История моего консульства — это золотая находка для любого, обладающего хоть каплей воображения. Все идет к тому, что мне придется самому заняться этим вопросом.
Эта его фраза вселила в мое сердце ужас.
— А нужно ли это? — спросил я.
— Что ты имеешь в виду?
Я почувствовал, как покрываюсь потом.
— Но ведь даже Ахиллу потребовался Гомер. Ведь история Ахилла не имела бы такого, я бы сказал, эпического резонанса, если бы он рассказал ее сам, от своего имени.
— Ну, эту проблему я решил вчера ночью. Я решил, что расскажу свою историю от имени богов, которые будут по очереди
45
Цицерон О моем консулате, пер. М. И. Рижского.
Это было совершенно ужасно. Боги, наверное, сами рыдали, слушая эти вирши. Но когда он был в настроении, Цицерон мог выкладывать гекзаметры так же легко, как каменщик кирпичную стену: три, четыре, даже пять сотен строк для него было детской игрой. Он метался по библиотеке, играя роли Юпитера, Минервы, Урании, и стихи лились таким потоком, что я не успевал их записывать, даже используя скоропись. Должен признаться, что я почувствовал большое облегчение, когда в библиотеку на цыпочках вошел Сизифий и сообщил о том, что Цицерона ждет Клавдий. Было около шести часов утра, а хозяин был так захвачен вдохновением, что я испугался, что он отошлет посетителя. Однако Цицерон знал, что Клавдий наверняка принес самые последние сплетни, и любопытство пересилило вдохновение. Он приказал Сизифию ввести гостя. Клавдий появился в библиотеке с аккуратно уложенными локонами и подстриженной козлиной бородкой, распространяя вокруг себя запах шафрана. Теперь ему уже исполнилось тридцать, и он был женатым мужчиной, после того как летом вступил в брак с пятнадцатилетней наследницей Гракхов Фульвией. В это же время он был избран магистратом. Однако женатая жизнь не слишком изменила Клавдия. Приданое жены включало большой дом на Палатинском холме, и именно в нем она проводила большинство вечеров в полном одиночестве, пока муж продолжал веселиться в тавернах Субуры.
— Очень интересные новости, — объявил Клавдий. — Но ты должен обещать, что никому ничего не скажешь.
Цицерон жестом предложил ему сесть.
— Ты же знаешь, что я умею хранить тайны.
— Это тебе действительно понравится, — сказал Клавдий, усаживаясь. — Сногсшибательная новость.
— Надеюсь, что ты меня не разочаруешь.
— Ни за что, — Клавдий подергал себя за бородку. — Повелитель Земли и Воды разводится.
Цицерон сидел развалясь в кресле с полуулыбкой на лице — его обычная поза, когда он слушал Клавдия. Однако сейчас он медленно выпрямился.
— Ты в этом совершенно уверен?
— Я только что услышал это от твоей соседки — моей очаровательной сестрички, которая, кстати, шлет тебе привет, — а она получила это известие со специальным посыльным от своего мужа Целера прошлой ночью. Как я понимаю, Помпей написал Муции и велел ей покинуть дом к тому моменту, как он вернется в Рим.
— А
— Через несколько недель. Его флот недалеко от Брундизия. Может быть, он уже высадился.
Цицерон тихонько присвистнул.
— Так он, наконец, возвращается. Спустя шесть лет — я думал, что уже никогда его не увижу.
— Скорее ты надеялся, что больше его не увидишь.
Замечание было дерзким, однако Цицерон был слишком занят перспективой возвращения Помпея и не обратил на него внимания.
— Если он разводится, то это значит, что он собирается жениться вновь. Клодия знает, на ком?
— Нет. Только то, что Муция получила по своей хорошенькой попке, а дети остаются с Помпеем, хотя он едва их знает. Как ты понимаешь, оба ее брата взбешены. Целер клянется, что его предали. Непот кричит о том же. Естественно, что Клодия находит все это очень смешным. А с другой стороны, какая черная неблагодарность — после всего того, что они для него сделали, — развестись с их сестрой, обвинив ее в супружеской неверности!
— А она действительно была неверна?
— Неверна? — Клавдий хихикнул. — Мой дорогой Цицерон, эта сука лежала на спине, не вставая, все шесть лет, пока его не было. Только не говори мне, что ты с ней не переспал! Если это так, то ты единственный такой мужчина во всем Риме!
— Ты что, пьян? — спросил Цицерон. Он наклонился вперед и принюхался, а затем сморщил нос. — Ну, конечно! Тебе лучше пойти и протрезветь и не забывать о правилах приличия.
В какой-то момент я испугался, что Клавдий его ударит. Но он ухмыльнулся и стал качать головой из стороны в сторону.
— Какой я ужасный человек! Ужасный, ужасный человек…
Он выглядел так комично, что Цицерон забыл про свой гнев и рассмеялся.
— Убирайся, — сказал он. — И проказничай где-нибудь в другом месте.
В этом был весь Клавдий — непостоянный человек; испорченный, очаровательный мальчик, каким я запомнил его до того, как все произошло.
— Этот юнец восхищает меня, — сказал Цицерон после того, как Клавдий ушел. — Но не могу сказать, чтобы я был к нему привязан. Хотя я готов выслушать пару ругательств от любого, кто принесет мне такие интригующие новости.
С этого момента он был слишком занят, пытаясь просчитать все возможные последствия возвращения Помпея и его новой женитьбы, поэтому диктовки в этот день больше не было. Я был благодарен за это Клавдию, однако больше о его визите в тот день не вспоминал.
Несколько часов спустя в библиотеку пришла Теренция, чтобы попрощаться с мужем. Она отправлялась на ночные празднества, посвященные Доброй Богине. Предполагалось, что она вернется только на следующее утро. Отношения жены с Цицероном заметно охладели. Несмотря на элегантность ее собственных апартаментов на верхнем этаже дома, Теренция все еще ненавидела сам дом, особенно ночные бдения в пользующемся дурной славой салоне Клодии, расположенном по соседству, а также близость шумной толпы на Форуме, которая таращилась на «жену Цицерона» всякий раз, когда она выходила со служанками на террасу. Чтобы успокоить ее, Цицерон лез из кожи вон.
— И где же сегодня будут чествовать Благую Богиню? Если, конечно, — добавил он с улыбкой, — простому смертному позволено знать эту священную тайну?
Празднование всегда происходило в доме одного из высших чиновников. Его жена отвечала за подготовку праздника, и места проведения ежегодно менялись.
— В доме Цезаря.
— Хозяйкой будет Аурелия?
— Нет, Помпея.
— Интересно, будет ли там Муция?
— Думаю, да. А почему нет?
— Ей должно быть стыдно показываться на людях.