Одержимость
Шрифт:
– Уже так поздно, – сказала она, в сотый раз посмотрев на часы.
Она попыталась прочесть больше в книге, которую он дал ей. Пролистала журналы, лежавшие в пакете из «Таргета». Даже прибегла к чтению газеты – а ей всегда казалось, что этим занимаются только родители.
– Как долго это может еще продолжаться? – поинтересовалась она вслух.
Она не могла поверить, что рассвет уже приближался… а от Джима до сих пор ни слова. Ни знака. Ничего.
Какое-то время ей казалось, что Эдриан просто лучше воспринимал это ожидание, чем она. Но потом
– Я в ванную, – сказала она отдыхающему парню. – Сейчас вернусь.
В конечном счете, кофе, выпитое ею в течение ночи, искало выход.
Когда она уходила, ее напарник не выказал реакции на ее отлучку, и пусть. Раз она не может отдохнуть, то пусть отдохнет хотя бы он. Хотя бы кто-то в этом доме будет достаточно бодрым, чтобы разобраться с тем, что их ждет.
Пройдя по коридору, Сисси зашла в гостиную и потом закрылась в гостевой ванной. В ее распоряжении было еще девять штук, но она не хотела подниматься наверх, а две других на первом этаже были не так опрятны.
Ну, нравятся ей шелковые обои в цветочек, подайте на нее в суд.
Разобравшись с нуждой, она подошла к раковине и повернула золотую ручку. Так странно. Каждый раз как она приходила сюда, сантехника казалась более блестящей, черные пятна на мутной поверхности зеркала исчезали, хрустальные канделябры возвращались к жизни.
Словно процесс старения дома повернулся вспять.
Но это, разумеется, невозможно.
Вытерев руки о полотенце, которое сейчас было мягче, чем когда она использовала его в полночь, каких-то шесть часов назад, Сисси вышла к…
Вспышка света отразилась от мраморного пола… чтобы потом исчезнуть, будто ее вовсе не было.
Нахмурившись, Сисси изменила направление и двинулась в переднюю часть дома. Дверь была закрыта, как и должно быть… значит дело не в том, что кто-то вернулся домой… Джим, например. К тому же, обычно он спокойно проходил через такие преграды, не так ли?
Она уже собиралась вернуться в кухню, когда услышала тихий скрип над головой.
Кто-то поднимался по лестнице.
Кинувшись в одних носках, она хотела взбежать по лестнице, перескакивая через ступеньку, но вместо этого остановилась. Собралась с духом. Поднялась, но тихо.
Когда она проходила мимо напольных часов, они начали звенеть, их непрекращающийся речитатив бесил ее до жути… будто штуковина шумела, надеясь спугнуть ее.
Добравшись до вершины лестницы, она как раз увидела закрывающуюся дверь в ванную в коридоре и услышала, как включился душ.
Значит, это он.
Отлично. Она подождет здесь.
Зона отдыха второго этажа имела ту же расстановку, что и гостиная на первом, кушетки и двухместные диванчики выстроены вокруг восточного ковра, на небольших боковых столиках стояли лампы и фигурки из камня, а также серебряные подносы для напитков, которые были выпиты давно, очень давно.
Забавно, у ее бабушки была коллекция фигурок, вырезанных из камня. Сисси очень нравились те, что были вырезаны и отшлифованы в форме фруктов… зеленый виноград из нефрита, фиолетовый – из аметиста, яблоки и груши – из кварца различных цветов.
Когда включился душ, напольные часы, наконец, умолкли, и Сисси наскучило ходить кругами, поэтому она села в дальнем углу.
Вскоре вода утихла.
И Джим вышел на свет с одним полотенцем на бедрах.
Вскочив на ноги, она хотела позвать его по имени…
Что-то остановило ее. Ну, точнее, он это сделал: Джим выглядел полностью опустошенным, оболочка мужчины, которого она знала, но дело не в этом. Нет… было нечто иное…
Его рот был отекшим, но не от ударов. Просто губы, красные и припухшие. А на голой груди и руках были царапины.
От ногтей.
И он был не просто уставшим; вымотанным.
Сисси мало знала о сексе… ну, теорию, да, но дальше этого она не заходила. И не потому, что была недотрогой. Она просто не встретила парня, ради которого стоило рискнуть возможностью забеременеть… никогда не заводилась так сильно, чтобы позволить алкоголю или романтическим иллюзиям ударить в голову.
Однако, она была на сто процентов уверена, что именно этим занимался мужчина большую часть этой ночи.
Доказательства? Разве она нуждалась в них?
Джим направился в свою комнату, повернувшись спиной, на которой расположилась шокирующе-огромная черно-белая татуировка старухи с косой. Царапины были и на черниле тату и на чистой плоти, будто кто-то держался за него, пока он…
– Ты, блин, издеваешься, что ли? – требовательно спросила она.
Он застыл как вкопанный. Но вместо того, чтобы развернуться, Джим просто опустил голову, будто у него совсем не было сил держать её прямо.
– Я думала, что ты сражаешься на войне. – Сисси подошла к нему, встала прямо перед его использованным телом. – Но ты всю ночь занимался далеко не этим.
– Сисси… ты не понимаешь.
– Я тебя умоляю. Думаешь, выдашь мне очередное «Оставайся в стороне, это для тебя слииишком сложно, малышка?». Ты, правда, думаешь, что я не знаю, как выглядит постыдное возвращение домой под утро, после оргии? Господи, я постоянно наблюдала подобное в общежитии. Просто никогда не думала, что застану тебя в таком виде.
Он пропустил руку через влажные волосы и наконец посмотрел ей в глаза.
– Я иду в кровать.
– Окей, замечательно. Похоже, мне с Эдрианом остается найти душу…
– Мы проиграли раунд, ясно? Проиграли.
На мгновение Сисси забыла, как дышать. Потом внутри вспыхнул гнев. – Потому что ты забавлялся с какой-то женщиной, да?
– На самом деле… так и есть.
– Превосходный из тебя спаситель. Господи, ты жалок.
***
Сисси развернулась на пятках, и Джим наблюдал за уходом девушки. Наверное, все к лучшему. Нет, определенно к лучшему.