Одержимая
Шрифт:
— Мне жаль.
— Жестоко, — я криво усмехнулась. — Значит, должна буду сидеть здесь, как крот. Даже без солнечного света.
— Как раз солнечный свет сейчас ты вряд ли бы восприняла нормально, — попытался успокоить наставник. — Во время второй стадии новообращенные на него плохо реагируют. Он вызывает у них страх и усиливает безумие.
— Значит, я безумна?
— Скорее, одержима. Твой организм сейчас находится на самой сложной стадии перерождения. Зависимость от крови невероятно сильна. Мы не можем позволить тебе сбежать и натворить глупостей.
— Ладно, — я решила сделать вид, что смирилась, и прошла в комнату. Опустилась на кровать и в упор уставилась на Эрбина. — Вы обещали, что я получу то, что мне нужно.
— Ты получишь это утром, — отрезал наставник, продолжая стоять у двери. — А сейчас попытайся уснуть.
— Шутите?! — я издала смешок. — Как я могу сейчас спать? Почему просто не принести мне крови из ваших запасов? Наверняка в вашей кладовой ее вполне достаточно.
— Все не так просто, Тея, — терпеливо объяснил Эрбин. — Сейчас тебя не будет удовлетворять кровь, полученная таким путем. В тебе развиваются охотничьи инстинкты. Потребность пить непосредственно из живого источника, еще горячую кровь, сохраняющую все полезные вещества, что она может дать. Без этого рацион питания будет казаться неполным и есть вероятность истощения и смерти даже притом, что мы будем тебя поить кровью из запасов.
Сам разговор о крови заставил все внутри болезненно заныть.
— Тогда почему просто не дать мне то, что нужно? Прямо сейчас.
Я хрипела, чувствуя, как разум снова начинает застилать пелена бешенства.
— Поставки еды будут завтра. Мы не рассчитывали, что у кого-то из новообращенных все начнется раньше на два дня. Тем более у тебя, если учесть, как у тебя проходила начальная стадия.
— Поставки еды? — уловила я лишь первую фразу и жадно подалась навстречу. — Вы имеете в виду живых людей?
— Преступников из нашего мира и мира смертных. В этом плане мы довольно щепетильны и не используем в подобных целях невинных людей. И все равно, осушать кого-то насмерть не следует. Учти это и учись себя контролировать. Довольно сложно остановиться, когда полностью утрачиваешь контроль.
— Научусь, — я снова облизнулась, чувствуя, как по телу растекается волна предвкушения. — Только дайте мне это…
Эрбин тихо сказал:
— Попытайся все же уснуть, Тея. Мне пора.
Я невольно улыбнулась, снова переключаясь на него. По исходящему от мужчины запаху чувствовала, что уходить он явно не желает. Желает чего-то совершенно иного, что таится в самой глубине его взгляда и что так старательно пытается скрыть.
Если раньше у меня и возникали какие-то сомнения в том, что Эрбина я привлекаю, то теперь они развеялись. Он хочет меня даже такую, утратившую человеческий облик, одержимую жаждой крови. И сейчас я была готова дать ему то, чего он хочет, лишь бы получить взамен то, что нужно мне.
Призывно улыбнулась, распахивая полы плаща и посылая ему мысленный сигнал. Ну же, подойди и возьми меня! Ты же так этого хочешь! Но дай мне кого-то взамен. Живого, беззащитного, вкусного…
Эрбин так сцепил челюсти, что на скулах заиграли желваки. Мотнув головой, поспешно вышел из камеры. За дверью послышался звук задвигаемого засова.
От разочарования я зашипела, как кошка, обжегшая кончики усов. Он оказался сильнее собственных желаний. Меня же ожидала самая долгая и жуткая ночь в жизни. Ночь борьбы с собственным телом, изнывающим от непреодолимой потребности в насыщении.
Глава 3
Мне казалось, что я осталась одна в целом мире. Толстые каменные стены почти не пропускали звуков. Того, что творилось наверху, я не слышала вообще. А непосредственно рядом с собой не ощущала живых существ. Ни запахов, ни звуков, ни едва уловимого колебания энергии. Возникало ощущение, что в подземных помещениях, кроме меня, не было больше никого. Тишина давила, вызывала жуткое ощущение погребения заживо. Но хуже всего было то, что жажда не отпускала ни на миг. Разъедала все внутри ядом, требуя утоления.
Сначала я металась по помещению, пытаясь найти выход, потом кричала и барабанила в дверь. Требовала выпустить, упрекала Эрбина в том, что он меня обманул, предал. А в какой-то момент силы оставили и я забилась в дальний угол комнаты, подтянула колени к груди и уткнулась в них лицом. Так и сидела, чувствуя, как дрожит собственное тело и пытаясь справиться с происходящим со мной. И все-таки в какой-то момент измученное сознание оставило и я погрузилась в сон, больше напоминающий беспамятство. Ни снов, ни образов. Будто разом просто окунулась в вязкую черную пелену.
Пробудившись, даже не сразу уловила, почему тело вдруг встрепенулось и напряглось. Разум еще барахтался в липкой паутине, пытаясь вернуться к реальности, а инстинкты уже кричали о чем-то. Лишь через несколько секунд я осознала, что же вызвало во мне такую реакцию, заставило десны заныть, исторгая из своих недр острые клыки.
Запах. Такой манящий, такой дурманящий аромат крови. Человеческой крови.
Он становился все ближе и это воздействовало на меня, как самое сильное возбуждающее средство. Как ни было трудно, я заставила себя отгородиться от этого запаха и сосредоточиться на том, что его окружало. Возможной опасности или преграде, которая может помешать получить желаемое. Два других запаха: мужской и женский. Один заставил заскрежетать зубами и зарычать. Эрбин. Мой мучитель тоже идет сюда. Какую новую пытку он задумал для меня? Но второй запах не вызывал отторжения. Тоже знакомый, уже когда-то ощущаемый. Мое прежнее тело не умело настолько хорошо отделять один запах от другого, запоминать их. Но я все же улавливала знакомые нотки.
Я поняла, кто это, только когда дверь распахнулась. Базиана. Наставница сопровождала Эрбина. На ее лице застыло сочувственное выражение. Она ободряюще мне улыбнулась. Я не ответила на улыбку — сейчас не была способна на проявление ответных эмоций. Да и что Эрбин, что Базиана разом утратили для меня всякое значение. Остался только человек, которого они держали под руки с обеих сторон. Его руки были связаны за спиной, на голове мешок. Хотя вряд ли бы он что-либо увидел и так. Никаких источников света в помещении, где меня держали, не было. Это было и не нужно. Мои глаза, как и глаза наставников, видели в темноте почти так же хорошо, как при свете.
Медленно поднялась, скользя спиной по стене, о которую опиралась. Не обращая внимания на то, что полы плаща распахнулись, обнажая тело, как лунатик двинулась к двери. Сейчас не интересовало ничего, кроме живого существа, по жилам которого струилась самая восхитительная в мире субстанция. Я слышала бешеное биение сердца, ощущала страх, от которого запах человека становился кислее и неприятнее.
Мельком отметила краем сознания, что большее удовольствие можно получить от осушения живого существа, если оно не будет меня бояться. Хотя сейчас не имело особого значения, насколько вкусной окажется добыча. Я была слишком голодна. Все вены в моем теле натягивались и ощущение было до крайности болезненным. Я казалась себе пустым сосудом, который жизненно необходимо наполнить.