Очищение
Шрифт:
Не думаю, чтобы Цицерон хотел, чтобы его слова прозвучали так грубо, но я увидел, что они подействовали на Руфа как удар кнута. Когда он отвернулся, в его глазах стояли слезы, и не от обиды, а от гнева. Он давно уже перестал быть тем очаровательным подростком, которого Цицерон когда-то взял себе в ученики, и превратился в молодого человека с растущими амбициями — к сожалению, Цицерон этого не заметил. Руф больше не принимал участия в обсуждении, хотя оно и продолжалось еще какое-то время.
— Тирон, — обратился ко мне Аттик. — Ты был в доме Цезаря. Как ты думаешь, что должен сделать твой хозяин?
Я ждал этого момента, потому что на этих внутренних советах ко мне всегда обращались как к последней
— Я думаю, что согласившись с предложением Цезаря, мы сможем добиться некоторых изменений в законе. А это можно будет выдать патрициям как нашу победу.
— А затем, — задумчиво сказал Цицерон, — если они откажутся принять эти изменения, то это будет только их вина, и меня освободят от моих обязательств. Что ж, это не так плохо.
— Молодец, Тирон! — объявил Квинт. — Как всегда, ты самый умный в этой комнате. — Нарочито зевнул. — Пойдем брат. — Он поднял Цицерона из кресла. — Уже поздно, а тебе завтра выступать. Ты должен выспаться.
К тому моменту, как мы дошли до вестибюля, в доме все стихло. Теренция и Туллия ушли спать. Сервий и его жена уехали домой. Помпония, которая ненавидела политику, отказалась ждать своего супруга и уехала вместе с ними, как сказал нам слуга. На улице ждали носилки Аттика. Снег блестел в лунном свете. Где-то в центре города раздался знакомый крик ночного сторожа, который провозгласил полночь.
— С Новым годом, — сказал Квинт.
— И с новым консулом, — добавил Аттик. — Молодец, Цицерон. Я горжусь тем, что я твой друг.
Они пожимали ему руку и хлопали по спине, и я заметил, что Руф делает то же самое, однако без большого энтузиазма. Их теплые поздравления прозвучали в холодном ночном воздухе и исчезли. А потом Цицерон стоял в ночи и махал вслед их носилкам, пока они не скрылись за поворотом. Когда он повернулся, чтобы вернуться в дом, то слегка споткнулся и попал ногой в кучу снега, которую нанесло около порога. Вытащил мокрую ногу из снега, отряхнул ее и негромко выругался. Меня так и подмывало сказать, что это тоже знак, однако я благоразумно промолчал.
III
Не знаю, как церемонии проходят теперь, во времена, когда самые высокие чиновники — не более чем мальчики на побегушках у божественного Августа, а во времена Цицерона первым, кто приходил к консулу в день его инаугурации, был член коллегии Авгуров [13] .
Поэтому, прямо перед рассветом, Цицерон вместе с Теренцией и детьми расположился в атриуме в ожидании прибытия авгура. Я знал, что он плохо спал, так как слышал, как он ходил по комнате наверху; так он делал всегда, когда размышлял. Однако его способность к быстрому восстановлению была невероятна, и он выглядел полностью отдохнувшим и готовым, когда стоял вместе с семьей, как олимпиец, который всю свою жизнь тренировался ради единственного забега и сейчас, наконец, был готов пробежать его.
13
Авгур — член почетной римской жреческой коллегии, выполнявший официальные государственные гадания (ауспиции).
Когда все было готово, я подал сигнал привратнику, и он открыл двери, чтобы впустить хранителей священных петухов — пулариев — полдесятка худосочных мужчин, самих похожих на цыплят. Вслед за этим эскортом появился сам авгур, стуча по полу своим посохом: им оказался настоящий великан, одетый в коническую шапку и яркий пурпурный плащ. Маленький Марк закричал, увидев его идущим по проходу, и спрятался за юбку матери. В тот день авгуром был Квинт Цецилий Метелл Целер, и я скажу о нем несколько слов, так как он сыграл не последнюю роль в истории Цицерона.
— Избранный консул, желаю тебе доброго утра, — прорычал он громовым голосом, как будто обращался к своим легионерам на церемонии поднятия флага. — Наконец наступил этот великий день. Что же он принесет нам, хотел бы я знать?
— Но ведь авгур ты, Целер. Вот ты мне и расскажи.
Целер откинул голову и рассмеялся. Позже я узнал, что он верил в предсказания не больше, чем Цицерон, а его членство в коллегии Авгуров было не чем иным, как политической необходимостью.
— Я могу предсказать только одно: легким этот день не будет. Перед храмом Сатурна уже собралась толпа, когда я проходил мимо. Кажется, ночью Цезарь и его дружки вывесили свой великий закон. Какой же он все-таки негодяй!
Я стоял прямо за Цицероном, поэтому не мог видеть его лица, но по тому, как напряглись его плечи, я понял, что это известие хозяина насторожило.
— Ну хорошо, — сказал Целер, наклоняясь, чтобы солнце не светило ему в глаза. — Где твоя крыша?
Цицерон повел авгура к лестнице, и, проходя мимо меня, прошептал сквозь зубы:
— Немедленно выясни, что происходит. Возьми с собой помощников. Я должен знать каждую статью этого закона.
Я приказал Сизифию и Лорею идти вместе со мной, и, сопровождаемые парой рабов с фонарями, мы отправились вниз по холму.
В темноте было трудно найти дорогу, а земля была скользкой от снега. Однако когда мы вошли на Форум, то увидели впереди несколько огней и направились к ним. Целер был прав. Закон был прикреплен на своем традиционном месте возле храма Сатурна. Несмотря на ранний час и холод, несколько десятков граждан собрались около храма — так им не терпелось прочитать текст закона. Он был очень длинный, несколько тысяч слов, и располагался на шести больших досках. Закон предлагался от имени трибуна Рулла, хотя все знали, что его авторами были Цезарь и Красс. Я разделил закон на три части — Сизифий отвечал за начало, Лорей за концовку, а себе я оставил середину.
Работали мы быстро, не обращая внимания на людей, которые жаловались, что мы закрываем им обзор, но к тому моменту, как мы закончили переписывать, наступило утро и начался первый день Нового года. Даже не прочитав всего закона, я понял, что Цицерону он доставит много проблем. Предлагалось конфисковать республиканские государственные земли в Кампанье [14] и разделить их на пять тысяч фермерских хозяйств. Выборная комиссия из десяти человек будет решать, кто что получит — и будет иметь право самостоятельно, в обход Сената, поднимать налоги за границей и продавать дополнительную землю в Италии по своему усмотрению. Патриции будут возмущены, а время обнародования этого закона, как раз накануне инаугурационной речи Цицерона, было выбрано с целью оказать наибольшее давление на будущего консула.
14
Область в Лацио, Италия, расположенная вокруг Рима.