Одаренный: кадет
Шрифт:
— А кто сказал, что можно играть только на деньги? — тут же ответил Браун, став в миг серьезным.
Я вопросительно глянул на него.
— У тебя есть то, что вполне пойдет за ставку на игру. К примеру, завод «БлагоДать».
Теперь все встало на свои места. Я мельком глянул на Дантеса — тот нервно кусал губу. Понятно к чему устроили все это представление. Проигранная ставка вполне может считаться веской причиной вернуть «БлагоДать» его прошлому хозяину. И Дантес видимо каким-то способом уговорил Брауна помочь ему — наверняка пообещал долю в фирме.
—
— А что же вы будете ставить?
Этот вопрос явно напряг присутствовавших.
— Или вы только на словах можете про по-взрослому говорить?
Дантес оскалился, сжал кулаки. Браун глянул на него с упреком, тот затих.
— Хотите отобрать у меня «БлагоДать» — так сделайте это. Только учтите, что таким образом вы нарушите уголовный кодекс, уважаемые аристократы. Вряд ли вам это охота. Да и владеть ворованным вы не сможете долго — ни одна сделка по такому правовладению не будет считаться легитимной. Так что давайте, господа, покажите какие вы все взрослые. Или напрудили от страха?
Мои слова явно внесли в компанию элемент раздражения. Ворон и Боров заерзали на местах, Индюк засунул в рот новую сигарету, забыв вытащить старую.
— Хорошо, — наконец произнес Браун. — У нас есть что поставить.
— И что же?
— Ставлю завод свой, мукомольный.
Сидевший рядом Ворон удивленно зыркнул на Эрнста, но ничего не сказал.
— Вот моя ставка, — сказал тот. Потом повернулся к остальным. — Ну, а вы что молчите?
— Ставлю закладную на имущество, — с жаром воскликнул Дантес.
Из всех присутствовавших, кажется, он единственный, кто верил в победу. Еще бы, эта игра была выгодна только ему, ведь для него, как понял, все и затевалось.
— Ты что скажешь? — спросил Браун. Глядя на Борова.
— Эрнст, такие ставки... — замешкался тот.
— Боишься? — злобно прошипел Браун. — Если боишься, то тебе не место за этим столом.
— Не боюсь, — тут же ответил тот, напугавшись еще больше. — Но просто...
— Ты делаешь ставку или нет? Что у тебя есть? Ферма на сто голов?
— На сто пятьдесят.
— Вот ее и ставь.
Эта ставка была явно меньше моей, но видимо больше ничего у него и не имелось.
— Я ставлю мануфактуру на Малой Крупской. Хорошая мануфактура, доходная, — произнес Индюк.
Тоже маленькая ставка по сравнению с другими. Но Браун поддержал:
— Действительно хорошая мануфактура, сам видел и знаю. Принимается.
Голова моя невольно закружилась. Едва я только осознал, какие деньги сейчас играются за столом, на меня накатило волнение. Возьми я такой куш, то сразу же поднялся в Рейтинге Аристо на пару позицией вверх, а то и больше. Но я понимал, что в случае своей победы едва ли мне удалось бы получить выигрыш. Пристрелял еще до того, как я потяну руки к столу, чтобы забрать приз.
Значит нужно соображать, как отсюда улизнуть до того, как завершиться игра.
— Ну вот и отлично, — потер руками Браун, глядя на стол. — Начнем игру?
И кивнул крупье:
— Раздавай.
— Нет, — оборвал я. — Чтобы исключить возможные нечистые махинации я предлагаю сменить раздающего.
— Что?! — Браун искренне удивился.
— Такое предложение я имею право сделать — на правах того, кого пригласили играть. Вы же помните, я надеюсь, правила? Пусть раздает, к примеру, он.
Я протянул колоду карт охраннику, который тыкал стволом мне в спину. Таким образом я убивал сразу двух зайцев — менял крупье, который и в самом деле мой подкинуть нужную карту Брауна, а еще убирал от себя лишнего надсмотрщика.
Охранник явно растерялся, не ожидая такого поворота событий.
Браун нехотя кивнул, разрешая тому раздавать.
Охранник принялся неумело тасовать колоду.
— Не боитесь проиграть? — спросил я, продолжая вносить в стан врага сумятицу и переполох.
Нужно было сбить их с равновесия, вывести и заставить нервничать — так будет легче прочитать их.
Браун вновь рассмеялся.
— Проиграть? — произнес он. — Нет, проиграть я не боюсь. Потому что точно знаю, что сегодня мне повезет. А вот, паренек, посиди пока с закрытым ртом.
Он вновь взял пистолет и повернул стволом в мою сторону.
Да, он все прекрасно понимал, зачем я это делаю. Что ж, против пистолета не попрешь, пришлось замолчать.
Видимо чтобы как-то разрядить обстановку да и самому снять напряжение, оживился Боров. Повернулся к Ворону, начал, похрюкивая, говорить:
— Недавно в Париже был. Поругались с одним поляком насчет вина — какое лучше. Я ему про «Александровац Павич», а он мне про «Фанагор». Представляете? «Фанагор»! Потом поругался с одним французским офицером, который поляка поддерживал. Бестолковые эти французы! До того разошлись, что я хотел им в кофе плюнуть!
— Плюнули? — с важным недоумением спросил Ворон.
— Нет, — покачал головой Боров. — Не плюнул. Бутылку этого самого «Фанагора» об голову им разбил!
Бором рассмеялся, мелко потрясывая подбородком. Остальные посмотрели на него со смешанными чувствами, но ничего не сказали.
Карты были розданы. Игра началась.
Нужно было оставаться хладнокровным. Но сердце мое стучало быстро, не давая сосредоточиться. Странно, я и раньше играл на крупные суммы — конечно не на такие, но все же, — однако сегодня заметно нервничал.
«Спокойно! — сам себе произнес я. — Без лишних движений. Просто представь, что это самая обычная игра, на монету».
Как ни странно, но это подействовало. Пульс замедлился, я успокоился. Голова вновь наполнилась холодом.
Как говорил один умный человек, есть две игры, одна — джентльменская, а другая игра всякой сволочи. Так вот, сегодня игра была даже не всякой сволочи, а грязи. Словно вся болотная гадость выползла в полнолунье из своих чавкающих убежищ и решила скинуться в картишки. Да еще и меня затащили на это. Но что делать, когда выбора нет? Придется играть.